Мириал. В моём мире я буду Богом - Моника Талмер

Через пару минут она вышла в длинной белой футболке и с собранными волосами.

— Молодец, -похвалил я.-Так гораздо удобней. Налить вина?

Она кивнула и забралась на диван с ногами. Я сразу же почувствовал, что сейчас нам станет легче.

— Где ты была?-Спросил я.

— На студии, -отрешённо ответила Мерс.

— Разговаривала с Рексом?-Догадался я.

Она кивнула.

— Он снимает новый фильм, да? Наверное, для тебя там тоже есть роль?

— Не знаю, -равнодушно сказала Мерс.

— Как это -не знаю?-Опешил я.-Разве это — не главное?

Мерс вздохнула.

— Рекс не разговаривает со мной, -наконец сказала она, -и я ничего не знаю.

— Почему не разговаривает?

— Не знаю! Ну не знаю я, Гэл, я думаю об этом почти год, и не нахожу ответа!

Я растерянно молчал, понимая, что только что зашёл слишком далеко. Мерс поджала губы и всхлипнула, приложив к щеке кулачок. У меня сжалось сердце. Я помнил, что она всегда говорила о том, что любит Рекса, но я думал, что дело обстоит иначе. Кто бы ни любил первого режиссёра, снявшего тебя в своём фильме!

Я подал ей бокал и сел рядом. Она залпом выпила вино и уткнулась мне в плечо.

— Он же очкарик, Мерс, -сказал я, -и ему целых шестьдесят.

— Ему не больше сорока, и не смей называть его очкариком!

— Ну ладно. Но он всё равно скоро станет сгорбленным стариком, а тебе будут петь дифирамбы до самой смерти, поверь мне. И его имя войдёт в историю только как имя режиссёра, открывшего Мерс Сейлор.

— Он и сам это знает, -всхлипнула Мерс.

— Ну вот видишь! Ты для него -самая большая удача в жизни, и он должен носить тебя на руках! Что же он себе позволяет, этот тощий очкарик? Ой, прости, Мерс…

Мерс опустила голову на колени и залилась слезами. Я не мог себе представить более неприятной ситуации, чем эта, если не вспоминать мои страдания у гроба Керта. Всё-таки меня задевало то, что Мерс так свободно призналась, что любит Гейрана, хоть между нами и не было никаких особых чувств. Хоть я сам тоже любил Элли, но я бы не осмелился признаться в этом Мерс, да и ещё заставить себя утешать. Мне было не по себе, но я чувствовал, что Мерс очень плохо, и я был просто обязан придти ей на помощь.

— Слушай, старушка, -сказал я, -а ведь тебе грех жаловаться. Все женщины в мире мечтают оказаться на твоём месте!

— Идиотки, -прошептала Мерс сквозь слёзы.

— Будь уверена, они бы нашли, чем заняться. Уж по крайней мере плакать за Гейраном они бы ни стали.

— Гэл…

— Ты с ума сошла, что ли? Ну посмотри на себя в зеркало хотя бы! Мерс! Так просто не может быть! Звёзды не могут плакать!

— Какую чушь ты несёшь, Гэл, Господи, какую чушь! После съёмок я прихожу домой, понимаешь? И до следующих съёмок не один месяц! Чем мне жить всё это время, Гэл?! Смотреть в зеркало?!

— Мерс…-об этом я как-то не подумал.-Но все мужчины в мире к твоим услугам! Ты что, не можешь выбрать себе кого-то другого?

— Ну как ты себе это представляешь, Гэл? Выехать вечером в машине на охоту? Или вытянуть наугад письмо поклонника из стопки? Гэл, у меня нет никого, кроме Рекса и тебя!

— Приятно слышать, -пробормотал я.-Хоть что-то…

Мерс притихла и легла мне на колени. Я стал гладить и перебирать её серые волосы, и она стала дышать ровнее. Господи, а ведь и в самом деле, чем ей заниматься по вечерам?

— Вы с Рексом поссорились, Мерс?-Спросил я.

— Нет, -сказала она, -он меня бросил.

Я улыбнулся и не очень-то этому поверил. На всех углах Рекс просто кричал о том, что Мерс Сейлор — самая гениальная актриса и самая потрясающая женщина на свете.

— Он просто стал меня избегать, когда закончились съёмки, каждый раз искал разные поводы… Гэл! Я не знаю, почему! Всё шло так хорошо!

— Может, всё-таки есть какая-то причина, Мерс? Попробуй быть честной, хорошо?

— Я честна, Гэл, -возразила Мерс и приподнялась на локтях.-Как ты можешь так говорить?

— Ну прости, продолжай.

— Съёмки закончились, и всё развалилось. Вот и всё, Гэл, вот и всё!

— Но ты стала звездой!

— Это было, как в тумане. Я с утра до вечера ждала его звонка, я плакала и глотала таблетки, я не могла до конца дочитать ни одну рецензию! Мне было наплевать на всё на свете, я не могла поверить в то, что Рекс меня бросил! Я была уверена, что после съёмок мы поженимся и у нас будут дети, и я не могла жить с мыслью, что этого уже не будет!

