Диско 2000 (сборник) - Сборник Сборник
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
ЛСД пришел в себя первым. Он медленно протянул руку, предлагая Соне косяк, она взяла его, глубоко затянулась, отдала обратно.
— Благодарю, сэр. Я уже говорила, что вы напоминаете одного моего знакомого?
ЛСД хорошенько запарился.
— Оттяжно, чувак. Более чем. Как ты там говоришь?
— Мега-расколбас?
— Точно!
ЛСД прикурил новый косяк от старого, и теперь мы курили впятером.
Денек был безмятежный. Кто-то пришел, принес холодного пива. Кто-то преподнес нам дар — банку сжатого воздуха с приделанным к ней рожком. Флетчер и ЛСД начали по очереди извлекать звуки, пока не устали.
Когда опустились сумерки и би-ин начал закругляться, мной овладела меланхолия, остальными тоже.
— Чувак, ты хочешь, чтоб этот день никогда не кончался? — вопросил Флетчер в манере, которую ошибочно считал риторической.
Я все еще был слегка под кайфом.
— Ты хочешь, чтобы жизнь была одной большой тусовкой?
— Ну, чувак, кто ж не хочет? — Я достал из кармана конфетти. — Я в силах осуществить ваше желание, ребята. Я посыплю вас этой волшебной эльфийской пылью, — что и сделал.
— И как только я протрублю в рог — я показал им рог — начинается ваша нескончаемая тусовка.
Хипы хихикнули.
— Ну, ты, чувак, совсем выпал.
— Сейчас сам увидишь, — начал я, но тут почувствовал спиной холодную сталь.
— Вот я и добрался до тебя, чародей! — сказал Эрмерос.
Я поднес рог к губам, но Эрмерос ткнул меня острием.
— И не пытайся!
Флетчер шагнул вперед.
— Дай-ка я.
Он взял у меня рог и засунул его в банку с воздухом. Потом нажал на кнопку.
Волшебный рог начал трубить, и вселенная взорвалась. Все когда-либо происходившие тусовки проносились мимо как в кино, где миллион кадров сменяется за минуту. Я танцевал на «Титанике», участвовал в пикнике с двумя французами и обнаженной женщиной, был зрителем, пьющим шампанское на поле битвы Наполеона, танцевал буги в "Клубе 54", был в древнеегипетском храме, на балу в России. И это лишь в первую пикосекунду.
Собравшись с последними силами, я попытался развернуться. Все равно, что пробираться через патоку. Я мог двигаться только в те наносекунды, когда пробирался сквозь сверкающие тусовки.
Я был подобен рассыпающемуся камню, я вертелся, чтобы явиться перед Эрмеросом.
И, пройдя через миллиард тусовок, я предстал перед ним.
Тогда рожок замолчал. Флетчер, видимо, все-таки отпустил кнопку.
Нас окружили динозавры. Кажется, Тиранозавры Рекс. Они танцевали, сотрясая землю.
Точнее, они тусовались.
Эрмерос был ошеломлен, но я был беспощаден.
— Тут не до смеха, — посоветовал я ему. Потом я его со страшной силой толкнул, прямо за круг зверей.
В это же время, я закричал Флетчеру:
— Играй!
Рог зазвучал, как раз вовремя.
Радиоактивное излучение от взрыва Эрмероса пробросило нас через тысячу рамок, заставив закрыть глаза. Но оно нас так и не затронуло.
— Mea culpa[!Моя вина (лат.)!], чувак.
Тишина. Благословенная тишина. Наверно, в банке кончился воздух.
Я робко приоткрыл один глаз, затем другой. Флетчер держал в руках разбитые останки волшебного рога, который распался из-за того, что в него слишком долго дули. А находились мы — как я с изумлением обнаружил — в апартаментах Энн Мари, на встрече Миллениума, которая, похоже, была в полном разгаре.
Я провалился в кресло.
— Прямо к старым проблемам. Измена, чувак.
Выбежала Энн Мари, бойкая как обычно.
— Лорен, я так рада, что у тебя получилось.
— Не шути со мной, Энн Мари. Ты не представляешь, что я испытал.
— Ну конечно, как же я могу представить? Я же не видела тебя двадцать лет, с тех пор как той ночью ты так круто вырубился, напугав меня до смерти!
— Двадцать?
Я посмотрел на хозяйку повнимательнее. Действительно, у нее на лице стало гораздо больше морщин. Так что в итоге я вернулся не туда, откуда ушел. Из чего следовало, что я по-прежнему потенциально взрывоопасный оккупант, не имеющий возможности убежать. Как только закончится эта вечеринка, во мне и в моих спутниках проснется новая сила, способная разнести вселенную.
Я склонил голову.
— Простите все. Правда, простите.
— А чего ты хнычешь? — спросила Энн Мари. — Клянусь, ты, наверное, единственный человек на земле, который сейчас не кайфует!
— Как это?
— Видишь ли, в чем дело. С тех пор как нервные — эти, ну как их там — взяли на себя всю работу и управление, длится одна большая вечеринка!
Я поднял глаза.
