Как я учился в магической школе (Ученик поневоле) - Александр Олегович Курзанцев

— Много, — покаянно склонила голову девушка. — Но ты ни о чем ни пожалеешь! — она нашла мои глаза, и, знаете, такая была надежда в её взгляде, что я, в который раз тяжело вздохнув, сказал:

— Может, когда-нибудь и пожалею. Да и чёрт с ним, согласен.

— Ура! — счастливо захлопала в ладошки Эльза, да и остальные ведьмочки заулыбались.

Успокоившись же, Эльза начала по-хозяйски распоряжаться:

— Шторы отодвинуть! — те тут же распахнулись, открывая девчонок, что физически не поместились внутри. — Ведьмы, на колено! — под слитный шорох мантий все опустились, преданно пожирая меня глазами.

— Мы, склонившиеся здесь, клянёмся в верности Ширяеву Павлу Алексеевичу и вверяем ему свои жизнь, честь и магическую силу! — в унисон начали они.

«О блин, — подумал я, зацепившись за слово «честь». — Мне что, теперь и мужиков от них отгонять? Или замуж выдавать?»

Они говорили что-то ещё, но я, слишком ошарашенный всем происходящим, не запомнил. А когда слова клятвы иссякли, девчонки, и не подумав подыматься, выжидательно замерли. Подсказала мне Эльза, прошептав:

— Ты должен встать и произнести: «Я принимаю вашу клятву, равно как и ваши жизнь, честь и магическую силу…»

Она говорила, а я повторял за ней, стоя в трусах и майке перед двумя десятками одногруппниц и хрипло и чуточку нервно проговаривая слова. В моей речи было ещё что-то про покровительство, приумножение и защиту, но я, увы, вновь не смог этого запомнить. Когда же я договорил…

— Господин! — хором выдохнули девчата, а я поспешно нырнул обратно под одеяло.

Со стороны, пожалуй, всё произошедшее походило на фарс и клоунаду, вот только все присутствующие были предельно серьёзны.

Запоздалая мысль о том, что же будет, когда они наконец поймут, что я никакой не супер-пупер маг, вдруг неприятно засвербила где-то внутри, но я успокоил себя, подумав, что это, по крайней мере, произойдёт не прямо сейчас. И вообще, я их от суицида спасал, ибо у них на лицах было написано, что в случае отказа они через одну топиться да вешаться пойдут.

Заставив таким образом заткнуться не вовремя проснувшуюся совесть, я проводил взглядом потянувшихся к выходу новоиспечённых вассалов… хм… или правильно говорить «вассалок»?

Эльза их поторапливала, приговаривая:

— Давайте-давайте, господину нужен отдых, — как вдруг откуда-то из-за спин раздался изумлённый вскрик:

— У меня получилось!

Девчонки расступились, и я увидел, что одна из них радостно держит в руках так хорошо знакомый мне сгусток сырой силы.

— Что? — спросил кто-то, но в следующий миг ещё одна завопила:

— Я вижу! — и, захлебываясь словами, затораторила: — Девочки, это её сила, я вижу, прямо вижу!

— И я! — послышался ещё один голос.

— У меня тоже… — тихий, недоверчивый голосок обратил на себя внимание, и, повернув голову, я увидел самую мелкую из девчонок, Жасин вроде бы. Сгусток силы покоился и в её ладони тоже.

— Ты точно Избранный! — выдохнула незаметно оказавшаяся рядом Эльза. — Магическая клятва с аватаром всегда делает вассала сильнее…

***

Всю следующую неделю я отлёживался в палате, изредка навещаемый Глушаковым и Эльзой. Похоже, бойкая деваха уже успела закрепить свой авторитет и привилегированное положение среди прочих ведьмочек моей группы.

Решившись, я всё-таки рассказал Юрьичу про выходку девчонок с вассалитетом. Тот в процессе рассказа долго и самозабвенно хохотал, особенно на моменте принятия мною в неглиже их клятвы. Про аватара и пророчество он пообещал уточнить подробнее. Не сказал, правда, у кого, но тут вариантов было немного — окромя мадмуазель Элеоноры других спецов по проклятьям в округе не наблюдалось. Впрочем, сердечная рана моя подзатянулась, так что о магистерше Проклятий я мог думать почти спокойно.

А вот принесённое Глушаковым известие, что вся академия считает, будто бы именно я прибил своих обидчиков там, в подворотне, заставило меня резко посерьёзнеть.

— У его рода много друзей, да и в самом роду хватает как магов, так и просто влиятельных людей, — сказал мне Сергей, чуть хмурясь. — Думаешь, почему он таким гоголем ходил? Так вот, могут среди них найтись те, кто поверит слухам. И тогда, друг мой, тебе придётся ходить и оглядываться.

От подобных перспектив, высказанных мрачноватым тоном трудовика, мне стало как-то неуютно.

— И что теперь делать? — спросил я, чувствуя, как по телу под одеялом пробежала волна холодных мурашек.

— Не поддаваться на провокации, не вступать в конфликты и тренироваться, — чётко и без промедления ответил Юрьич.

Мне оставалось только кивнуть.

А когда я вышел из больнички, то оказалось, что по академии упорно гуляет ещё один слух, касающийся на сей раз моего долгого пребывания на койке. Как рассказали мне девчонки, мой утренний поход на тренировку с Глушаковым не остался незамеченным, а уж когда стало известно, что я убил двоих студентов, то кто-то особо одарённый связал, как ему казалось, два и два, и все дружно решили, что героический трудовик вызвал меня на дуэль, где в неравной схватке всё же победил и попытался выбить из меня признание, однако его не вовремя остановили, и ему пришлось оставить меня в живых.

Частые же посещения Юрьичем моей палаты были расценены как-то, что Глушаков бдит и не спускает с такого страшного меня глаз.

Из-за этого слушка акции трудовика в академии взлетели просто до небес, а мои девочки дружно записали Сергея в личные враги и натурально шипели ему вслед. Хорошо хоть проклятьями не бросались, понимая, что это будет чревато.

Ну, а когда стало известно про вассалитет, я и вовсе медленно, но неуклонно начал набирать славу начинающего тёмного властелина. Впрочем, нет худа без добра — презрительные взгляды и унизительные шуточки резко пропали, уступив место опаске и осторожности.

И ещё, как вишенка на торте, по возвращении на чердак меня ждал на столе белый конверт без подписей. Как он попал сюда в моё отсутствие, кто его оставил — это всё были вопросы риторические. Оставалось одно: понять, что с ним делать.

Слышавший ещё в своём мире об опасности неизвестных конвертов, в которых могло оказаться всё что угодно — от пропитанных ядом посланий до порошка с сибирской язвой, — я без промедления вызвал Юрьича.

Тот, осмотрев и просканировав конверт всеми доступными ему средствами, отрицательно покачал головой и сказал:

— Вроде чисто, а по проклятьям я не подскажу. Сам видишь что-нибудь?

— Нет.

Действительно, я тоже не видел