Кобра и наложница - Бонни Вэнэк

Нетвердой рукой Бадра осторожно поставила чайную чашечку на блюдце. Рашид уехал. Упираясь руками в колени, Кеннет через стол наклонился к ней.

— Я еще не показал тебе внутренние комнаты. Там есть кое-что интересное. Я думаю, тебе понравится.

Он встал. Бадра собрала все свое мужество и улыбнулась. Как ей удастся спрятать ожерелье, если он будет все время рядом?

Скрестив руки на груди, герцог вместе с ней поднимался по изогнутой парадной лестнице наверх. В воздухе чувствовался запах лимона и пчелиного воска, смешивавшийся с ароматом его одеколона. Она украдкой посмотрела на него. Такой же лощеный, как перила этой лестницы. На его руке поблескивало черное кольцо с печаткой.

Как же ей обмануть этого человека?

Кеннет поймал ее взгляд и удивленно поднял брови:

— Тебя беспокоит, что мы с тобой одни, Бадра?

В его глазах вспыхнул опасный огонек. Встревоженная его внимательным изучающим взглядом, она оступилась. Сильные руки Кеннета подхватили ее. Бадра вцепилась пальцами в его плечо. Он серьезно посмотрел на нее.

— Тебе больно?

Она хотела ответить:

«Да. Да, мне больно, потому что между нами холодное отчуждение, потому что я совершила недостойный поступок, чтобы достичь своей цели. Мне больно, потому что теперь мы живем в разных мирах, и невозможно преодолеть пропасть между нами».

— Нет, — ответила она машинально, — Все в порядке.

Кеннет поддерживал ее за локоть, когда они, преодолев последние ступеньки, вошли в холл. Она раскраснелась от его горячего прикосновения. Он подвел ее к массивной деревянной двери и, повернув ручку, распахнул ее перед Бадрой.

Возглас восхищения слетел с ее губ.

С гордым видом он протянул руку вперед, приглашая ее войти в комнату, все стены которой были уставлены книжными шкафами, а пол покрыт ковром глубокого зеленого цвета. Камин был украшен резным деревом. Высокие бронзовые светильники отбрасывали мягкий свет на кожаные кресла. В интерьере чувствовалось присутствие мужчины, и в то же время, когда она вдохнула запах книг в кожаных переплетах, она почувствовала себя удивительно уютно.

— О, Хепри! — она оборвала себя, покраснев, и поправилась: — Я имела в виду, Кеннет. — Она повернулась к нему, ее глаза горели восторгом. — Можно мне посмотреть?

— Да, конечно, — он подошел к одному из книжных шкафов и стал перебирать корешки томов. Выбрав книгу, он с поклоном передал ее Бадре. Она громко прочитала на обложке название, начертанное золотыми буквами.

— «Дэвид Копперфилд». Чарльз Диккенс. Что это за книга?

— Диккенс — прекрасный писатель. А этот роман очень популярен здесь, в Англии, — ответил он, заглядывая через ее плечо.

Бадра прижала книгу к груди, как ребенок, получивший дорогую игрушку:

— Я могу взять ее почитать?

— Конечно, — улыбнулся Кеннет.

Она с восторгом погладила дорогой мягкий переплет телячьей кожи. Еще никто и никогда не давал ей такую дорогую вещь.

— Я никогда не говорил тебе, Бадра, но знаешь, я был очень рад, что ты научилась читать…

От его комплимента краска удовольствия залила ее щеки.

— Спасибо, — застенчиво сказала она.

Наступившее вслед за этим напряженное молчание было прервано громким телефонным звонком, а затем последовавшим за ним осторожным стуком в дверь.

— Да, — нетерпеливо отозвался Кеннет.

Вошел лакей в белых перчатках.

— Прошу прощения, милорд. Еще один телефонный звонок.

— Хорошо, — он взглянул на нее. — Боюсь, это неотложные дела, которые необходимо закончить. Пожалуйста, чувствуй себя как дома. Садись в это кресло и отдыхай. Я вернусь через несколько минут. Если найдешь еще что-нибудь интересное, не стесняйся, бери.

Она поблагодарила его и положила книгу мистера Диккенса на стол. Подобно тому как голодный человек глазами готов съесть все на праздничном столе, она стала рыться в книжном шкафу, испытывая жадное желание прочесть каждую из них. Ей пришла в голову мысль спрятать ожерелье между книгами. Вдруг она заметила нечто странное. Все книги выглядели слишком новыми и нетронутыми. Ни одну из книг как будто даже и не читали, страниц не перелистывали, не было следов закладок, остающихся от частого употребления, как это было теми с драгоценными книгами, которые присылал в лагерь Хамсинов лорд Смитфилд. Может быть, Кеннет держал все эти книги лишь для показа, как некоторые выставляют на обозрение африканские маски, византийские иконы и восточные редкости?

Она не считала его ограниченным, пустым человеком, но ведь он изменился…

Бадра подошла к другому шкафу и стала читать названия книг. Все книги были на арабском. Она взяла одну и стала перелистывать страницы. Несомненно, эту книгу часто брали в руки, и не просто брали, но и читали. Все другие книги были тоже читаны. Значит, Кеннет читает на арабском? Почему же не на английском?

Она пыталась разгадать эту загадку. Возможно, то была ниточка, связывающая Кеннета с его прошлой жизнью, с которой он не в силах был расстаться. Бадра пожала плечами. Возле шкафа стояла деревянная лестница. Подняв свои юбки, она достала ожерелье. С драгоценностью в руках она поднялась по лестнице и осторожно засунула ее между двумя томами. Отлично. Ожерелье было надежно спрятано.

Ее внимание привлекла книга с интересным названием. Бадра взяла ее.

— «Кама Сутра Ватсаяна», — медленно прочитала она вслух. — Перевод сэра Ричарда Бартона.

Она стала бегло просматривать книгу и чуть не упала с лестницы. У нее округлились глаза.

Вот это да! Книга была руководством для получения сексуального наслаждения…

Бадра поставила книгу на место, выбрала другую, с большим количеством иллюстраций, и стала рассматривать их, шокированная и очарованная одновременно.

Неужели мужчина и женщина действительно могли выделывать такое?

Все это казалось ей трудновыполнимым, как и движения Рамзеса с опасным оружием во время исполнения обрядового танца с саблями.

Спустившись по лестнице вниз, она положила книгу на небольшой полированный столик и стала просматривать иллюстрации дальше. На ее щеках выступила краска стыда, когда она неожиданно наткнулась на одну, совершенно, казалось, постыдную. Но эта эротическая картинка не отпугнула, а взволновала ее. Неужели Кеннет делал подобные вещи?

Бадра перевернула страницу и задержалась на другом рисунке, который показался ей интересным: на нем были изображены голые мужчина и женщина.

Лицо женщины было искажено, но не гримасой боли, а восторгом.

Неужели ее бывший телохранитель проделывал подобное и с английскими женщинами? Неужели их белые тела вжимались в бедра Кеннета, чтобы быть еще ближе? Неужели лица этих женщин выражали те же чувства, что и на этом рисунке? И они одурманивали Кеннета тяжелым ароматом своих благоухающих духов, смешанным с запахом мускуса их пресыщенных тел?