Компас черного капитана - Юрий Погуляй

- Не шевелись, - из комнаты вышел Эльм, он неловко перевязывал раненую руку и смотрел на гостя бешеным зверем. - Целее будешь, собачий сын.

Потом силач обратился к нам:

- Это наш гарант, собачья жизнь. Очнется старик и сожжет топливо у военных, как это сделал твой собачий шаман в деревне.

Эти слова обращались ко мне.

- А если он откажется, то будет одним трупом больше. Чем дальше, собачья жизнь, тем проще делать такие вещи. Ты понимаешь меня, рыбак?

Фадар не ответил. Он смотрел мне в глаза, и губы его тронула легкая улыбка.

- Ты же не выстрелишь, мальчик.

- Эд, двинется - прострели ему ногу!

Рыбак скривился от злости.

- Ты же не с ними, ведь так? - продолжал он увещевать меня. Светлый Бог, как же хотелось закричать, что это так, что я действительно ничего такого не хотел. Мышцы ныли от напряжения, и ствол сам собой клонился к полу.

Но в душе бородача таилась энергия затаившегося зверя.

- Дайте поставить поднос, что ли. Он тяжелый!

- Стой там, где стоишь. Шевельнешься - получишь… - рявкнул Эльм

- Ты неглупый парень, - Фадар смотрел на меня. - Зачем тебе это? Опусти дальнобой и я замолвлю за тебя словечко перед Найвэлом.

Он врал, я чувствовал это. Он совсем не собирался делать то, что говорил. Сейчас он ненавидел меня не меньше чем Эльма и Фарри, чья воровская татуировка вновь показалась из-под разорванного рукава. Он ненавидел меня даже больше, считая предателем и презирая за такую благодарность.

- Не надо, Фадар, пожалуйста, - сказал ему я.

- Ты не выстрелишь, - улыбнулся он и сделал шаг.

Грохнул выстрел, отдача толкнула меня назад, и я, выронив дальнобой, упал на еще теплое тело Клауса. Фадар взвыл от боли и уронил поднос. Котелки с лязгом запрыгали по полу, и на доски высыпалось парящее рыбье филе. Запах моментально затопил хижину.

Рыбак свалился у порога, зажимая рану в ноге.

- Дрань! Какая же ты дрянь. О Светлый Бог, как же больно! - стенал он.

Эльм оказался рядом со мною, легко подхватил дальнобой и, зажав его подмышкой, принялся здоровой рукой перезаряжать оружие. Из открытой двери сквозило морозом, и я на деревянных ногах прошел мимо Фадара и прикрыл ее.

- Молодец, малец, - буркнул мне Эльм, не сводя взгляда с раненого рыбака. Тот шипел от боли и с яростью смотрел в мою сторону. - Не сдрейфил, собачий сын. Уважаю.

А я отвернулся, желая провалиться под лед и попасть в лапы Темного Бога. О да, это самое достойное наказание. Предательство… Это определенно было предательство. Еще худшее, чем парою минут назад.

Я вновь коснулся рукой компаса, и загадочный артефакт чуть успокоил мысли, раздирающие меня на части.

Фарри суетился, выгребая из шкафов и столов все, что может пригодиться. Эльм, перезарядив оружие, встал над раненым рыбаком, а я прошел в самый дальний угол, прислонился спиной к стене и сполз вниз, обхватив руками колени. От запаха рассыпанной вареной рыбы меня затошнило.

Больше всего не свете я проклинал себя за нелепое любопытство, приведшее меня сюда. Надо было пойти вместе со всеми на цирковое представление в Кассин-Онге, а не выслеживать тех странных людей… Надо было оставить наемников разбираться со всем самостоятельное, а не вести их к дому, где черный капитан провел жуткий обряд.

Если бы я все сделал правильно, то жизнь пошла бы по другому руслу.

Мне было горько и обидно. Утешало меня лишь то, хоть и незначительно, что Фарри обуревали схожие чувства.

А еще в нем плескалась злость на Эльма, но мальчик тщательно ее скрывал.

Мой дар чувствовать эмоции других людей с каждым днем давал мне все больше пищи для размышлений. Я видел скрываемые тайны, но не знал их сущности. Эмпатия подсказывала мне о чем-то непонятном, таящемся в душах окружающих людей. Их злость, их мрак или свет, их обиды. Иногда сложно определить на кого именно были направлены те или иные чувства, но никогда еще я не ошибся в определении внутренних демонов.

Но сейчас мне было не до этого. Я сидел в углу пропахшего смертью и рыбой жилища старого доктора и не знал, как нам быть дальше. В углу гудела печка, а по дому крутился Эльм, словно опытный ледовый волк в бурю. Он привел в чувство Эккера и объяснил ему свой план. Старый шаман согласился с его доводами, не желая больше смертей в и так уже немногочисленном поселке.

Затем Фарри отправился за тягачом, и вскоре вернулся к хижине на тарахтящем ледоходике. Убедившись, что в ночи никто за ними не наблюдает, и звук двигателя не всполошил сонную шахту, мы погрузили в тесную кабину шамана, Фадара и залезли внутрь сами.

