Аномалия души - Алексей Хапров

Его лицо налилось кровью. Он приподнялся, подался вперёд, навис над столом и острым, как лезвие бритвы, взглядом разрезал подследственного надвое с ног до головы. Со стороны это выглядело устрашающе. Казалось, ещё мгновение, и Яшка будет размазан по стене.

Но на Яшку агрессия следователя не подействовала. Его богопротивная физиономия продолжала сохранять каменную монолитность, по поводу которой лично у меня возникло два объяснения: либо Зинкин приятель был действительно ни в чём не виноват, либо его сила воли имела столь мощную закалку, что была в состоянии сохранить любую тайну, даже самую страшную.

— Я никого не убивал, — монотонно проговорил он и хладнокровно уставился на стоявший у двери шкаф.

«И в самом деле, крепкий орешек», — отметил про себя я.

Убедившись, что его приём не сработал, Ланько плюхнулся на место.

— Та-а-ак! — угрожающе протянул он. — Значит, чистосердечно признаваться не хотим.

— Не хотим, — как ни в чём не бывало, отозвался Яшка. — Не в чем мне признаваться.

— Хорошо, пройдёмся по фактам.

— Вот только не надо на меня ничего вешать, начальник! Определи свои «висяки» кому-нибудь другому. А то начнёшь сейчас толковать каждое моё слово, каждый поступок, каждое обстоятельство, притягивать их на соответствие своей версии. Не надо, не надо! Ищешь на кого списать? Нашёл козла отпущения? Конечно, я лучший кандидат. Сидел — значит, способен на всё. Клеймо бандита.

— Ты сам на себя поставил это клеймо, — нравоучительно заметил майор. — Жил бы, как все нормальные люди, не пьянствовал, не воровал, не лез бы в драки — тогда и отношение к тебе было бы другим.

— Ой, ну хватит моралей! Хватит! Я своё уже отсидел. С Кодексом вразрез не иду, тем более «по-мокрому». Видишь на мне вину — доказывай. А принуждать на самооговор не надо.

— А что тут доказывать? — усмехнулся Ланько. — Тут уже всё доказано. Давай детально, без эмоций. Я тебе всё обрисую, а ты решай — прав я или нет.

— Давай, — согласился Яшка и чопорно откинулся на стуле.

Майор принял аналогичную позу и сплёл руки на груди.

— Первое. Сколько не кричи, что ты вчера не был на улице Транспортной, факты говорят об обратном. На это указывают два свидетеля. Не один, а два! А при двух свидетелях факт считается доказанным. Согласен?

На лице Моисеева не дрогнул ни один мускул.

— Дальше, дальше, — поторопил он.

— Идём дальше, — согласно кивнул Ланько. — Второе. Спустя примерно час после того, как тебя засекли у семнадцатого дома, убивают Гоманцову. Ранним утром следующего дня милицейский патруль задерживает тебя с ружьём. Причём, ты всячески пытаешься скрыться, но тебя всё же догоняют, что, впрочем, не мешает тебе утверждать, будто ты шёл именно в милицию. Если ты шёл в милицию, зачем тогда от неё убегать?

Яшка криво усмехнулся. Майор сощурил глаза.

— Но это всё цветочки. А теперь ягодки. Экспертиза показала, что именно из этого ружья и была убита Гоманцова. А на ружье твоих пальчиков — пруд пруди.

— Я же говорил, что…

— Не перебивай! — оборвал подследственного Ланько. — Слушай дальше. Третье. Что на тебе сейчас обуто?

— Кеды, — простодушно ответил Яшка.

Я вздрогнул и заглянул под стол. На Яшкиных ногах, действительно, значились старые, потёртые сине-красные кеды.

— Утром, когда тебя задержали, ты был в них?

— В них.

— А вчера? Тоже в них?

— Тоже. Я всё время в них хожу. А что?

Майор шумно выдохнул и сменил позу. Он наклонился вперёд, положил локти на стол, и с чувством торжества посмотрел на своего собеседника.

— А то, — с подчёркнутым спокойствием молвил он, — что на месте, откуда был произведён выстрел, обнаружены следы кед сорокового размера, которые точь-в-точь совпадают с твоими. Какой у тебя размер? Сороковой?

Яшкины губы искривились в ухмылке.

— Дешёвый блеф, начальник. Неубедительно.

— Почему блеф? — вскинул брови Ланько. — Никакой не блеф. На, смотри.

Он достал из стола машинописный лист бумаги с наклеенными фотографиями и протянул его Яшке.

— Это акт экспертизы.

