Сын болотной ведьмы (СИ) - Рябинина Татьяна

Был тут, правда, один тонкий момент. Для таких дел нужны жестокие, хладнокровные и умеющие держать язык за зубами исполнители. Возможно, у Гергиса они и были. Но откуда о них знать Кэрригану, только-только начавшему осваиваться во дворце?

Впрочем, и я сейчас чувствовала себя такой же слепой и беспомощной, почти как в первые дни после звездного дождя. Незнакомое место, незнакомые, точнее, забытые люди. Бывшие подруги. Семья, вызывающая вместо родственных чувств желание забиться в темный угол. На кого положиться, кому довериться?

Сейчас ситуация виделась мне совершенно безвыходной. Промелькнуло отчаянное: взять Мариллу и убежать. Но даже если не брать во внимание то, что трехмесячному ребенку нужно грудное молоко, мы не смогли бы выбраться даже из дворца, единственный выход откуда через мост. Не вплавь же. А если бы каким-то чудом и смогли – что тогда? Чем бы я помогла Гергису? Не говоря уже о том, что ведьма все равно узнала бы о моем бегстве. Ее проклятье нашло бы нас с Мариллой, куда бы мы ни спрятались.

Теперь и моя утренняя мысль убить ведьму казалась крайне сомнительной. Хорошо, если это развеет чары. А если нет? Кэрриган останется на троне, а Гергис – в зачарованном сне. Отравить Кэрригана? Прийти к нему в спальню и задушить подушкой? Меня казнят, Марилла станет сиротой, а у ведьмы не будет ни единой причины сохранять жизнь Гергису.

А еще… долго ли удастся удерживать Кэрригана на расстоянии? Даже не нужно писать Солтеру. Во дворце есть свой лекарь. Достаточно приказать осмотреть меня, и тот скажет, что принцесса здорова и может рожать детей.

Покончить с собой? Забраться на самую высокую башню и прыгнуть вниз? Опять же оставить Мариллу сиротой?

Я стиснула виски ладонями и застонала.

Что же делать?!

- Госпожа? Что с вами? – напомнила о себе Мия.

- Голова болит, - ответила я. – Скажи Тиане, пусть позовет ко мне лекаря.

Начнем с малого, а там будет видно.

Лекарем оказался крохотный старичок с пушистыми седыми волосами, сразу же вызвавший мое расположение. Тиана назвала мне его имя – Вейлис.

- Моя дорогая принцесса! – он взял меня за руки и по очереди поцеловал одну и другую. – Как я рад видеть вас в добром здоровье. Мы все так переживали, когда узнали о случившемся летом. Чем я могу помочь вам сейчас?

- Вейлис, - я понизила голос, чтобы из другой комнаты не услышали служанки, - это деликатный вопрос. У меня были очень тяжелые роды, ребенок чуть не умер. Лекарь из Оддена говорит, что нужно подождать со следующей беременностью. Хотя бы пока Марилле не исполнится год. Но принц настаивает на своих супружеских правах.

- О-о-о… - протянул лекарь, качая головой. – Понимаю. Вы хотите, чтобы я поговорил с ним? С принцем?

- Да, пожалуйста. Мне вовсе не хочется умереть при родах или при выкидыше. Я знаю, что он мужчина, что у него есть… определенные потребности, но готова закрыть глаза на то, что он будет их удовлетворять с кем-то еще. Жизнь важнее.

- Понимаю, - повторил он. – И ни в коем случае не осуждаю. Хорошо, я поговорю с ним. Не беспокойтесь. Но мне сказали, что у вас болит голова.

- Нет, просто нужен был предлог, чтобы позвать вас. Вы же понимаете, это не тот вопрос, который я буду обсуждать со служанками.

- Разумеется, моя дорогая принцесса. И не сердитесь, что я так называю вас. У вашей матушки тоже были тяжелые роды, я помог вам появиться на свет. И лечил вас с младенчества.

- Разумеется, не сержусь, Вейлис. Да, я все забыла, но мое расположение к вам осталось. Благодарю вас!

Поклонившись, лекарь удалился, а я подошла к окну, за которым моросил мелкий унылый дождь.

Особой уверенности, что разговор с Вейлисом убедит Кэрригана оставить меня в покое, не возникло. Подумаешь, Эллерия умрет. Выберет себе новую жену. Гораздо более ценным оказалось то, что я нашла человека, которому могла доверять. Наверняка были и другие. Гергис сказал, что я обратила на себя его внимание, в числе прочего, и приветливостью. Такие люди обычно вызывают у окружающих ответные добрые чувства. Придется смириться с тем, что одна я сделать ничего не смогу. Понадобятся союзники. Главное не ошибиться, потому что любые добрые чувства могут быть вытеснены завистью. А еще понадобится время.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Главное – осторожность. Чтобы Кэрриган ни о чем не догадался. Я должна вести себя с ним так, как будто это Гергис. Разумеется, прежний Гергис, подвластный ведьминому заклятью.

