Сердце мужчины - Мэри Берчелл

— Так что теперь вы больше не будете тревожиться… ни о чем?

— Нет, разумеется, нет. А вы?

— Нет…

Несколько минут они ехали молча, затем он сказал:

— Мы почти приехали. Спасибо, Милая, что помогли мне реабилитироваться перед Эвелин. Это было очень любезно с вашей стороны.

— Пожалуйста. — Она протянула ему руку. — Спасибо вам за обещание поступить так же, если что-то будет угрожать моему браку с Роджером. Я буду помнить об этом.

Он поцеловал ее руку, заметив:

— Мы с вами трогательно заботимся о материальном благополучии друг друга, не правда ли?

— Разумеется. Мы слишком хорошо знаем ему цену.

Он рассмеялся. Как раз в этот момент такси остановилось, и водитель открыл дверцу с жизнерадостным: «Вот и приехали, сэр».

Больше прощаться не было возможности. «И слава Богу», — подумала Хилма. Они расстались легко и весело, словно им предстояло снова встретиться сегодня же.

Она вышла из такси, не доехав до дома, на случай возможных расспросов матери о такой непозволительной расточительности, и когда повернула к своему дому, увидела, что машина Роджера уже стоит около него.

Это было неприятно. Роджер не любил ждать, и пунктуальность была для него не просто достоинством, но добродетелью, которую он свято чтил. Что ж, ничего не поделаешь. Ей придется сочинять всякие глупости о том, как она ходила по магазинам, и так увлеклась, что забыла о времени, а он захочет узнать, где именно она была и что купила.

На мгновение ей пришла в голову шальная мысль ответить: «Нет, вообще-то, я ничего этого не делала. Я была занята тем, что обеспечивала алиби для жениха Эвелин Мурхауз».

Но, разумеется, ничего подобного она никогда не скажет. Она подумала, как позабавило бы Бака, что она вообще осмелилась подумать такое. И, вздохнув, Хилма вошла в дом.

Роджер уже ждал ее. И все было так, как она и предполагала.

— Роджер, дорогой, извини. — Хилма быстро поцеловала его с видом глубокого раскаяния, и он слегка оттаял. — Я совершенно выпустила из вида, что ты приедешь сегодня пораньше.

— Надеюсь, ты не забыла, что мы сегодня идем на обед к Элтонам? — осведомился он.

Конечно, она забыла и ей было трудно это скрыть.

— Я быстро переоденусь, — заверила она его и тут же почувствовала раздражение от того, что он достал часы и заметил время.

На камине стояли часы, и он спокойно мог посмотреть на них который час. Но Роджер относился к людям, которые предпочитают свое собственное время любому другому.

Хилма поднималась наверх, размышляя о том, будут ли эти мелочи с течением времени раздражать ее больше или меньше. Возможно, к ним удастся привыкнуть. Ведь у каждого есть привычки, которые другим не нравятся. Они потом становятся как бы частью жизни, особенно когда кроме них у человека много положительных черт и достоинств…

Она быстро переоделась в черное платье, которое всегда теперь называла «платьем взломщика». Доставая из шкафа бархатную накидку с капюшоном, она горько улыбнулась, подумав, что сказал бы Роджер, если бы узнал, какой полезной она однажды оказалась.

«Бедный Роджер! Знал бы он, что это моя форма взломщика», — подумала Хилма, надевая браслет со скарабеями, который тоже был на ней в ту ночь. Она тогда надеялась, что он принесет ей удачу… «Интересно, принес он мне удачу или нет?» — размышляла она, торопливо застегивая его на запястье. Если рассматривать все в совокупности, трудно сказать, каким был этот вечер: счастливым или нет. Во всяком случае, сегодня она надела браслет, скорее чтобы угодить Роджеру. Он подарил ей его и любил, когда она его надевала.

Иногда именно такая мелочь приводила Роджера в прекрасное настроение на целый вечер.

Когда она снова спустилась вниз, он разговаривал с ее матерью и одобрительно улыбнулся:

— Моя дорогая Хилма, ты действительно не заставила себя долго ждать, — проговорил он и снова вынул часы, чтобы удостовериться. Он всегда тратил одно и то же время на все свои дела, и то, что ей удалось переодеться в два раза быстрее обычного, показалось ему подвигом. — К тому же ты очаровательно выглядишь, — добавил он, и Хилма поняла, что прошена полностью.

— Да, дорогая, просто очаровательно, — откликнулась мать. — Надеюсь, вы прекрасно проведете время.

Хилма улыбнулась, поцеловала мать, подумав насмешливо, как мало выражение «прекрасно проведете время» подходит к вечеру в обществе четы его друзей — ровесников Роджера.

Однако Элтоны ее приятно удивили.

«Первоклассный игрок в крикет», соученик Роджера по университету, превратился в весьма процветающего добродушного человека, который в отличие от многих не забыл, что начинал свою карьеру с гораздо более низкой ступеньки. Собственный успех доставлял ему искреннее удовольствие. Он этого и не скрывал и готов был помочь другим достичь того же. Они с женой были явно преданы друг другу и обожали своих двоих очаровательных детей.

— Сейчас, конечно, дети уже спят, — сказала миссис Элтон Хилме, — но, если хотите, мы можем посмотреть на них.

И Хилма пошла за хозяйкой в освещенную ночником детскую, где окруженные всеми возможными знаками заботы и комфорта спокойно спали двое маленьких мальчиков.

— Они прелестны, — восторженно проговорила Хилма.

— Да, они мне тоже очень нравятся, — охотно согласилась миссис Элтон с плохо скрываемой гордостью.

Хилма улыбнулась, подумав, что и сама она тоже прелестна. Хорошенькая тридцатилетняя миссис Элтон была воплощением благополучной жизни. От нее веяло какой-то необыкновенной добротой и спокойствием. Даже стоять рядом с ней в полумраке этой со вкусом обставленной комнаты было удивительно приятно.

«Наверное, более или менее такой будет и моя жизнь с Роджером», — подумала Хилма, и эта мысль доставила ей тихую радость.

— Какое, должно быть, счастье иметь таких красивых детей, уютный дом и все прочее, — как бы самой себе промолвила Хилма.

— Да, мне очень повезло, — с улыбкой согласилась миссис Элтон. — И я это хорошо знаю. По-моему, секрет хорошей жизни — получать удовольствие от того, что у тебя есть. Я имею в виду не считать, что так и должно быть.

— Возможно, — с задумчивой улыбкой ответила Хилма.

— Я действительно получаю огромное удовольствие от своих детей. И я всегда напоминаю себе, как мне повезло, что Тоби довольно рано достиг успеха в жизни. Я могу дать мальчикам более или менее все, что считаю нужным, и не беспокоюсь о том, как это обеспечить. Ну, и потом, разумеется, вы имеете больше возможности получать от детей удовольствие, когда освобождены от всех прочих забот и не должны делать для них все сами. Я не хочу сказать, что не делала бы этого, — она улыбнулась и погладила сначала одну спящую головку, потом другую, — но очень приятно, что большую часть работы выполняют за вас и вы спокойно можете заниматься детьми, не раздражаясь от усталости.