Тайны Шерлока Холмса (сборник) - Джун Томсон

Всю дорогу Холмс хранил молчание. Мой друг, глубоко натянув на уши дорожную шляпу и плотно запахнувшись в длинное пальто, сидел и смотрел сквозь мокрое окно на город. Время от времени в свете уличных фонарей мне становился виден его профиль. На лице Холмса застыло суровое выражение: губы поджаты, брови нахмурены.

Я решил, что он молчит, борясь с болью в лодыжке, но предпочел промолчать, чтобы не сердить его еще больше упоминанием недавнего происшествия.

Мы с капитаном обменялись парой случайных, ничего не значащих фраз, после чего и сами погрузились в молчание. Мрачное настроение Холмса и навевавший меланхолию стук дождевых капель по крыше экипажа не располагали к разговорам.

Но вот карета остановилась в конце узкой, плохо освещенной улочки. Мы вылезли из экипажа и двинулись вслед за ван Вейком, который повел нас к Свободному торговому причалу.

Тут-то нам и пришлось познать всю ярость бушевавшего шторма. Порывистый ветер, дувший с реки, едва не валил с ног. Склонив головы, мы шли в кромешной тьме за голландцем, который, судя по бодрой походке, чувствовал себя в родной стихии.

Из-за жуткой погоды я почти не смотрел по сторонам. В этом не было никакого смысла: измученный ветром и наполовину ослепший от дождя, я толком ничего не видел. Взгляд выхватывал из мрака лишь мрачные громады высоких кирпичных пакгаузов, которые вздымались слева от нас подобно стенам некоего фантастического каньона. Справа громоздились гигантские корпуса кораблей, чьи мачты и снасти раскачивались на фоне ночного неба, издавая громкие скрипы и стоны при каждом порыве ветра.

Не было ни луны, ни звезд, способных пролить свет на причал. Приходилось довольствоваться блеклым желтоватым мерцанием нескольких качающихся на ветру фонарей, что освещали маячившие во мраке суда и черную, как нефть, воду.

Наконец мы добрались до трапа. Капитан проворно взбежал по нему, а мы проследовали за ним куда медленнее, ступая осторожно и крепко держась за поручень. Особенно тяжело подъем дался сильно хромавшему Холмсу.

У схода с трапа на палубе дежурил матрос в штормовке с фонарем в руках. Ван Вейк быстро о чем-то спросил его, после чего повернулся к нам и, перекрикивая рев ветра, проорал:

– Джентльмены, он сказал, что за время моего отсутствия на берег никто не сходил. Следуйте за мной! Я провожу вас в каюту мистера Пеннингтона.

Забрав у матроса фонарь, капитан быстрым шагом направился к корме, а мы с Холмсом, как могли, поспешили вслед за ним, стараясь не повалиться на палубу, которая раскачивалась из стороны в сторону, – вода прибывала, начался прилив.

Наконец у кормы за рулевой рубкой мы увидели белую пристройку с иллюминаторами и плоской крышей, в которой располагались каюты пассажиров. Над ней на подъемных блоках размещались спасательные шлюпки. Наклонив головы, чтобы не удариться, мы переступили порог и оказались в маленьком отсеке, от которого брал начало коридор, освещенный подвесными лампами. Вдоль коридора слева и справа тянулся ряд дверей. Капитан подошел к одной из них и распахнул настежь.

– Каюта мистера Пеннингтона, – объявил он.

Помещение оказалось тесным. Б́ольшую его часть занимала пара коек. На одной из них в беспорядке лежала одежда. Рядом на полу валялся пустой кожаный саквояж.

В глаза сразу бросались следы борьбы. Одна из занавесок, некогда прикрывавших иллюминатор, была сорвана, а раковина, расположенная под ним, оказалась густо перемазанной кровью.

Холмс замер на пороге и, вскинув голову, осмотрелся. Сейчас мой друг напоминал охотничью собаку, пытающуюся взять след. Припадая на одну ногу, он вошел в каюту, оглядел сперва раковину, потом саквояж, после чего сосредоточил внимание на иллюминаторе. Тот был плотно задраен – закручен на большой латунный шуруп. Я изумился: какая разница, открыт иллюминатор или нет? Он настолько мал, что через него в каюту не пролезет и ребенок, не говоря уже о взрослом мужчине.

Капитан ван Вейк наблюдал за действиями великого сыщика с неослабевающим интересом и даже прошептал мне на ухо:

– Приятно видеть настоящего мастера за работой. Аж сердце радуется. – После этого он громким голосом добавил: – Если вы закончили, мистер Холмс, хотел бы предложить вам побеседовать с мисс Пеннингтон. Насколько мне известно, ей не терпится встретиться с вами.

