Курортная фишка - Галина Полынская

– Однако почему-то выбрали именно этот, – Влад тоже призадумался. – Говорите, его любовник страдает клаустрофобией?

Мы закивали.

– Интересно, – Влад почесал подбородок. – Не мешает узнать, были ли между ними какие-нибудь деловые отношения или только любовь? Если имели место деловые отношения и он хоть как-то причастен к бизнесу, деньгам и завещанию, то это один путь следствия, а если только любовь, то путь совсем другой. В этом случае может быть замешана и чья-то ревность…

– О! – Тайка подняла вверх указательный палец с длинным красным ногтем. – Надо выяснить, какие амуры Шиловский крутил до встречи с Игорем! Молодец, Владусик, у тебя случаются просветления!

За разговорами засиделись допоздна, потом Влад неожиданно вспомнил, что утром ему на работу.

– Сен, ты в редакцию поедешь? – зевнул он, снимая очки и потирая переносицу.

– Я хотела бы выкроить еще недельку свободы. Все-таки хочу попробовать узнать, кто убил Шиловского.

– Он тебе родственник этот Шиловский?

– Влад, это дело принципа, понимаешь? Как головоломка – вроде бы все просто, а не складывается и пока ты ее не сложишь ничем другим заниматься не в силах. Правильно я говорю, Тай?

Она сонно кивнула.

Глава двадцать четвертая

Утро нового дня мне очень даже понравилось преимущественно из-за того, что Влад перед уходом на работу добросовестно выгулял и накормил мою псинку. Будить крепко спящую подружку я не стала, когда она не выспавшаяся, она жутко противная. И когда голодная она тоже противная… в принципе, она всегда противная, только в некоторые моменты особенно.

Напевая: «Утро красит нежным светом стены древнего Кремля», я встала под душ. Да, настроение было хоть куда, вот что значит как следует отдохнуть на курорте, к тому же на работу не надо идти, а это самый главный жизненный плюс.

Свежая и бодрая выпорхнула я из ванной, погладила радовавшегося моему присутствию в этом мире сенбернарчика и занялась приготовлением завтрака.

Вскоре на аромат яичницы с ветчиной и луком приползла заспанная Тайка.

– Сена, свари мне кофе, – буркнула она, скрываясь в ванной, и уже оттуда донеслось запоздалое: – Доброе утро!

Но даже это не смогло изгадить моего приподнятого настроения.

Пока Таюха наворачивала яичницу, я попивала кофе и просматривала Евпаторийские записи, особое внимание уделяя информации, полученной от Игоря Свотина. Галерея Шиловского находилась не абы где, а на Новом Арбате и почему-то называлась «Нострадамус». Я попыталась вообразить, сколько стоит в деньгах содержание частной картинной галереи в центре Москвы, но воображение не знало таких цифр.

– Тай, слушай, картинная галерея это вообще что?

Ее активные челюсти замерли, подруга с удивлением взглянула на меня.

– Ну ты Сена даешь! Совсем уже…

– Погоди. Я понимаю – картинная галерея в музее, куда все приходят за деньги любоваться полотнами старинных мастеров, а частная картинная галерея это как?

– Современным художникам тоже надо где-то выставляться, – Тайка возобновила потребление пищи, – иначе о них никто не узнает и они никогда не станут старинными мастерами, не попадут в музеи. В таких галереях художники устраивают свои вернисажи, возможно, продают полотна.

– А за это они платят хозяину галереи?

– Вот насчет этого я не в курсе. Передай еще хлеба.

– Предлагаю съездить туда и как следует разнюхать обстановку, – я протянула ей белый ломтик.

– Не возражаю, можно и съездить. Ты не хочешь позвонить Свотину?

– Думаешь, он уже вернулся из Евпатории?

– А чего тут думать, возьми да позвони.

Я взяла и позвонила. Неприятный женский глосс бесстрастно сообщил, что абонент временно не доступен.

– Ушел в подполье, – сразу же выставила диагноз Тайка, – все с ним понятно.

– Тай, – я сложила в раковину грязную посуду и открыла воду, – даже если предположить, что Свотин причастен к убийству, то как он это сделал? Шиловский поехал на экскурсию, а он остался в гостинице…

– А ты уверена, что он остался в гостинице?

– Ты что, видела его в пещерах?

Тая вынуждена была признать, что не видела.

– Он мог кого-нибудь нанять!

– Кого, Таюш? – я сложила тарелки в сушку и взялась за чашки. – Кого из нашей разнесчастной экскурсионной группы? Мы опять упираемся в тот же тупик. Едем в галерею или нет?

– Едем, едем, – она быстренько встала из-за стола, – только я должна накраситься, причесаться, приодеться, как-никак там культурные люди собираются, может, заведем полезные знакомства.

