Гордость и гордыня - Джейн Остин

— Надеюсь, — прибавила миссис Гардинер, — что мысли об этой молодом человеке ей не помешают. Мы живем совсем в другой части столицы, все наши знакомства в совсем разных кругах, и, как тебе известно, мы очень мало выезжаем, так что весьма маловероятно, что они могут встретиться. Разве только он сам приедет сюда с визитом.

— Вот это совершенно невозможно, так как он теперь находится под полным влиянием своего друга, а мистер Дарси не потерпит, чтобы он отправился с визитом к Джейн в эту часть Лондона! Милая тетенька, как вы могли вообразить подобное? Быть может, мистер Дарси и слышал, что в Лондоне есть Грейсчерч-стрит, но он сочтет, что и за месяц не отмоется от вульгарности, если ступит туда хоть ногой. A мистер Бингли, поверьте, без него и шагу не ступит.

— Тем лучше. Надеюсь, они не встретятся. Но ведь Джейн переписывается с его сестрой? Вот ей будет необходимо навестить ее.

— Она просто положит конец своему знакомству с Джейн.

Однако вопреки уверенности, с какой Элизабет высказала это предположение вместе с даже еще более интересным, что мистеру Бингли мешают увидеться с Джейн, она ощутила тревогу, после некоторого раздумья убедившую ее, что она не считает положение совершенно безнадежным. Ведь было вполне возможно, а иногда ей казалось — так и очень вероятно, что его любовь вновь пробудится, а влияние его близких будет побеждено более естественным влиянием красоты и душевной прелести Джейн.

Мисс Беннет приняла приглашение тетушки с удовольствием, и Бингли появлялся в ее мыслях, лишь когда она тешила себя надеждой, что сможет иногда проводить утро с Каролиной без опасения встретиться с ее братом, так как та живет не у него.

Гардинеры погостили в Лонгборне неделю, причем и дня не обходилось без приглашения то от Лукасов, то от Филипсов и без встреч с офицерами. Миссис Беннет так усердно заботилась о развлечениях для брата с невесткой, что они даже ни разу не пообедали в тесном семейном кругу. Среди приглашенных обязательно оказывалось несколько офицеров, а из них одним обязательно оказывался мистер Уикхем. B таких случаях миссис Гардинер, у которой Элизабет, горячо его расхваливая, пробудила некоторые подозрения, внимательно за ним наблюдала. Ей не показалось, что они серьезно влюблены друг в друга, но их взаимноепредпочтение вызывало у нее некоторое беспокойство, и она положила поговорить с Элизабет до своего отъезда из Хартфордшира, чтобы убедить ее в том, как неосторожно поощрять подобную склонность.

Для миссис Гардинер Уикхем оказался очень приятным собеседником по причине далекой от прочих его достоинств. Лет за десять — двенадцать до этого Рождества, еще до своего замужества, она довольно долго жила в той самой части Дербишира, откуда был родом он. А потому у них оказалось много общих знакомых. И хотя после того, как пять лет назад скончался отец Дарси, Уикхем редко бывал там, он все-таки мог сообщить ей более свежие новости о ее былых друзьях, чем те, которыми она располагала.

Миссис Гардинер побывала в Пемберли и понаслышке очень хорошо знала покойного мистера Дарси. Это служило неистощимой темой для разговоров. Сравнивая свои воспоминания о Пемберли с подробными описаниями, на которые не скупился Уикхем, отзываясь с почтением и похвалами о прежнем владельце поместья, она доставляла большое удовольствие и себе, и своему собеседнику. Узнав, как обошелся с ним нынешний мистер Дарси, она попыталась припомнить, не приходилось ли ей слышать какие-нибудь упоминания о характере этого джентльмена, пока он был еще в нежных летах, которые пояснили бы его нынешнее поведение. И под конец не сомневалась, что о мистере Фицуильяме Дарси тогда говорили как об очень гордом, заносчивом мальчишке.

Глава 26

При первом же разговоре с Элизабет наедине миссис Гардинер не замедлила с большой добротой предостеречь ее. Прямо высказав ей свои соображения по этому поводу, она продолжала так:

— Ты достаточно благоразумная девушка, Лиззи, чтобы не влюбиться, если тебя против этого предупреждают, и поэтому я не боюсь говорить откровенно. Поостерегись, прошу тебя. Не дай пробудиться в себе и не старайся пробудить в нем чувство, которое из-за отсутствия у вас обоих состояния было бы весьма неразумным. Я не могу сказать о нем ничего плохого. Он очень интересный молодой человек, и, если бы получил завещанный ему приход, я бы сочла, что вы с ним отличная пара. Но при нынешних обстоятельствах не позволяй своему воображению взять над тобой власть. Ты обладаешь здравым смыслом, и мы все ждем, что ты его послушаешься. Твой отец, я не сомневаюсь, полагается на твое благоразумие и примерное поведение. Ты не должна разочаровать своего отца.

— Милая тетенька, вы говорите так серьезно!

— Да, и, надеюсь, ты отнесешься к моим словам столь же серьезно.

