Сердце мужчины - Мэри Берчелл

— Свет в верхней квартире заставил нас думать, что мистер Мартин все-таки дома, но позже уйдет, как он обычно делал…

— Да, это так, — перебил ее Мурхауз, очень довольный, что может подтвердить хотя бы часть ее рассказа своими собственными знаниями.

— Мистер Вэйн был так добр ко мне, что разрешил мне подождать и даже накормил ужином. К тому времени, как вы понимаете, он полностью поверил мне и даже вознамерился помочь.

— Да, я понимаю. — Мурхауз даже добродушно ухмыльнулся Вэйну. — Соучастие в грабеже со взломом, а, Бак?

— Надеюсь, на моем месте ты сделал бы то же самое, — последовал сухой ответ.

— О, безусловно, — поспешно согласился Мурхауз.

Хилма слабо улыбнулась.

— Но вы видите, как все нелепо получилось… И когда в этот поздний час в дверь постучали и на пороге возник полицейский…

— Решив, что это какой-нибудь любопытный сплетник вроде тебя, — дружелюбно продолжил Бак, — я подумал, что будет лучше, если мисс… мисс…

— Арнолл, — просто сказала Хилма.

— Мисс Арнолл спрячется за портьерой.

— Что, естественно, придало мне вид почти преступницы, когда полицейский сержант меня там обнаружил, — закончила за него Хилма. — Видите ли, я пряталась за портьерой окна, прямо выходящего на пожарную лестницу, которая ведет к квартире Мартина. Ведь никто из нас тогда не мог знать, что какая-то другая несчастная душа, совершившая убийство, признается в этом. Долгий свист Мурхауза свидетельствовал о том, что он по достоинству оценил опасность положения, в котором она оказалась.

— Поэтому Бак быстро сочинил эту историю с ночным ужином?

— Именно так. Теперь, конечно, все это кажется, очень наивным, — задумчиво заметил Бак. — Не думаю, что сержант поверил всему этому.

— Наверное, не поверил, старина. Осмелюсь предположить, что он был очень удивлен, насколько полицейский вообще может удивляться.

— Возможно. Но боюсь, что для мисс Арнолл это было неприятно, и, конечно, все рассказанное, как ты понимаешь, должно остаться строго между нами.

— Дорогой мой, ну конечно! — На довольно симпатичном лице Мурхауза появилось очень торжественное выражение. — По правде говоря, мисс Арнолл, мне очень жаль, что я доставил вам неприятные минуты тем, что вам пришлось приехать и рассказать мне все это. Но поймите и меня, ведь я вообразил совсем другое. Хотя, откровенно говоря, когда вы только заговорили, я сразу понял, что где-то допустил ошибку, — простодушно признался он.

Хилма рассмеялась.

— Нет, нет, вы абсолютно правы, когда защищали интересы сестры. Вы ведь обо мне ничего не знали.

— Да, пожалуй. У Эвелин нет ни отца, ни братьев, никого, кто бы мог постоять за нее.

И хотя Хилма понимала, что Эвелин и сама в состоянии позаботиться о себе, она одобрила благородные чувства Алана Мурхауза торжественным кивком.

— Так я могу считать себя реабилитированным? Ты снимаешь свои подозрения по поводу моих моральных качеств? — сухо поинтересовался Бак.

— Да, конечно, старина. Я приношу свои извинения. Но ведь ты понимаешь, как это все выглядело и что я мог подумать?

— Вполне. Это выглядело так, как я хотел, чтобы оно выглядело. Только все это представление было рассчитано на полицейского сержанта, а вовсе не на тебя.

План нашел это замечание очень забавным и предложил «всем вместе выпить, чтобы не осталось никакого осадка».

— Ладно, Бак. За твою женитьбу, раз мы выяснили, что ты вовсе не Дон Жуан, — сердечно провозгласил он.

— Спасибо. — Бак принял этот тост без всякого энтузиазма, скорее из вежливости.

Хилма со своей стороны обаятельно улыбнулась:

— Я надеюсь, мистер Мурхауз, что вы выпьете и за мое замужество. Уверяю вас, я счастлива, что эта нелепая история не бросила тень и на него.

— С величайшим удовольствием. — Хозяин галантно поклонился ей, но через его плечо Хилма увидела, что Бак резко поставил свой бокал на каминную плиту.

Хилма посмотрела на часы и, поняв, что она едва успевает попасть домой к приходу Роджера, сказала, что должна идти.

— Спасибо вам еще раз, что вы пришли. — Алан Мурхауз, восхищенно улыбаясь, подал ей пальто.

— Не за что, я очень рада, что все разъяснилось.

Они сердечно распрощались, и она вышла из квартиры в сопровождении своего молчаливого спутника.

— Не трудитесь спускаться вниз, я сама найду дорогу.

— Нет. Я лучше провожу вас домой.

— Но вы не можете проводить меня до самого дома. — Она слегка нахмурилась.

— Почему бы и нет? Я же теперь знаю ваш адрес. Никакой беды в том, что я вас провожу, нет.

— Нет, есть. Во-первых, моя мать спросит, кто привез меня домой на такси, а во-вторых, я опаздываю, и Роджер может уже ждать меня.

— Хорошо, но хоть часть пути я могу пройти с вами?

Хилма прикусила губу.

— Вот это я и называю вашей детскостью — невпопад ответила она.

— О Боже! — улыбнулся он. — Виноват. Как все нелепо. Но разрешите мне хотя бы проследить за тем, что вы благополучно уехали.

Они как раз вышли на улицу, и, так как проезжавшее такси сразу откликнулось на его Хилме не пришлось продолжать спор.

— Остановитесь у Альберт Холла. — сказал он водителю, садясь в такси вслед за ней.

— Ладно, — сдержанно улыбнулась ему Хилма, когда он опустился на сиденье рядом с ней. — Теперь блистательный брак снова вне опасности.

— Да, я должен поблагодарить вас, Милая. — Он проговорил это очень торжественно.

Она пожала плечами и засмеялась.

— Я надеюсь, что и вы не откажете мне в помощи, если возникнет необходимость…

— Конечно, я буду рад вам помочь.

— Маловероятно, что мне это потребуется, — заверила его Хилма. — Мы наверняка уже больше никуда не впутаемся. Но, — она произнесла это более мягким тоном, — я ведь не забыла, что вы были готовы отправиться добывать для меня это письмо.

— А, тогда… — нетерпеливым взмахом руки он отбросил это воспоминание.

— Да, тогда, — улыбнулась Хилма. — Знаете, это совсем не так уж и мало. Думаю, если бы вас застигли, когда вы вламывались в квартиру соседа, вряд ли это благоприятно отразилось бы на вашей женитьбе.

— Полагаю, что совсем неблагоприятно, — улыбнулся он. — Но иногда надо рисковать.

— Но в этом случае не было особых причин для риска, — настаивала она. Он ничего не ответил. Только улыбка его стала еще обаятельнее и еще сильнее разбередила ее душу. И, наверное, поэтому она торопливо добавила: — Во всяком случае, теперь все в порядке, и мы оба можем продолжать идти к своей заветной цели, ни о чем не тревожась.

— Так что теперь вы больше не будете тревожиться… ни о чем?