Хронико либеральной революции - Олег Мороз

Гораздо более огорчительным стало то, что примерно в таком же духе отозвался о заявлении Козырева и Ельцин на уже упоминавшейся пресс-конференции 4 июля. По его словам, это заявление было обсуждено на Совете безопасности и признано вредным. И снова аналогия с Шеварднадзе: “Если вы хотите быть пророком, как Шеварднадзе, тогда поступите, как он: предупредил о путче и подал в отставку…”.

Ельцин как будто забыл, что предупреждение Шеварднадзе в конце концов сбылось: путч действительно произошел, хотя и не сразу после предупреждения министра иностранных дел СССР.

Впрочем, как сказал президент, на заседании СБ Козырев уверял, что журналисты его неправильно поняли. То есть глава МИДа и здесь дал задний ход. У дипломатов подобные привычки доведены почти до автоматизма.

Сам Ельцин уверен, что оснований бить тревогу нет. Конечно, национал-коммунисты в последнее время, в преддверии заседаний Конституционного Суда, собирающегося рассмотреть правомерность запрета КПСС, активизировались. Но это только в Москве, в целом же по России все “достаточно спокойно”.

“Я исключаю возможность путча”, – сказал президент. Он уверен: все силовики – министры обороны, безопасности, внутренних дел – демократы. Так что ни армия, ни другие силовые структуры путч не поддержат.

Эта уверенность Ельцина, в том, что силовые министры преданы идее демократии и лично ему, сыграла с ним злую шутку. Из-за этой уверенности он долго недооценивал опасность, исходящую от большинства депутатского корпуса, от Руцкого. Когда же эта опасность стала очевидной, выяснилось, что ни министр обороны, ни министр внутренних дел совсем не так надежны. А министр безопасности Баранников и вовсе оказался предателем, что обнаружилось еще раньше.

Ельцин подтвердил: он как поддерживал, так и будет поддерживать Гайдара (с 15 июня ставшего исполняющим обязанности премьера), как бы тяжело это ни было.

– Конечно, принимаются непопулярные меры, – сказал Ельцин, – и на этом, на настроении народа играют определенные силы. Народу тяжело, и, конечно, он иногда высказывает недовольство. Но играть сегодня на этом недовольстве – это называется предательством России. Но предатели не имеют социальной базы среди народа. Вот это главное, а потому они не решатся ни на какой путч. Да и нет человека, который взял бы на себя роль Крючкова в организации такого путча.

Тут Ельцин опять ошибся. Когда настал “час Х”, “крючковы” у “этих сил” нашлись в достаточном количестве – те же Хасбулатов, Руцкой, Макашов, Ачалов, тот же переметнувшийся на их сторону Баранников…

Переворот вероятен, но невозможен?

Успокоительные слова Ельцина большого действия не возымели. Атмосфера напряженного ожидания сохранялась, хотя вероятность грозовых событий оценивалась по-разному. Газетные заголовки той поры: “Призрак путча над Россией”, “Российское единство” тоскует по путчу”, “Новый путч невозможен”, “Армия не допустит нового путча”, “Переворот вероятен, но невозможен”, “Нет, возможен, но без танков”…

“Оптимизм” и “пессимизм” заголовков тут, понятно, не главное. Главное, что и “оптимисты”, и “пессимисты” вынуждены писать об угрозе путча.

Данные опроса, проведенного в те дни Институтом социологии парламентаризма: 30 процентов опрошенных считают, что государственный переворот невозможен, однако 46 процентов придерживаются противоположного мнения.

Слова, события складываются в одну, не очень-то вдохновляющую картину. Ярый оппозиционер полковник Виктор Алкснис, выступая по радио “Эхо Москвы”, пророчит большую кровь. Сам он вроде бы не причастен к заговорщической деятельности, но уверен, что военный переворот неизбежен, “по объективным причинам”… Известный демократ академик Александр Николаевич Яковлев возле дверей своей квартиры обнаруживает похоронный венок. С печалью он говорит, что “демократия вообще не соответствует состоянию нашего общества, для него более свойствен автократический режим, хотя и более просвещенный, нежели при Сталине”…

7 июля в интервью Московскому телеканалу генерал КГБ в отставке Олег Калугин (потом объявленный предателем), говоря об угрозе, исходящей от Министерства безопасности, публично “озвучил” то, что подозревали, о чем тогда говорили между собой многие: в МБ много людей “нелояльных по отношению к президенту и к демократическим преобразованиям в стране”, от которых руководству страны следовало бы как можно скорее избавиться.

