Розы на снегу - Вячеслав Новичков

он с ними давно не ладил. Его там постоянно останавливали, и никак этот пост нельзя было объехать. И что он придумал: он останавливается на ближайшем посту, заходит к ним со словами: «Товарищи офицеры, помогите лётчику…» К счастью, одни недолюбливали других, из соседней области. Вот они на трёх машинах, да ещё и с сиреной, мимо того ГАИ и приехали прямо к дому: одна — спереди, другая — сзади, а он — посередине.

— Очень нестандартный выход он нашёл. Наверное, он — хороший лётчик.

Надя не ответила, Иван через некоторое время продолжил:

— Ты говорила, что у тебя есть старшая сестра, расскажи мне о ней. Она похожа на тебя?

— Нет, она вся такая мягкая и домашняя… вот только муж у неё…

Иван почувствовал, что Надя хотела сказать что-то резкое, но сдержалась и молчала.

— А чем он тебе не нравится?

— Сестра живёт отдельно от нас, по выходным иногда приезжает к нам… с ребёнком, с вещами, по набитым электричкам и автобусам… мне приходится ехать к ней, чтобы привести её… а этот — слов нет.

Надя говорила зло, потом замолкла. Иван понял и не стал более расспрашивать про сестру. На то, что именно она сейчас говорила со злобными интонациями, обвиняя иногда его в этом же, он не стал обращать её внимание.

Глава 45

Как продолжить разговор, он не знал, но Надя неожиданно спросила его о Любе:

— Ладно, хватит обо мне, ты из меня потихоньку-потихоньку, а уже много вытянул, лучше скажи — где ты познакомился с Любой?

— С Любой?.. — Иван удивился этому неожиданному вопросу, поэтому ответил с небольшой задержкой: — В лагере, три месяца вместе лямку тянули. Знаешь, это — такая работа, которая очень сближает…

Иван хотел ещё что-то сказать про лагерь, но Надя перебила:

— Я слышала, что она окончила Бауманский.

— Да, — ответил Иван, не понимая: в какую сторону повернётся разговор.

— А ты с ней в каких отношениях?

— В очень хороших.

— Прямо-таки — дружба навек?

— Я не верю в вечную дружбу между мужчиной и женщиной.

— Это почему же?

— Как только женщина выходит замуж, она перестаёт дружить с ранее знакомыми ей молодыми людьми… Поэтому я думаю, что она — не друг, а очень хорошая знакомая. В любом случае моё уважение к ней совершенно искреннее.

— А ты не находишь, что с ней что-то не так?

— А что с ней не так?

— Она — такая смазливая, шесть лет училась в Бауманском, а замуж никто не взял? Там ведь почти как в песне: «На десять девчонок по статистике целая сотня ребят».

— Смазливая — это красивая, но недалёкого ума или даже с «глупинкой» в лице, но я никогда у Любы глупость не наблюдал. Что касается наличия огромного количества потенциальных претендентов на руку, то тут ты не права. Я по своей группе сужу: у нас в группе было двадцать пять человек и только две девушки…

— Раньше ты про них говорил другие слова — «две штуки», помнишь?

— Помню, — Иван вздохнул и продолжил: — Так вот, мы на наших девушек смотрели как-то равнодушно, безразлично. Нет, мы не проявляли к ним неуважения, мы просто их не замечали.

— Я тебе когда-то уже говорила, что не замечать женщину — очень для неё оскорбительно. Ваши девушки поступили на мехмат, только за одно это они уже достойны уважения.

— Да, ты права, но мы были молоды и глупы…

— Некоторые и после диплома ещё не совсем повзрослели, — Надя не могла удержаться и не сказать эту последнюю фразу.

Иван продолжил:

— Я о нашем отношении к девушкам потом думал. Чем они могли нас удивить? Математикой? Нет — мы сами её знали. Вот если бы они, например, на гитаре играли, каратэ занимались или ещё что-нибудь необычное, тогда может быть. У Любы, в Бауманском, я полагаю такая же картина: мужиков много, а женихов нет.

Во всё время диалога про Любу Иван слушал и отвечал на вопросы Нади, но одновременно с нитью разговора другое занимало его. Он не мог объяснить себе явное нарушение логики у Нади, чего раньше не наблюдал за ней. Нестыковка заключалась не в словах, а в несоответствии между только что произнесёнными словами и прежними словами и всем поведением.

Люба и Надя были одногодками, и неважно, где они учились: поклонников у Нади было не меньше. Почему же тогда она обвиняет Любу, что её никто не нашёл или она до сих пор никого не выбрала? За время их знакомства Надя постоянно демонстрировала приверженность к свободе. Почему же свою ровесницу она «обвиняет» в том, что та не замужем? Но более всего Ивана озадачивали не его вопросы без ответа, и даже не почему Надя противоречит сама себе, а почему она не видит этого. Но не видит ли? Или, может быть, желая сказать что-то важное, просто не обращает внимания на такую «мелочь»?

Следующая фраза Нади ясности не добавила:

— У меня знакомая есть, очень миловидная девушка, на которую посмотришь и будто видишь ангела с крылышками. Одним словом — совершенная Мальвина во плоти, а на самом деле — откровенная шалава.

Иван не знал, как продолжить разговор. Неужели она проводит какие-то параллели между Любой и этой своей…? Нет, не может быть… Тогда зачем она это сказала? Сбитый с толку, он всё же ответил:

— Насколько я понимаю, ты осуждаешь не столько её поведение, как рассогласование между поведением и внешним обликом, вот только одно мне непонятно: ты говоришь об этом так уверенно, как будто она сама перед тобой хвасталась своими приключениями.

— Мне говорили другие, и сама я видела.

— Не понял: что видела? — воскликнул Иван.

— Я попала с ней на одну «вечеринку», как потом оказалось, запланированно переходящую в ночь. И в самый интересный момент я включила свет, хотя мне со всех сторон кричали: «Не включай», а я включила и убежала. Вот в такой ситуации я побывала с ней.

Иван, не поворачивая головы, посмотрел в сторону Нади, но в полумраке выражения лица и, тем более, глаз было не разглядеть, так как уличный фонарь к тому времени погас. Тогда Надя его спросила:

— Ты что молчишь, что ты об этом думаешь?

— Ну… о твоей Мальвине я ничего не думаю. А о тебе… думаю, что «луч солнца, падающий в грязь, сам остаётся чистым».

— Кто это сказал?

— Не знаю. Неизвестный гений. Где-то давно прочёл, потом год спустя перерыл все свои книги, но так и не нашёл.

— Надо