Обычный общий распорядок во дворце был таким же, как и в замке. Те же завтраки и обеды в комнатах, ужины с танцами по вечерам. Правда, сейчас, в связи с болезнью Морана, танцы отменили, а вместе с ними и прочие общие развлечения вроде выездов на охоту, прогулок в саду или верхом вдоль реки.

У меня, как и у принца, был свой круг. Некоторых дам я брала с собой в замок, чтобы, по обычаю, скучать вместе с ними за болтовней и рукоделием. В основном это были супруги приближенных принца. Молодые незамужние девушки оставались во дворце: считалось, что там легче найти выгодную партию.

После родов я проводила время в одиночестве или в компании Мии, оправдываясь слепотой. Но даже когда зрение вернулось, не возобновила привычные посиделки. И потому, что никого из дам не помнила, и потому, что предпочитала общество Гергиса. Однако во дворце уклониться от этого уже не удалось бы. Среди придворных дам, как рассказала Тиана, были и мои подруги. Айла и Лоэлла еще не вышли замуж, а Никта и Виара не так давно стали женами важных чиновников. Я знала, что мы выросли вместе, но сейчас они ничем не отличались для меня от прочих придворных.

Когда лекарь ушел, Тиана заглянула в комнату с известием, что дамы ждут в Синей гостиной.

- Я провожу вас, госпожа, - заметив выражение моего лица, она добавила: - Я могу сказать, что вы не расположены, но… это обычный порядок.

- Хорошо, пойдем, - сдалась я.

Уж если искать союзников, так явно не сидя взаперти.

Тиана привела меня в большую светлую комнату на первом этаже. Оправдывая название, стены, обивка мебели, ковры в ней были различных оттенков синего и голубого. В креслах и на диванах сидело десятка полтора девушек примерно от пятнадцати до двадцати пяти лет. Они разговаривали все одновременно, от чего в воздухе стояло мушиное жужжание. Вязальные спицы и иглы поблескивали между пальцами. При моем появлении гул стих, все как одна поднялись и замерли в поклоне.

Жестом разрешив им сесть, я прошла к свободному креслу у камина. Рядом на столике стояла корзинка с рукоделием, видимо, оставшаяся здесь с весны. Достав незаконченную вышивку, я придирчиво осмотрела лиловые цветы на сиреневом фоне и потянулась за мотком ниток. Повисла напряженная тишина.

- Вот что, дамы, - я разорвала ее, как лист бумаги. – Вы все знаете, что произошло со мной летом. Мне очень жаль, но я никого из вас не помню. Придется узнать заново. Поэтому, обращаясь ко мне, или когда я буду обращаться к вам, называйте ваши имена.

- Я Виара, принцесса, - сказала после недолгого общего молчания худощавая блондинка в розовом платье. – Скажите, как так вышло, что вы оказались ночью за пределами замка?

- Не помню, - спокойно ответила я, вдевая нитку в иголку. – Видимо, это навсегда останется тайной.

- Говорили, что вы лишились не только памяти, но и зрения, - вступила рыжеволосая девушка постарше. – Простите, я Кейда. Оно вернулось само? Или вас вылечили?

Скрывать не имело смысла, все равно в замке знали, как это произошло.

- Нет, Кейда. Мне помогло зелье болотной ведьмы.

В этот момент дверь открылась, и в гостиную вошел Гергис.

То есть, конечно, Кэрриган. Глаза подали сигнал сердцу, и оно пустилось вскачь, но разум тут же исправил ошибку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

- Приветствую вас, дамы.

- Доброе утро, принц! – загомонили они наперебой, вскочив и растеряв свои спицы и пяльцы.

Подойдя ближе, Кэрриган церемонно поцеловал мне руку.

- Доброе утро, дорогая.

Продолжая сжимать мои пальцы, он обвел девушек пристальным взглядом, словно решил прямо здесь выбрать мне замену. Разумеется, именно так вел бы себя Гергис, о котором Кэрриган знал по моим рассказам. С одним отличием. Гергис не гнушался служанками. Кэрриган, хоть и сын правителя, однако выросший в хижине на болоте, похоже, решил, что иметь дело стоит лишь со знатными дамами.