В-пятером мы едва поместились здесь. Ствол дальнобоя вжимался в живот Фадара, и это нервировало старика, оказавшегося у самой двери. Но он честно выполнял свою часть сделки - обезопасить жизнь своего товарища, который с угрюмым видом смотрел в окно, делая вид будто не находится под прицелом.

Мы с Фарри молчали, предоставив действовать Эльму.

Наш ледоходик подошел к могучему кораблю Бургена. Остановился в паре сотен ярдов от него, и силач толкнул шамана локтем.

- Работай.

- Ты наивен и доверчив, убийца, - улыбнулся старик. - Что если я тебя обману?

- Как сделаешь работу - я поеду на юг, собачий сын. И выброшу твоего дружка на снег в лиге отсюда. Этого нам хватит, чтобы убедится в твоей честности.

- Он же умрет там, Эльм! - не выдержал я.

- Заткнись!

- Не заткнусь! У него простреляна нога. Он не сможет пройти и поллиги!

- Но я-то прошел, когда та собачья тварь оторвала мне руку! Чем он хуже? Он же собачий рыбак! Гильдийский собачий рыбак! - взъярился Эльм.

- Перестань, Эльм! Не будь чудовищем! - не унимался я. - Фадар хороший человек.

При этих словах рыбак метнул в меня злобный взгляд, и я чуть не задохнулся от его ненависти. Но это уже не обижало. Он был в своем праве. Виноват тот, кто спустил курок.

- Прекратите. Я все сделаю, - тихо прервал нас Эккер. Он прикрыл глаза, зашептал что-то. Его морщинистый лоб покрылся бисеринками пота, несмотря на то, что в каюте было очень холодно. Спустя пару мгновений тело шамана стала бить крупная дрожь, и, наконец, он без сил повалился на руки Фарри.

- Все… - сказал он.

Огни военного ледохода погасли, глухо тарахтящий двигатель корабля-исполина застыл.

- Все… - шепотом повторил старик.

Эльм передал мне дальнобой и здоровой рукой потянул за рычаг. Наш тягач двинулся в путь.

- А Фадар… - тихо спросил Фарри.

- Через лигу высажу обоих, - фыркнул Эльм.

Я ткнул ему в спину дулом дальнобоя, сделав это быстрее, чем подумав:

- Освободи их.

Тот как окаменел, повернулся.

- Ты знаешь. Я выстрелю. Я выстрелил в Фадара, хотя он мне нравится гораздо больше, Эльм, - меня распирала злость и обида. - Останови корабль!

- Щенок…

- Мы договаривались, - напомнил ему я.

Дверь распахнулась, и Эльм, не глядя на пленников, рыкнул:

- Выметайтесь.

Первым на снег вышел Эккер, помог спуститься корчащемуся от боли Фадару.

- Ты поплатишься за это, собачий сын, - процедил силач.

Кораблик вновь тронулся в путь, оставляя позади себя оставшийся без топлива военное судно. Магия шамана превратила энгу в воду, и теперь, чтобы двигатели титана вновь завелись, им потребуется слить все, пока оно не замерзло, и приготовить новый лед.

Эккер будет стараться, чтобы все произошло как можно быстрее, и чтобы капитан Бурген нагнал нас на дороге в Шапку.

Я смотрел в спину Эльма и боялся того, что он сделает после того как я собирался поступить. Кораблик торопливо хрустел льдом, держась в стороне от колеи, Фарри забился в угол и с видом побитой собаки смотрел в окошко.

Я отставил дальнобой в сторону, и в тот же миг Эльм развернулся и здоровой рукой врезал мне в челюсть, отправив в темноту. Но за миг до этого я услышал вопль Фарри:

- НЕТ!

Когда я очнулся, то не спешил открывать глаза, медленно проверяя, все ли со мною в порядке. Лежать было холодно, во рту царил привкус соли. Кровь запеклась на губах, и в ушах звенело. Я осторожно прошелся по зубам, обнаружив, что один из них шатается так, что из-за любого случайного движения он попросту вывалится изо рта.

- Эльм, он ведь спас тебе жизнь, - напористо говорил Фарри. Его голос с трудом пробивался сквозь дымку в голове. - Что если он теперь дураком навсегда останется?

- Не боись, собачий выкормыш, не останется. У него там кость одна. Я себе руку рассадил об этого поганца, и теперь у меня болят обе, - ворчал здоровяк. - Крепкая башка у придурка.

Я решил еще немного побыть без сознания.

- Я считаю, что он прав, - бурчал Фарри. - Этот Фадар очень хороший человек. Добрый. И рыбаки нам помогали.

- Тот, кто тебе рукав разодрал - тоже добрый был?

В Эльме чувствовалась вина за содеянное, и это меня обрадовало. Значит, не так страшно будет "приходить в себя". Вызвать гнев силача еще раз - перспектива удручающая.