— Ты хочешь сказать, что никто больше не обязан работать?
— Ну конечно! Сплошное веселье, веселье, веселье, от рассвета до заката, в любой точке земного шара!
Я повернулся к Флетчеру и ЛСД, которые стояли рядом, недоумевая.
— Ребята, это та самая бесконечная вечеринка, которую я обещал. Простите, что путь был нелегкий.
— Клево.
— Прикольно.
— Где препараты?
Энн Мари взяла обоих хипов за руки.
— Именно так. И Лорен, постарайся ловить кайф! Кстати, мальчики, мне жутко нравится ваша одежда!
Впервые с начала знакомства мы с Квартиллой остались наедине. Если только соседство с похабной игрой в «бутылочку» на раздевание можно назвать уединением. Я взял ее за руки и посмотрел ей в глаза.
— Восславим Бахуса, — только и смог сказать.
— Ага. А я с удовольствием научу тебя это делать.
По пути в спальню, я услышал окрик Сони:
— А это чё там булькает, кальян, что ли?
Стив Айлетт
Это только начало
В то утро появились странные огромные корабли, медленно закрывшие собой небосклон. А профессора Скайчума согнали со сцены в тот самый момент, когда высказанные им опасения уже начали подтверждаться. Они уже здесь!
Скайчум когда-то был так надежен, что его можно было запросто использовать в качестве эталона — астрофизик до мозга костей. Политикой не интересовался — не отличал Маркса от Рэнда, потому что и тот, и другой носили брюки. Но вот однажды днем у него случилось видение, о котором он не смог умолчать.
Миллениум в тот год никого особо не вдохновлял и поднялся спрос на сумасшедших, которые должны были заполнить потоками фальшивых эмоций последние недели, оставшиеся до смены веков. СМИ сочли, что Скайчум подходит по всем статьям — на самом деле они просто хотели заткнуть им дыру.
Что за чушь он нес! В его концепции были слабые места, к тому же он сам признавал, что идея посетила его после того, как он впервые увидел мутировавшую голову Скрэппи Ду.
— Этот пес — гидроцефал! — проговорил он, так сильно наклонившись вперед, и так устрашающе скосив глаза, что ненароком прорвал узкие границы местного пространства-времени. В точке сопряжения возникли помехи, и все кругом предстало перед ним в виде истекающего лавой ландшафта. Он понял, что смотрит на духовный слепок недавней истории, болезненной и едкой. Зеленые потоки струились во тьме. Их неуловимые мерцающие траектории подавляли его своей незавершенностью. Они сходились в выгребной яме, наваливая в кучу все неискупленные грехи. Содержимое образовавшейся отхожей ямы было настолько токсично, что начало взрываться вовнутрь и в его сердцевине возникла черная пустота.
Каждая деталь содержала в себе целое. Скайчуму удавалось одновременно видеть устройство Вселенной и на метагалактическом, и на субатомном уровнях. Изучив картину под увеличением, он обнаружил, что линия зла исходит из двух пунктов, связанных, однако, с одним и тем же событием — нападением на Пирл Харбор. Один источник — японское правительство, другой — распоряжение Рузвельта игнорировать любые предупреждения о налете. Зараженный поток состоял из крошева 4.575 человеческих тел. При быстром снижении увеличения это историческое событие растворилось в плотности окружающих элементов, и постепенно превратился в малозначительный виток в воронке, возникшей на поверхности гигантского извержения мерцающих психических отбросов. Миллиарды таких струек просачивались в каждое уплотнение потока сверхплотных отбросов, с грохотом двигавшихся через многомерную свалку негодного хлама. Как же ему хотелось, чтобы на этом все закончилось.
Дальнейшие попытки воспроизвести его случайный прорыв в мировой эфир привели исключительно к появлению кадров, на которых безумный, еле держащийся на ногах старикашка — запоминающийся и удобный для манипулятивных СМИ образ, без усилий впаренный MTV заодно с цветными кадрами фиглярствующего Эйнштейна. Да и голова у Скайчума была такой формы, что хоть шляпу с пропеллером на нее напяливай.
Скайчум появлялся всюду, где его готовы были выслушать. Ни один уважающий себя журнал не публиковал его опус "Место отвергнутой ответственности в многомерном пространстве". Один редактор так и сказал: "Любой говорящий о стадном поведении не заслуживает внимания". Другой остановил его на улице, с ухмылкой прочитал нотацию, которая потонула в шуме транспорта, и поставил на тротуаре смачную пенную точку. Когда Скайчум выступал в ток-шоу, его появление предваряла таинственная музыка, исполненная на терменвоксе. Первый раз получилось как обухом по голове. "Тортом в морду — этот малый заявляет, что у него на заднице фломастером нарисована Седьмая Печать и что он не напрягаясь вызовет апокалипсис среди ясного неба. Приехал сюда аж из самого Нью-Йорка — доктор Тео Скайчум, добро пожаловать!" Вежливые аплодисменты и первые смешки. Ведущий был не в меру болтлив и двигался к своему концу, как надрывающий живот всадник на Стене Смерти. Как он попал сюда — вот что все пытались понять.