Хронико либеральной революции - Олег Мороз

– Многие, – был откровенный ответ.

– Большинство?

– Трудно сказать. Мы не проводили социологических опросов. Но думаю, что многие. В таких структурах, как КГБ, коммунистические и “патриотические” идеи были не пустым звуком. Я просто видел, каким тяжелым ударом стал для многих отказ от этих идей.

То же самое подтвердил первый зам Савостьянова Александр Царенко, кадровый сотрудник госбезопасности:

– То, что значительная часть наших сотрудников осталась привержена коммунистическим идеям, не подлежит сомнению. Мы ведь воспитывались на них. Они тесно переплетались с принципами подбора кадров, серьезно влияли на нашу работу. Все это в одночасье отбросить нельзя.

Царенко, правда, добавил, что на текущую работу Московского управления эти идеи оказывают минимальное влияние. Дескать, в данный момент в управлении твердое правило: твои политические взгляды в этих стенах никак не должны давать о себе знать. Как, однако, это проверить – дают они о себе знать или не дают? Трудно себе представить, чтобы не давали. Последовавшие вскоре события заставили еще больше усомниться в этом.

– Да, действительно, убедительно доказать, что реформы в этих структурах осуществляются последовательно и целенаправленно, мы не можем, – признался тогда на встрече с нами, группой журналистов, госсекретарь Геннадий Бурбулис. – У нас вообще нет ни одной структуры, – не только в системе МБ и МВД, – которая была бы стерильна в своей нацеленности на реформы.

Когда я слушал Бурбулиса, было явственное ощущение, что новые власти так же боятся “этих органов”, как и прежние.

Моя несостоявшаяся встреча с Ельциным

В начале июня 1992 года мне обещали устроить встречу с Ельциным. Как всегда, заранее подготовил вопросы. Не стану приводить их все. Процитирую лишь некоторые – те, что больше других иллюстрируют атмосферу и настроение того времени:

– Власть в России проявляет хроническую импотенцию: реформы идут ни шатко, ни валко. Повсюду – чиновничий саботаж. Что, так и впредь будет продолжаться?

– Продовольственное снабжение крупных городов, в первую очередь Москвы и Петербурга, помимо прочего, блокируется саботажниками – аппаратчиками, мафией. По-видимому, нужны какие-то решительные меры, вплоть до введения чрезвычайного положения?

– Чем объяснить этот странный указ о слиянии милиции и госбезопасности? Мы ведь это уже проходили. Политический вес руководителей ведомства-монстра, конечно, увеличивается, однако растет и хаос: у милиции и госбезопасности разные задачи. Не кажется ли Вам, что это ошибочный путь?

– Пресса пишет, что с каждым днем растет угроза военного переворота. Ваши противники собираются на нелегальных квартирах, на дачах, обсуждая ночи напролет один-единственный вопрос, – как отстранить Вас от власти. Почему Вы не принимаете контрмеры?

Насчет саботажа… Саботаж реформ в ту пору осуществлялся тотально и повсеместно. Еще в феврале эксперты Центра “РФ-политика” подготовили аналитическую записку, где говорилось, что в стране разворачивается процесс “всеобъемлющего, широкомасштабного, глубоко эшелонированного и предельно агрессивного партноменклатурного реванша, имеющего своей целью восстановление и усиление не только в России, но и во всех республиках Содружества номенклатурно-тоталитарного режима”. По словам экспертов, саботаж всех реформ идет по двум основным направлениям: внутри госструктур засевшая там номенклатура тормозит и дискредитирует их прямо и непосредственно; “снаружи” та же номенклатура организует непрерывную идеологическую дезориентацию населения, нагнетает психоз и неразбериху, чтобы люди не могли понять, что же на самом деле происходит.

Саботаж шел на всех бюрократических уровнях, начиная с администрации президента. В начале апреля Сергей Шахрай, в ту пору госсоветник РФ, прямо заявил, что администрацией президента “саботируется исполнение около 70 процентов решений, принимаемых правительством”. Саботажем, в сущности, руководит сам глава администрации Юрий Петров. Тогда шли разговоры, что Ельцин вот-вот отправит Петрова в отставку, и Шахрай приветствовал такую перспективу. Однако руководитель президентской администрации благополучно просидел в своем кресле до января 1993-го. Кадровая политика вообще была слабым местом Ельцина.