– Да и вообще, – добавил Калугин, – зачем в демократии (а мы заявляем, что мы идем по пути демократических преобразований) Министерство безопасности? Назовите хоть одну страну, за исключением, наверное, Северной Кореи, где существует министерство безопасности. Зачем нужно сохранять такой колоссальный костяк представителей репрессивных органов, которые сегодня, к сожалению, в силу сложившейся ситуации чувствуют себя униженными, ненужными и в значительной мере психологически не перестроившимися? Я боюсь, что такие люди сегодня более склонны к реваншу, чем кто-либо другой.

Что касается Министерства обороны, Калугин обратил внимание на то, что здесь к руководству пришел “ряд лиц с афганским прошлым”.

– Это люди с невыполненной миссией, с чувством неудовлетворенности и чувством фрустрации, – сказал Калугин, – ибо как военные они не добились победы и проиграли войну. Более того, стали объектом критики, иногда совершенно не заслуженной… И вот когда такие люди приходят в Министерство обороны, и их становится все больше, – это у меня вызывает тревогу…

Разумеется, оба силовых ведомства – и МО, и МБ, – отвергли обвинения, что от них исходит какая-то угроза. Сделали они это на совместном брифинге 8 июля. Мы опровергаем заявление Козырева, будто представляем руководству России искаженную информацию, сказал, в частности, начальник аналитического управления Министерства безопасности Ксенофонт Ипполитов. Он утверждал также, что ни одна из известных ему силовых структур, будь то армия или правоохранительные органы, не ведет подготовку военного переворота. При этом, однако, Ипполитов признал, что локальные выступления, причем с кровопролитием, этим летом вполне возможны.

В эти же дни в Доме политпросвещения состоялись два полярных по отношению друг к другу мероприятия: пресс-конференция оппозиционеров и Форум сторонников реформ. На пресс-конференции (Ричард Косолапов, Виктор Алкснис, Александр Проханов и др.) речь шла об опасности “демократической диктатуры”. Собравшиеся требовали поскорее устранить “Ельцина и компанию”.

На Форуме сторонников реформ выступили Геннадий Бурбулис, Егор Гайдар, Гавриил Попов, Сергей Филатов… Гайдар говорил об угрозе фашизма и тоталитаризма, о том, что политика экономических компромиссов, лавирования приведет к гиперинфляции, нестабильности, а затем, как уже не раз бывало в истории, к националистической, фашистской диктатуре.

Бурбулис, вслед за Ельциным, счел такую угрозу сильно преувеличенной и призвал к консенсусу.

Как видим, в стане реформаторов в этот момент сосуществовали две тенденции: настороженность и призыв к бдительности соседствовали с, пожалуй, чрезмерной самоуспокоенностью, по крайней мере внешней.

Тревожные разговоры о путче продолжались весь июль. При этом оптимистические – я бы сказал, натужно-оптимистические – заявления о том, что он невозможен, перемежались с угрюмыми утверждениями противоположного свойства. Так, 26 июля секретарь Совбеза Юрий Скоков уверенно заявил: переворота в России быть не может, поскольку армия на стороне президента. А уже на следующий день представитель этой самой армии – первый зам начальника авиации сухопутных войск генерал-майор авиации Валерий Очиров возразил Скокову: “Переворот возможен, хотя и не в той форме, в какой мы его себе обычно представляем. Не обязательно выводить на улицу войска и технику, и президент может остаться на месте, начаться все может со смены его окружения”.

С чего все начнется и как будет происходить – с техникой или без техники, – это уже, как говорится, детали. Главное – тревога, повторяю, висела в воздухе и так или иначе ощущалась всеми.

Путч-1 и Путч-2

С новой силой заявления и контрзаявления по поводу возможности переворота зазвучали в годовщину августовского путча – 19 августа. В этот день уже сам министр обороны Павел Грачев твердо пообещал: “Руководство и личный состав Вооруженных Сил России не допустят событий, направленных на свержение законно избранного народом Президента”.

Куда денется эта твердость через год, в октябре 1993-го?

Годовщину путча отметила и оппозиция, собравшая конференцию под вроде бы нейтральным названием “Двухлетие суверенизации России, итоги и перспективы”. На деле она стала сборищем сторонников ГКЧП. Как отмечала “Независимая газета”, таковых оказалось совсем немало: союзные депутаты Виктор Алкснис и Сажи Умалатова, российские нардепы Владимир Исаков, Илья Константинов, Михаил Астафьев, Сергей Бабурин, писатель Александр Проханов, театральный режиссер Сергей Кургинян и великое множество рядовых коммунистов, патриотов, военных. “Приди ГКЧП к власти сейчас, – свалить его оказалось бы не так-то просто”, – констатировала газета.