Ковчег детей, или Невероятная одиссея - Владимир Липовецкий

На большом ковре в горнице висит черная казацкая пика, а накрест с ней — шашка. Пика очень длинная, так что помещается она на стене лишь в наклонном положении — от потолка к полу.

Когда приходило время военных сборов, Артамон Дмитриевич седлал своего вороного коня, сбоку подвешивал шашку, а пику брал на спину. И так ехал на сборный пункт в Уйскую станицу, где получал карабин.

За ту зиму, что Петя Александров прожил в Косогорках, проводилась только одна мобилизация. На деревню пришла разверстка на сорок человек. Жеребьевку устроили в горнице хорунжего. Дворы, на которые пал жребий, выставляли бойца по своему усмотрению — либо хозяина, либо сына, не моложе двадцати лет.

Очень волновался в этот день Петя. Волновался вместе с тетей Марусей. Но, к счастью, жребий миновал двор Приданниковых. А вот соседу — достался.

В феврале после молебна отряд из сорока казаков отправился на фронт, который находился невдалеке. А в марте соседа привезли убитым. Хоронила его вся деревня.

Артамон Дмитриевич заболел.

Зима выдалась лютая. Печи пожирали много дров, и к концу февраля топливо почти закончилось.

— Хочешь, Петро, поехать со мной завтра в лес за дровами? — спросил Евстафий.

— Не откажусь, если возьмешь.

— Добро. Тогда собирайся.

Евстафий разбудил его рано. А сам встал еще раньше. Шесть лошадей уже были запряжены в сани. «Когда Евстафий успел?» — удивился Петя.

Прежде чем тронуться в путь, они выпили целую кринку молока с белым калачом.

Хозяйский сын поехал во главе обоза. Остальные лошади, будучи обученными и не нуждаясь в понукании, пошли самостоятельно друг за другом.

Петя сел в последние дровни.

Когда приехали к своему лесному наделу, уже совсем рассвело. Тут рос березняк. Довольно еще молодой. Так что можно было обойтись и без пилы. Сняв тулуп и вооружившись топорами, они пошли выбирать и засекать деревья на сруб.

Погода стояла ясная, без ветра. Снега в лесу было много, и был он рыхлый, так что ноги утопали по колено. Снег приходилось разгребать у каждого дерева, тратя на это время и силы.

— Давай, Петро, я буду подрубать березу под корень, а валить будем вместе.

Еще Евстафий поручил ему обрубку веток и сучьев. Пока хозяйский сын подрубал комель очередного дерева, Петя изо всех сил старался не отстать от него, выполняя свою часть работы. Затем сообща они тащили стволы по глубокому снегу к дороге и грузили на сани.

Мальчик очень устал, но виду не подавал, стараясь работать на равных. Но вот пришло время обеда.

— Ешь, ешь, — приговаривал Евстафий. — Накапливай силы. Видишь, еще только трое саней загружены.

Мороза Петя не чувствовал. Между лопатками бежала струйка пота, щекоча спину, но он знал, что останавливаться нельзя. Даже ненадолго. Иначе простудишься. И лишь изредка разворачивал шубу, лежавшую прямо на снегу, чтобы сделать несколько глотков молока. Оно было все еще теплым. Шуба оберегала молоко от мороза.

Работу закончили лишь к вечеру. Лес уложили в сани и перевязали веревками.

Обоз тронулся в обратный путь. В морозном воздухе слышался лишь скрип полозьев да голос Евстафия, изредка понукавшего переднюю лошадь. Светлая полоска горизонта все более меркла, пока не слилась с землей. А потом взошла луна. И простиравшаяся впереди равнина тускло засветилась отраженным светом.

Петя надел полушубок, а сверху прикрылся огромным овчинным тулупом. Но покрепчавший к ночи мороз сумел найти лазейку, и вскоре мальчик стал дрожать от холода. Он знал: чтобы согреться, надо слезть с саней и, сколько хватит сил, пробежать рядом. Но сил-то и не было. Усталость сковала тело ничуть не меньше мороза. Евстафий же находился на головных санях. Расстояние порядочное. Да и звать, заявляя о своем бессилии, не хотелось. Нет, уж лучше потерпеть.

Мальчик не заметил, как вздремнул. Его разбудило веселое ржание лошади. Открыв глаза, он увидел приближавшиеся огни деревни.

Было уже далеко заполночь, когда их встретила тетя Маруся.

— Ах ты мой бедненький! — приговаривала она, освобождая негнущееся Петино тело от одежды. — Вот погоди малость. Сейчас горячего молока налью. Мигом отойдешь.

А за утренним столом Петя получил похвалу от хозяйского сына.

— Настоящим казаком вырастешь, если останешься у нас в Косогорках, — сказал и Артамон Дмитриевич, уже поднявшийся с постели.