Тогда же, в апреле, Шахрай набросал одну из возможных схем государственного переворота, который способна осуществить непримиримая оппозиция: депутаты – противники президента доизбирают членов Конституционного Суда, так что число “номенклатурных” судей перевешивает число “демократических”. Далее КС отменяет указ Ельцина “О приостановлении деятельности КПСС” (рассмотреть конституционность этого указа предполагалось в конце мая – начале июня). После чего Верховный Совет выражает недоверие правительству, отправляет в отставку и его, и президента. Денонсируется договор об образовании СНГ, к власти возвращаются “прежние” структуры, так что “союзные депутаты смогут собираться уже не в Вороново, а в Кремле”.

Сергей Шахрай сообщил, что свое видение наихудшего развития событий в стране он “пытался” изложить президенту, однако тот не захотел его слушать.

…Встреча с Ельциным у меня так и не состоялась.

Впрочем, на некоторые из интересовавших меня (и не только меня) вопросов президент вскорости ответил.

Козырев предупреждает

В конце июня – начале июля ряд известных политических деятелей снова выступили с предупреждениями об угрозе государственного переворота. Наибольший резонанс вызвало заявление министра иностранных дел Андрея Козырева. Возможно, потому, что у всех на памяти еще было аналогичное скандальное заявление его союзного предшественника – Эдуарда Шеварднадзе. 30 июня в интервью “Известиям” Козырев предупредил, что события, происходящие в России, очень похожи на то, что было в Германии в 1933 году, накануне прихода к власти Гитлера. По словам Козырева, в России поднимает голову партия необольшевизма. Как считает министр, угроза переворота вполне реальна. Его могут осуществить либо в форме так называемого очередного съезда КПСС, либо путем “аппаратного реванша”. Не последнюю роль в нагнетании атмосферы нестабильности играют силовые структуры – бывший КГБ и военное ведомство. Именно они “создают ситуацию, толкающую к применению силы” – в частности, с помощью соответствующей подачи информации. Кроме того, Козырев возложил на военных ответственность за расползание оружия по “горячим точкам” СНГ. Поэтому, сказал министр, возможно, требуется провести радикальную реформу органов госбезопасности и военных ведомств. А вообще, по мнению Козырева, в нынешней ситуации единственная надежда на предотвращение переворота – президент: только он может реально противостоять необольшевизму.

Это заявление Козырева вызвало недовольство в коридорах власти. Особенно не понравилась та его часть, где он выдвигал обвинения в адрес силовиков. В тот момент никто не хотел с ними ссориться. В результате уже на следующий день появилось “разъяснение” советницы министра: дескать, Козырева неправильно поняли, на самом деле “в интервью речь шла не о деятельности нынешних российских ведомств, а об опасности тех методов, которые применялись советскими спецслужбами в прошлом”.

Казалось бы, при чем тут советские спецслужбы? Видимо, “разъяснение” сочинялось впопыхах, на скорую руку, аргументы брались с потолка.

Впрочем, 2 июля, выступая на заседании общественного консультативного Совета по внешней политике при МИДе, Козырев повторил свое предупреждение о возможности переворота, правда уже не упоминая силовые структуры. “Оппозиция красно-коричневых тонов, – сказал он, – пытается дать бой президентской линии на демократическое обновление России, на ее равноправное вхождение в сообщество цивилизованных государств”. Цель оппозиции, по словам министра, – “оторвать реформу и реформаторов от их зарубежных союзников, вернуть страну к состоянию осажденной крепости, конфронтирующей уже не только с США и НАТО, но и с ближайшими соседями”. Альтернатива этому, повторил министр, – в единодушной поддержке президентской внешней политики.

Андрей Козырев был одним из самых ненавидимых оппозицией министров кабинета Гайдара. Животную ненависть ее вызывал прежде всего “прозападный” внешнеполитический курс, который Козырев унаследовал от Горбачева. По части вызываемой ненависти конкуренцию Козыреву мог составить разве что сам Гайдар, да еще Чубайс и министр юстиции Николай Федоров…

Примечательно, что именно о Козырева и Федорова посчитал нужным “вытереть ноги” Хасбулатов, выступая 3 июля на заседании Верховного Совета. Обоих он упомянул в связи с их выступлениями в прессе: дескать, министр юстиции в своих газетных интервью “дает разъяснение, как разогнать Съезд народных депутатов”, а министр иностранных дел “решил стать оракулом – вторым Шеварднадзе”.