Холмс кивнул, и мы, выйдя из каюты, замерли у двери напротив, в которую ван Вейк несколько раз постучал. Не дождавшись ответа, он повернул ручку и, приоткрыв дверь, сунул голову в образовавшуюся щель.

В свете лампы мы увидели, что каюта пуста, хотя со всей очевидностью можно было заключить, что перед нами обжитое место. На вделанном в дверь крючке висел дамский плащ, а на подушке лежала аккуратно сложенная ночная рубашка.

В отличие от предыдущей каюты, следов борьбы мы здесь не обнаружили, однако нам сразу стало ясно, что мисс Пеннингтон покинула каюту не по своей воле. В воздухе витал тошнотворно-сладкий запах хлороформа.

Похоже, запах этот был знаком и капитану. Едва учуяв его, ван Вейк тут же развернулся и поспешил на палубу, крикнув нам, чтобы шли следом.

Когда мы его догнали, капитан уже о чем-то оживленно разговаривал на иностранном языке, который я счел голландским, с бородатым мужчиной. Впоследствии я узнал, что это старший помощник Баккер.

Жестикуляция его подсказала мне, что исчезновение мисс Пеннингтон, пропавшей почти сразу же вслед за отцом, для него такой же сюрприз, как и для нас.

Капитан резко выбросил вперед руку и что-то отрывисто произнес – по всей вероятности, отдал помощнику какую-то команду. Затем, повернувшись к нам, он мотнул головой, призывая следовать за ним. Мы поднялись по скользкой от дождя лестнице наверх, в его каюту, расположенную под мостиком.

Более просторная, чем пассажирские каюты, она выглядела столь же скромно: койка, шкафчики, полка с лоциями и широкий письменный стол. На стенах висели карты, а рядом со столом стояла прикрученная к полу латунная плевательница.

– Итак, господа, дело и впрямь чертовски странное, – рассудил ван Вейк, когда мы сняли промокшую верхнюю одежду. – Пропало двое пассажиров! Сколько я хожу по морям, а такое на моей памяти случается впервые! Я приказал помощнику еще раз обыскать все судно. Как только с этим покончат, он мне сразу доложит.

– А если мисс Пеннингтон не удастся отыскать? – спросил Холмс.

– Тогда мне ничего не останется, кроме как, вопреки ее просьбам, обратиться в полицию. У меня просто не будет другого выбора. Исчезновение юной леди уже явный перебор. На берег ее увести не могли. Матрос у трапа клялся, что за время его дежурства никто не оставлял судно. Мистер Холмс, вы можете хоть как-нибудь объяснить, чт́о здесь происходит?

– Должен признаться, я сам в полнейшей растерянности, – уныло признался мой друг. – Исчезновение мистера Пеннингтона теоретически можно объяснить. Например, его могли похитить. Но пропажа его дочери… Тут совсем другое дело. Логическое объяснение у меня только одно: она все еще находится на борту.

– Знаете, я пришел к аналогичному выводу. Обыск судна займет как минимум два часа. На «Фрисланде» имеется немало мест, где злоумышленник мог спрятать мисс Пеннингтон. Если мне придется отложить выход в море, значит, так тому и быть! – Капитан покорно пожал плечами. – Ну а пока суд да дело, не пропустите ли вы со мной за компанию по стаканчику голландской можжевеловой водки? Соглашайтесь, а то в такую погоду немудрено и простудиться.

Поначалу я хотел отказаться. Я не охотник до крепких алкогольных напитков, да и голову хотелось сохранить ясной: кто знает, что нас еще ждет впереди? Однако Холмс ответил согласием, и я решил не противиться из опасения показаться невежливым.

– Ну что ж, давайте выпьем за то, чтобы все хорошо закончилось! – провозгласил капитан.

Повернувшись к нам спиной, он отпер шкафчик, достал пузатую бутылочку, три стакана, разлил можжевеловую и протянул нам с Холмсом.

– Понеслась! – отсалютовав нам стаканом, вскричал капитан, сверкнул голубыми глазами и залпом выпил свою порцию.

Я последовал его примеру. Водка опалила гортань, подобно жидкому огню. Лучшего средства от холода и сырости в ту непогожую ночь и впрямь придумать было сложно. Несколько мгновений спустя я почувствовал, как по телу, проникая в каждую клеточку, разливается тепло, а кровь быстрее бежит по жилам.

Тем временем Холмс, не выпуская стакана из рук, прошелся по каюте и, остановившись у карты, прикрепленной над письменным столом, принялся ее изучать. Великий сыщик выглядел рассеянным. Я нисколько не сомневался, что он по-прежнему продолжает ломать голову над таинственным исчезновением мистера Пеннингтона и его дочери. Я уже не раз видел друга в подобном состоянии. Порой загадки дела, которым он занимался, настолько его поглощали, что он забывал обо всем на свете.

– Вы так и не выпили, мистер Холмс, – напомнил ван Вейк.