Но события неожиданно приняли новый оборот.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

ХОРОШИЕ ВЕСТИ

Зима затянулась. Пришел март, а морозы не утихали. Сосед — старик, зашедший к Приданниковым побалагурить, — пообещал скорое тепло. Так оно и случилось. На другой день выпал большой снег, и холод сразу же поубавил свою силу.

Петя взялся убирать снег со двора. Делал он это не лопатой, а с помощью лошади, к которой привязал широкую доску. Когда доска двигалась ребром по земле, то на улицу выгребалась сразу целая полоса снега.

Петя так увлекся работой, что не сразу заметил, как у ворот остановились сани.

Возница остался на своем месте, а человек в высокой военной папахе, но без кокарды, сидевший сзади, быстро сошел с саней и сказал:

— Александров, собирайся! Через два дня ты должен быть в станице.

Петя не сразу узнал в высоком человеке своего воспитателя Георгия Ивановича Симонова, а потому обомлел, услышав вдруг от незнакомца свою фамилию. Симонов же, ни слова не сказав больше, запрыгнул в сани и укатил. Видно, в сторону Масловки.

Мальчик продолжал уборку двора, обдумывая услышанное. Он уже отправил два письма в Уйскую, но ответа не дождался. А потому был уверен, что проживет в Косогорках до самого лета. И вот такая неожиданность.

Ему захотелось тотчас побежать в дом, чтобы поделиться новостью. Но, как и подобает настоящему мужчине, он сдержал себя. Вначале распряг лошадь, отвел ее в стойло и только затем не вошел, а вбежал в избу.

— Тетя Маруся, мы едем домой! Домой!

Хозяйка всплеснула руками:

— Вот видишь… Господь услышал наши молитвы.

Она засуетилась. Стала месить тесто.

Петя же стоял, опустив руки. Первая радость сменилась совсем другим чувством. Полгода живет он у этих добрых людей, стал им почти сыном, они же ему — родителями. Особенно полюбилась тетя Маруся, заменившая Пете Александрову умершую мать. Как ни странно, эти шесть месяцев, зима эта, прошли быстро.

И вот разлука…

Он и в самом деле не чувствовал себя чужим в казачьем доме, пусть и со своими устоями, но с близкими ему, привитыми родным отцом, законами взаимопонимания и трудолюбия. Когда-то он переступил этот порог с робостью и даже страхом и представлял себя лишь в роли маленького батрака. А вот теперь покидал со слезами и надеждой когда-нибудь сюда вернуться.

…Складывать было нечего. Старая одежда и обувь, в которых он пришел в деревню осенью, были выброшены. Тетя Маруся достала из сундука целый ворох портков и рубах:

— Евстафий их носил. Но они справные.

Все у него было в этом доме: и хлеб, и одежда, и доброта… Что еще нужно? Значит, нужно, раз щемит сердце и снятся разные сны. Даже сытая жизнь, когда вокруг голод, не заставит променять Косогорки на Петроград. Здесь хорошо, а там интересно. Здесь месяц — как день. А там день не похож на другой.

Рано утром хозяин с хозяйкой куда-то уехали, а вернулись только к вечеру. Они привезли для Пети новый белый полушубок, валенки — пимы, расшитые узорами, шапку с меховой оторочкой и белье.

Все это положили на стол и сказали сразу же примерить.

— Среди колонистов я буду как белая ворона.

— Пусть. Белая ворона красивше, чем черная, — ответила хозяйка.

Артамон Дмитриевич и Мария Алексеевна решили тоже ехать в станицу, чтобы проводить так полюбившегося им паренька. Хозяин даже вывел ради такого случая из конюшни своего боевого коня. Петя ехал рядом на мерине. А хозяйка с детьми села в сани.

— Не забывай про нас, Петро. Пиши. Знай, ты нам как сын родной…

— А вы мне как вторые папа и мама. Спасибо за все!

— Разве не хочешь нам показать свою сестру? И для нее у нас гостинцы.

Но Леночку не пришлось звать. Она уже бежала навстречу, раскинув в стороны руки.

Не один Александров приехал в станицу. Чуть раньше вернулись Витя Петкель и братья Трофимовские. Друзья смеялись, хлопали друг друга по плечу, рассказывали, как у каждого прошла зима, и, конечно, обменивались предположениями — зачем так срочно вызвали? Все были уверены — их отправляют домой. Вот только как скоро?

И вдруг ошеломившая их новость. Петроградскую детскую колонию берет под свое покровительство Американский Красный Крест.

— Вот это да! — сказал Петкель. — А как американцы о нас узнали?

— Наверно, в газете прочли.

— Какой интерес им с нами возиться? Деньги тратить…

— Тогда ты ничего не понимаешь. Они благотворительная организация. И деньжищ у них миллионы.

— И не рубли, а доллары.