Незнакомка из Пейроля - Француаза Бурден

– Она никогда и не была запретной, – запротестовал Адриан.

Паскаль услышала, как он шумно выдохнул сигаретный дым, будто подчеркивая свое неодобрение. Немного помолчав, он произнес:

– Кстати, это было не очень-то умно с твоей стороны поехать туда сразу после похорон матери. Этот дом не приносит счастья.

– Папа тоже так считает, однако, если мне не изменяет память, мы здесь были очень счастливы.

– Тебе, возможно, было там хорошо, но не ему. Этот пожар, в котором заживо сгорела моя… мать, был для него страшным воспоминанием. Он уничтожил все остатки той мастерской, но не забыл об этом.

На этом месте всю осень пестрел сиреневыми цветами гибискус, и Паскаль неприятно вздрогнула, вспомнив о нем.

– Он мог бы продать эти владения, если воспоминания были так невыносимы для него.

– Кому продать? Люди сразу же прозвали Пейроль плохим местом, и его никто бы не купил! Я был еще мал, и пускаться в такую авантюру с маленьким ребенком на руках…

– Хорошо, принимается, но потом, насколько я знаю, больше никаких драм не происходило.

Снова последовало молчание, еще один вздох, затем Адриан заговорил:

– Послушай, блошка, я думаю, что папа заботился о маме. Он воспользовался предлогом, что мне надо учиться на медицинском факультете в Париже, а на самом деле переехал из-за того, что у мамы стало ухудшаться здоровье.

– Разве? Она тогда еще не была больна.

– Да, она была здорова, но она испытывала чувство подавленности, мало разговаривала, у нее совсем не было аппетита. Жизнь в Пейроле угнетала ее.

Паскаль так сильно захотелось рассказать Адриану о найденном свидетельстве о браке, что ей пришлось укусить себя за губу. Ее отец и брат всегда были заодно, и Адриан, должно быть, был в курсе тех дел, в которые не посвящали ее – маленькую тогда девочку.

– Я жалею о том, что не расспросила маму в свое время о ее жизни, потому что вообще ничего о ней не знаю. А ты?

– Не знаешь о чем? – удивился он.

– Не знаю ничего ни о ее юности, ни о семье, в которой она росла…

– Она решительно порвала с ними.

– Почему?

– В конце концов, зачем тебе все это?

Голос Адриана внезапно стал недовольным, ему, должно быть, надоел этот разговор. Паскаль вспомнила о том, что он, вероятно, был не один.

– Если хочешь, – предложила она, – я тебе перезвоню завтра.

– Мы уже исчерпали эту тему, разве не так?

Он занервничал и поторопился закончить разговор.

– Лучше позвони папе, а меня все это не касается. Ну, уже поздно, целую тебя, сестричка.

Она разочарованно попрощалась и повесила трубку. Адриан, похоже, не понял цели ее расспросов. Как бы он отреагировал, если бы она рассказала ему об этом свидетельстве? А в сущности, почему она умолчала о нем? Почему не поделилась со своим братом? Когда она узнала о первом браке своей матери и о рождении этой Юлии Ньян, ей захотелось самой докопаться до истины. Она не хотела, чтобы кто-то манипулировал ею и тем более лгал.

В размышлениях она приготовила себе чашку растворимого кофе и отнесла ее в библиотеку, где по-прежнему горел свет. Не обращая внимания на коробки с книгами, она включила ноутбук и подсоединилась к интернету. По крайней мере, одну вещь она могла разузнать довольно просто. Зайдя на несколько сайтов, она наконец нашла то, что ей было нужно.

«Женские имена в основном подчеркивают их красоту… Простые имена всегда состоят из односложных слов… Приверженность азиатов множеству имен помогает им подчеркивать значимость личности… Имя ребенка часто отражает надежды его родителей…»

Она просмотрела длинный список имен, дошла до буквы H и узнала, что имя Ньян означало «беззаботная». Беззаботная Юлия…

Паскаль открыла ящик стола и вынула свидетельство о браке. У Камиллы еще были имена Хуонг Лан, что означало «аромат орхидеи», а мать Камиллы звали Ань Дао, что означало «аромат вишни». Цветы, все время цветы, лишь только Юлию назвали «беззаботной». Может, Камилла надеялась, что ее ребенок не будет знать горя и забот? Своей первой дочери она дала несколько имен, одно из них вьетнамское, Паскаль же не дали вьетнамского имени. Почему в момент рождения Юлии Камилла думала о своем происхождении, о своей матери Ань Дао и о далекой стране, откуда была родом?

Паскаль вздохнула и закрыла ноутбук. Некоторое время она прислушивалась к окружавшей ее тишине, затем протянула руку к конверту, который пришел утром из отдела 22-го парижского округа. Интуиция ее не подвела – Юлия Ньян была жива.

Она вложила конверт в свидетельство и сунула на дно ящика под другие документы. Поиск, который она провела через абонентскую телефонную сеть, показал, что существует много людей с фамилией Косте, и она твердо решила найти следы Рауля. В конце концов, она могла связаться с членами семьи ее матери, этими Монтагами, которых Камилла и знать не хотела.

Паскаль порядком устала и не собиралась дожидаться Аврору. Наоборот, она надеялась, что ее подруга вернется поздно, что будет верным признаком хорошо проведенного вечера в компании Жоржа Матеи! Потянувшись, она прошла в кухню, чтобы приготовить себе яичницу и тосты. Почему Лоран Вийнев еще ни разу не пригласил ее на завтрак? Служебное положение не позволяло или же из-за того, что Самюэль был его другом? Мысль о том, что Самюэль каким-то образом продолжал заявлять свои права на нее, слегка раздражала ее и… обнадеживала.

Закончив мыть сковороду, она услышала, как где-то в глубине дома хлопнула дверь или, возможно, незакрытое ею окно. Она поставила сковороду и прислушалась. Оконные стекла все так же подрагивали от порывов ветра, и она снова ощутила тот же страх, что и два часа назад. До сегодняшнего дня ей было хорошо и спокойно в Пейроле, ее не угнетало огромное пространство, которое она помнила наизусть, и не тяготила разъединенность с остальным миром. Почему же теперь от простого сквозняка ее сердце наполняется страхом?

Паскаль заставила себя сделать глубокий вдох и выдох, чтобы успокоиться, и пошла проверить комнаты первого этажа. Окна были закрыты, ни одно не разбито, все выглядело как обычно. Она поднялась на второй этаж и уже с лестницы заметила, что дверь в комнату Авроры закрыта, чего никогда прежде не случалось. Помедлив секунду, она отворила ее и увидела на полу кружащиеся сухие листья. В комнате было холодно, створка незапертого окна хлопала под порывами ветра. И хотя Паскаль обнаружила причину своего страха, ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы подойти к окну и закрыть его. Шум ветра сразу утих, но ей казалось, что он лишь коварно где-то затаился.

Придя к себе в комнату, Паскаль, прежде чем лечь, долго прислушивалась к звукам и шорохам старого дома. Она была не из числа впечатлительных, поскольку долгие ночи проводила на дежурствах в пустынных клиниках, да и самостоятельные полеты хорошо способствовали тренировке самообладания, тем не менее сегодняшним вечером ей не удавалось справиться с беспокойством.