— Странно, -удивился я, -почему он так с тобой поступил? И ничего не объяснил?

— Наплёл что-то о том, что я просто рассчётливая стерва и мне от него нужна была только роль. Но Господи, какой же это было глупостью! Он сам говорил и знал, что это не так. Он просто оттолкнул меня и не объяснил настоящей причины, и я уже почти целый год просто схожу с ума!

Она опять всхлипнула. У меня сжалось сердце. Мерс! Я не думал, что у тебя оно тоже есть!

Я нежно поцеловал её шею в том месте, где начинали расти волосы. Она немного притихла и вытерла глаза тыльной стороной ладошки.

— Мне очень плохо, -сказала она.-Я пытаюсь с ним поговорить, но он закрылся на все замки. Зато послушать его -он во мне просто души не чает и рвёт на голове волосы от того, что мы расстались.

— А на самом деле всё не так… Странно как-то это всё…

— А ты говоришь -слава! Да пошла она к чёртовой матери, я не ощущаю никакой разницы… Хотя…раньше я была гораздо счастливее…

— Ты была счастливой потому, что твоё сердце не было разбито, а не потому, что ты не была знаменитой.

— Это случилось как-то одновременно, и я не отделяю уже одно от другого. Как только закончились съёмки, для меня начался сущий кошмар, который и не думает заканчиваться. Я плачу каждый вечер и молюсь Богу, но ничего не меняется, а Рекс дифилирует у меня под носом с новыми любовницами.

— А мистер Джек?-Спросил я.-Он не может помочь?

Тут Мерс просто залилась горючими слезами. Она завывала и всхлипывала, размазывая сопли по моим коленкам и вцепившись в меня обеими руками.

— Подожди, я принесу салфетки, -сказал я и аккуратно переложил её на диван.

Я встал, принёс из столовой упаковку салфеток и положил рядом. Мерс высморкалась, вытерла глаза и снова принялась плакать. В её слезах было столько отчаяния, столько настоящей, неприкрытой боли, столько обиды и печали, что я почувствовал, что у меня к горлу подступает влажный комок.

— Господи, Мерс, -пробормотал я, -никогда бы не мог подумать…

Она свернулась калачиком и уткнулась носом в диванную спинку. Я принёс из спальни покрывало и укрыл её, так как она начинала мелко дрожать.

— Прости, Гэл, -прошептала она.-Тебе это всё вроде бы как совсем не нужно…

— Ну что ты, Мерс, -сказал я, -я очень тебя люблю и хочу тебе помочь.

— Ты очень хороший, Гэл, хороший и добрый. Ты бы никогда так не поступил, правда?

Я усмехнулся.

— Хотя если бы ты так поступил, это было бы гораздо понятней.

— Да, такие поступки не очень идут робкому очка… прости, Мерс. Так он до сих пор не женат? В его-то возрасте?

— Гэл, при чём тут возраст! Желающих стать актрисами -пруд пруди, и он, красавец, тут как тут. Блеснёт очками — и они побегут за ним на край света.

— Но ведь ты -лучше всех! И он сам это знает!

— Знает, Гэл, и именно это меня убивает.

— Почему?

— Потому, что это всё ещё поддерживает во мне надежду. Может быть он…вернётся, может, всё изменится… Я всегда его буду ждать, каждую минуту, каждую секунду, любого -постаревшего, больного…

Я погладил её по голове.

— Где ты держишь свои таблетки, Мерс?-Спросил я.

— В спальне, в тумбочке, -ответила она.

— Отлично.

Я принёс упаковку и уговорил её принять одну штучку.

— Я скоро усну, -сказала Мерс.

— Ну и слава Богу, -ответил я.-Я останусь у тебя. Иди в спальню, я посижу с тобой, а потом лягу на диване.

— На втором этаже есть спальня для гостей, -улыбнулась Мерс.

— Вот видишь -ещё лучше!

— А Элли… Ты же хотел её увидеть, наверное…

— Всё-то ты знаешь, Мерс! Ничего не изменится от одного вечера, тебе я сегодня нужней.

— Не боишься оставлять её одну? Алекс, по-моему, к ней не равнодушен.

— Мерс, не говори чепухи.

— Извини.

Мерс встала и побрела в спальню, закутавшись в покрывало. Я прихватил с собой вино и двинулся следом. Сегодня великая Мерс Сейлор представляла из себя жалкое зрелище — опухшая, всклокоченная, заплаканная, несчастная, и я был просто обязан быть рядом с ней, потому что — увы, — на всём белом свете не было человека, которому она могла бы рассказать о своём горе.

Таблетка вскоре начала действовать, и Мерс, счастливо улыбаясь, стала накручивать волосы на пальцы. Её гладкая кожа снова стала матовой, а улыбка — чистой и невинной, как у девочки. Носик у неё был курносым и очень хорошеньким, и это делало её гораздо моложе. Она лежала в своей широкой кровати на двух подушках, и глаза у неё блестели не от слёз, а от счастья, искуственного, химического, но всё-таки счастья.

— В такие минуты я верю, что всё наладится, -сказала она.

— Когда пьёшь таблетки?-Спросил я.