Да уж, что-что, а безудержное стремление завести полезные знакомства, желательно переходящие в неземную любовь в моей подруге непобедимо.

Разрисовывалась она долго и с особой тщательностью. Я, два раза мазнув тушью по ресницам, изнывала от скуки. Расчесала Лавра, подмела пол на кухне… а Тая все красилась и красилась.

Наконец, когда я готова была уже пойти на крайние меры, она небрежно бросила:

– Ну, ладно и так сойдет.

И выразительно посмотрела на меня, ожидая, что я рухну в обморок от такенной неземной красоты. Не без легкой душевной радости я напомнила, что на дворе август месяц, следовательно, там жарковато, так что это «полотно старинных мастеров» вполне может растечься самым безобразненьким образом. Последующие высказывания любимой подруги я благополучно пропустила мимо ушей, ускользнув в прихожую обуваться. Оделась я в легкие летние брючки, свободную рубашку на выпуск и бежевые матерчатые тапочки, в такой одежде и обуви я себя чувствовала наиболее комфортно, Таюха же вырядилась в один из курортных сарафанов – с открытыми плечами и мощным декольте. Сунув лапы в неудобные пластмассовые шлепанцы на высоченном каблуке, она щедро облилась туалетной водой (не помню точно, как зовется этот термоядерный аромат, но я назвала бы его «Великая французская революция») и важно сообщила о своей готовности поразить воображение публики.

На улице и впрямь палило от души, отчего в общественно транспорте и вовсе дышалось чудесно. Я вот никак не могу понять, телереклама уже всей стране плешь проела своими бесконечными дезодорантами – антепер…пре…срантами (редко сходу удается выговорить это слово!), так почему же никто их не покупает? Или покупают, но они не действуют? Право слово, это так загадочно.

В вагоне метро я всячески старалась держаться поближе к Тайке, ее «Великая французская революция» напрочь отшибала все посторонние запахи, и я смогла дожить до станции Арбатская вполне благополучно.

Сверяясь с адресом, тисненным на визитке Шиловского, мы практически без труда отыскали нужно место.

– М-да, – задумчиво произнесла подруга и потрогала свою намертво залакированную челку, твердую, как каска немецко-фашистского захватчика. – Неплохо, неплохо…

Мы стояли перед красивым современным зданием на первом этаже которого находился художественный магазин-салон «Нострадамус», на втором – одноименная галерея. Сначала зашли в магазин. Против всех ожиданий, прохладное помещение магазина оказалось небольшим, поделенным на два уютных зальчика, с довольно простеньким интерьером. На светло-бежевых стенах висели разнообразные полотна от очень маленьких до непомерно больших.

– Вам что-нибудь подсказать? – материализовалась рядом с нами маленькая девушка в черном форменном костюме. Если бы не косметика, ей можно было бы дать от силы лет пятнадцать.

– М-м-м-м… – Тая с умным видом глазела на масштабное полотно рвотной цветовой гаммы. – А как называется эта картина?

Девушка подошла к стене с этой жутью и прочитала надпись на табличке под рамой:

– «Метафизический страх снега», автор Константин Жмыхов. У нас есть и другие работы этого художника, показать вам?

– Нет, спасибо, – замотала челкой Таисия, – мы еще походим, посмотрим.

– Конечно, если возникнут вопросы, обращайтесь.

И девушка скрылась из вида. Слоняясь по магазину, мы рассматривали картины, не зная, как подобраться к главному – сбору информации.

– Смотри, вроде симпатичненько, да? – Тайка кивнула на тусклый плоский пейзажик. – Ой, а стоит-то сколько! Боже мой!

– Тише ты. Слушай, давай просто спросим у этой барышни насчет галереи.

– А что мы у нее спросим насчет галереи?

– Что-нибудь.

Я взяла Тайку за руку и потащила к прилавку, за которым скучала девушка.

– Будьте добры, скажите, галерея «Нострадамус» сейчас работает? Можно ее посетить?

– Да, конечно, как раз сегодня там выставляется очень известный саратовский художник, – и девушка замялась, вспоминая его фамилию.

– О, – наши лица как по команде изобразили неподдельный интерес, – и можно прямо сейчас подняться и посмотреть?

– Разумеется, только вход в галерею со двора.

Раскланявшись, мы покинули этот унылый и пустынный очаг культуры.

Завернув за угол, мы оказались перед дверью с солидной блестящей ручкой и не менее солидной табличкой: «Вход в галерею „Нострадамус“». Поднявшись на второй этаж, мы очутились в выставочном зале довольно скромных размеров. Прямо скажем, на «галерею» особенно не тянуло, больше походило на обыкновенный магазин, размерами чуть побольше, чем помещение этажом ниже. Галерея была абсолютно пуста.