— В таком случае вам не о чем тревожиться, я позабочусь о себе и о мистере Уикхеме тоже. Он в меня не влюбится, если в моих силах помешать этому.

— Элизабет, будь же серьезной!

— Прошу у вас прощения. Попытаюсь еще раз. Пока я не влюблена в мистера Уикхема. Решительно нет. Однако он, вне всяких сомнений, самый привлекательный молодой человек из всех, кого я знаю, и если он начнет испытывать ко мне нежное чувство… я полагаю, лучше, чтобы подобного не случилось. Я понимаю, насколько это было бы неразумно. Ах, я не вы ношу мистера Дарси! Мнение папеньки обо мне большая для меня честь, и я не хотела бы его лишиться. Однако папенька благоволит к мистеру Уикхему. Короче говоря, милая тетенька, мне было бы очень грустно причинить кому-нибудь из вас горе. Однако каждый день мы видим, что для влюбленных отсутствие у них средств к существованию лишь очень редко становится помехой, так как же я могу поручиться, что окажусь разумнее столь многих, если подвергнусь соблазну? Или даже сочту, что противиться ему разумно? Поэтому я могу лишь обещать вам, что не буду спешить. Что не потороплюсь поверить, будто я для него важнее всего на свете. И в его обществе не буду предаваться мечтам. То есть я сделаю все, что в моих силах.

— Пожалуй, будет лучше, если ты постараешься, чтобы он не бывал здесь столь часто. Хотя бы не напоминай своей маменьке, что она забыла его пригласить.

— Как я сделала вчера! — сказала Элизабет с виноватой улыбкой. — Совершенно верно, будет разумно избегать подобного. Но не думайте, будто он всегда бывает здесь столь часто. На этой неделе его приглашали ради вас. Вы ведь знаете, как маменька убеждена, будто ее гостям необходимо общество. Но, честное слово, я правда попробую поступать как можно благоразумнее, и, надеюсь, вы мною довольны?

Тетушка заверила ее, что только этого и желала. Элизабет поблагодарила ее за добрые советы, и они расстались. Замечательный пример того, как подобные наставления не были выслушаны с раздражением и досадой.

Мистер Коллинз прибыл в Хартфордшир вскоре после отбытия Гардинеров с Джейн, но остановился у Лукасов, избавив миссис Беннет от всяких хлопот. Приближался день его свадьбы, и она наконец настолько смирилась, что признала ее неизбежной и очень кислым тоном повторяла, как она желает, чтобы «они были счастливы». Бракосочетание было назначено на четверг, и в среду мисс Лукас пришла к ним с прощальным визитом. Когда она поднялась, собираясь уходить, Элизабет, стыдясь неприязни, с какой ее маменька произносила свои добрые пожелания, и искренне расчувствовавшись, вышла из гостиной вместе с ней. Когда они спускались по лестнице, Шарлотта сказала:

— Я надеюсь, ты будешь мне часто писать, Элиза.

— B этом ты не обманешься.

— И я хочу просить тебя еще об одном одолжении. Ты не приедешь повидать меня?

— Мы, надеюсь, будем часто видеться в Хартфордшире.

— Некоторое время я, конечно, буду жить в Кенте безвыездно. Поэтому обещай, что приедешь в Хансфорд.

Отказать ей Элизабет не могла, хотя полагала, что визит этот никакой радости ей не доставит.

— Папенька и Мария приедут ко мне в марте, — добавила Шарлотта, — и я бы очень хотела, чтобы ты приехала с ними. Право, Элиза, я буду ждать тебя с не меньшим нетерпением, чем их.

Бракосочетание свершилось, молодожены прямо от церковных дверей отбыли в Кент, и всем нашлось что сказать и что выслушать по этому поводу ровно в той мере, какая положена в подобных случаях. Элизабет вскоре получила от подруги первое письмо, и они начали обмениваться посланиями так же часто и аккуратно, как в прежнее время, но былая откровенность теперь стала невозможной. Элизабет всякий раз, когда садилась за письмо, не могла не почувствовать, что утешительной душевной близости между ними больше нет, и хотя решила поддерживать переписку, но лишь ради прежних дней, а не нынешних. Первые письма Шарлотты вскрывались с большим любопытством. Элизабет не терпелось узнать, как она отзовется о своем новом доме, как ей понравилась леди Кэтрин и насколько счастливой она посмеет себя назвать. Однако всякий раз, кончая читать, Элизабет убеждалась, что обо всем этом Шарлотта писала именно так, как она и ожидала. Письма дышали бодростью, Шарлотта, казалось, ни в чем не испытывала недостатка и ни о чем не отзывалась кроме как с похвалой. Дом, меблировка, окрестности и дороги оказались совершенно в ее вкусе, а обхождение леди Кэтрин было самым добрыми любезным. Именно так мистер Коллинз рисовал Хансфорд и Розингс, только в более восторженных тонах. И Элизабет пришла к выводу, что узнать остальное она сможет, только когда поедет туда сама.