Незнакомка из Пейроля - Француаза Бурден

Придя к себе в комнату, Паскаль, прежде чем лечь, долго прислушивалась к звукам и шорохам старого дома. Она была не из числа впечатлительных, поскольку долгие ночи проводила на дежурствах в пустынных клиниках, да и самостоятельные полеты хорошо способствовали тренировке самообладания, тем не менее сегодняшним вечером ей не удавалось справиться с беспокойством.

Забравшись под одеяло, она не стала выключать лампу у изголовья и, слушая шум дождя и завывание в каминной трубе, пыталась расслабиться.

– Я не хочу, чтобы мне было страшно в Пейроле… Я у себя дома, я в безопасности, – шепотом повторила она. Но лишь пару часов спустя, когда колеса машины Авроры зашуршали по гравию главной аллеи, Паскаль вздохнула с облегчением.

Глава 5

Бенжамену Монтагу недавно исполнилось семьдесят два года. У него была приятная внешность, элегантная манера держаться, и он охотно отвечал на вопросы Паскаль.

Когда она вошла в бар, где они условились встретиться, он сразу ее узнал и пошел ей навстречу. Спросив, что она хочет выпить, он повел ее к столику. Ему была в радость эта неожиданная встреча, позволившая познакомиться со своей племянницей.

– Ведь мой отец был вашим дедушкой! – хихикнув, произнес он.

Паскаль нашла адрес Бенжамена Монтага в ежегодном каталоге и была удивлена его искренней готовностью встретиться, но с первых же слов разговора поняла, что он ничем не сможет ей помочь.

– Эти семейные истории просто поразительны, не правда ли? Конечно, я хорошо помню Камиллу, поскольку в моем возрасте воспоминания юности – самые четкие. Если хотите, чтобы я рассказал о детстве Камиллы, то здесь не возникнет затруднений. Мне было двенадцать лет, когда мой отец вернулся из Ханоя с этим ребенком на руках. В доме долгое время царила драматическая атмосфера, как вы понимаете… Затем мой отец умер, а Камиллу отправили в пансион.

– Ваша мать не любила ее?

– Как она могла ее любить? Подумайте сами, она ждала мужа целых шесть лет, все глаза выплакала, и тут он возвращается с незаконнорожденным младенцем, которого зачал с какой-то вьетнамкой! Поверьте, шестьдесят лет назад людские пересуды имели огромное значение. С тех пор как Камиллу отправили в пансион, я ее никогда больше не видел. Сам я уехал на учебу в Лондр.

– Вы могли видеться во время каникул. Бенжамен Монтаг пожал плечами и улыбнулся.

– Я не торопился возвращаться. Моя мать была очень… строгой. У меня был старший брат, который также рано покинул дом, и истеричная сестра. К тому же я много путешествовал.

Видя, что Паскаль едва пригубила вино и явно была разочарована услышанным, он прошептал, наклонившись к ней:

– Бар «Навуходоносор», без сомнения, считается самым лучшим среди истинных ценителей. – Затем он вздохнул и добавил: – Я легко узнал вас, вы так похожи на Камиллу. По крайней мере, на тот ее образ, который остался в моей памяти. Вообще она была более хрупкой, чем вы. Ей жилось у нас плохо, и, закончив учебу в пансионе, она попросила разрешения уехать от нас. Моя мать сразу же согласилась, как вы понимаете. Она отвезла ее в Париж и оставила там одну, безо всяких видов на будущее. О Камилле долго не было новостей, и хотя говорить об этом довольно жестоко по отношению к вам, я все же скажу, что моя мать, законная опекунша Камиллы, попросту отделалась от нее.

Он рассказывал все это ровным, слегка печальным тоном, возможно думая о том, что мог бы что-то сделать для своей сестры, которой не досталось ни капельки любви. У Паскаль сжалось сердце, и она спросила:

– И вы никогда не говорили о ней? Но это же невозможно!

– Нет, очень даже возможно… Но она и сама не желала ничего сообщать о себе. Я думаю, что в то время у нее были серьезные трудности. Мать не посвящала меня в детали, я тогда был в Австрии и редко звонил домой. Помню, что Камилла вышла замуж, у нее родился ребенок, затем муж ее бросил. Мать торжествовала, видимо считая, что от такой девушки ничего другого и ожидать не приходилось.

Паскаль откинулась в кресле и пристально посмотрела на Бенжамена, который продолжал:

– Моя мать была несправедлива, ограниченна, надменна – все что хотите, я согласен! Но в те времена Камилла была позорным пятном на семье Монтаг. Тем не менее она ничего не требовала и, поссорившись с моей матерью окончательно, закрыла за собой дверь навсегда. Несмотря на внешнюю хрупкость, она обладала довольно сильным характером. Да вы, вероятно, и сами это знаете… Позже я узнал, что она вышла замуж за врача из Альби, и, уверяю вас, я был очень рад за нее.

– Рады за нее только потому, что это успокаивало вашу совесть?

Негодование Паскаль еще сильнее опечалило старого господина. Он опустил глаза.

– Я никогда не слышала ничего более циничного, чем то, что вы мне рассказываете. Это же была ваша сводная сестра, и, насколько я понимаю, никто из вас ни разу не защитил ее. Ваш отец в гробу бы перевернулся, узнав все это!

И хотя Паскаль говорила на повышенных тонах, Бенжамен удержался от того, чтобы взглянуть на реакцию окружающих. Каким же эгоистичным и равнодушным представлялся он ей, будучи молодым человеком!

– Я знаю, вас угнетает вся эта история, – пробормотал он. – Но поймите меня, я не горжусь ни своим прошлым, ни своей семьей. Мы поступили очень плохо, мой отец умер слишком рано. Он бы не позволил, чтобы все произошло именно так, хотя я не думаю, что он был уж очень привязан к Камилле. Он привез ее, повинуясь чувству долга, и наверняка предвидел трудности, которые ему предстояло пройти… Моя мать никогда не была щедрой женщиной, она также не простила ему неверности, предательства и, разумеется, незаконнорожденного младенца, и весь этот гнев обрушился на голову Камиллы. Впрочем, она никогда не поднимала на нее руку.

– Уже хорошо!

Чтобы окончательно не дать волю своему гневу, Паскаль осушила до дна стакан. Бенжамен тоже допил свой и дал знак официанту, чтобы тот еще налил им вина. Помолчав, Паскаль снова взглянула на человека, который был ее дядей.

– Моя мать вычеркнула из жизни всю вашу семью, – напряженно произнесла она. – Вы первый из Монтагов, с которым я познакомилась.

– Не утруждайте себя знакомством с остальными, мой брат и моя сестра, без всякого сомнения, и разговаривать с вами не станут. Они относились к Камилле как к незаслуженному позору и во всем поддерживали мать. Мне кажется, что они были еще хуже ее.

– А вы?

– Я был далеко и, как уже объяснил вам, ограничился собственным равнодушием, что, конечно, тоже не делает мне чести.

– А что стало с тем ребенком, которого Камилла родила в Париже?

– С ребенком?..

Он в растерянности смотрел на нее секунды три, не понимая смысла вопроса.