Яшкины скулы заметно напряглись. Поначалу я воспринял это как субъективное доказательство его виновности: преступник понял, что допустил промашку. Но затем в мою душу стали закрадываться сомнения: а мог ли такой прожжённый фрукт, как Яшка, и в самом деле упустить столь значимую против себя улику? Не уничтожил следы на месте преступления и простодушно продолжал расхаживать в той самой обуви, которая могла его изобличить. Зная особенности биографии Зинкиного приятеля, в такое верилось с трудом.

Моисеев тем временем сосредоточенно вникал в продемонстрированный ему документ. Прочитав его от начала до конца, он положил бумагу на стол и принял прежнюю чопорную позу. И хотя его лицо продолжало сохранять монолитную безликость, в нём всё же стали проявляться некоторые нотки растерянности: на лбу заблестели капельки пота, хотя в помещении было не жарко, а глаза стали чаще моргать.

— Это ни о чём не говорит, — с хрипотцой возразил Яшка. — В таких кедах полгорода ходит. Их завозили в универмаг два года назад. За ними километровая очередь стояла. Некоторые хватали по две-три пары про запас.

— Насчёт полгорода — это ты, конечно, хватил, — хмыкнул майор. — Хотя о том, что в них ходят многие — не спорю. Но ты уверен, что при всех прочих указывающих на тебя обстоятельствах суд примет этот довод во внимание?

Беспокойство в Яшкиных глазах усилилось. Он нервно заёрзал.

— Да на фига мне было эту бабку убивать? Где резон? Где мотив?

— А мотив я тебе сейчас расскажу, — снисходительно пообещал Ланько и снова откинулся на спинку стула. — Всё началось с того, что твоя подружка Зинка встретила как-то в лесу маленького мальчика — Диму Буцынского. Мальчик был страшно напуган и кричал, что его матери вдруг стало плохо, что она упала без сознания и, может быть, даже умерла. Поскольку у вас, колдырей, сознание есть уродливая проекция цинизма, в её голове зародился план — спрятать ребёнка и тайно его продать. Не так давно по телевидению показывали одну передачу, в которой рассказывали о поимке преступной группы, занимавшейся похищением детей. Эти ублюдки, — другого слова я не подберу, — похищали мальчиков и девочек, изымали у них донорские органы, а затем убивали. Передача имела большой резонанс. Твоя Зинка, наверное, её видела и восприняла как руководство к действию, чтобы хорошо заработать. Ведь донорские органы стоят — ого-го! И вот он, шанс! Беспомощный ребёнок, мать, возможно, уже мертва, вокруг никого нет. Грех этим не воспользоваться. Связав мальчика и спрятав его на болоте, — место жуткое, туда практически никто не ходит, — Зинка помчалась к тебе. Мол, есть товар, нужен покупатель. А твои связи в криминальном мире общеизвестны. Забрось, мол, удочку. Конечно, ей было страшно. Забреди кто на болото и найди там связанного ребенка — ей была бы крышка. Но бояться ей пришлось недолго. Через несколько дней ты зашёл к ней домой и сообщил: клюнуло. Я даже опишу тебе, кто клюнул. Высокий, здоровый, плотный мужик, фамилии которого я пока не знаю. Но я её узнаю, можешь в этом не сомневаться.

Ланько мельком взглянул на меня. Я подтверждающе кивнул. Ведь описание этого мужика, которого кассирша домоуправления Валя видела вместе с Яшкой, передал ему я, процитировав рассказ бабки Евдокии.

Яшка заметил этот жест. Его глаза тревожно забегали.

— Оформив сделку и получив деньги, ты стал, было, радостно потирать руки. Мол, теперь заживу! Что тебе до горя потерявшей сына матери! Главное, есть на что выпить! Но всё оказалось не так-то просто. Тебя стал преследовать страх. А вдруг всё откроется, вдруг про твоё преступление прознают! Это уже не банальная кража. Это пятнадцать лет колонии строгого режима. И каких пятнадцать лет! В тюрьме детоубийц презирают. Сам знаешь, что с ними там делают. И ты решил действовать. Ты избавился от своей подельницы Зинки, чтобы та вдруг кому-нибудь не проговорилась. Поздней ночью ты пробрался к ней в дом, нашёл её в бесчувственно пьяном состоянии, разбрызгал по полу керосин, чиркнул спичкой и бросился наутёк, полагая, что устранил все возможности своего разоблачения. Но не тут то было. Следы пребывания на болоте связанного мальчика обнаружил его верный пёс. Увидев, что он ведёт туда гражданина Таранца, ты почуял неладное, схватил ружьё и бросился через поле им наперерез. Собаку тебе убить удалось, а вот с шедшим за ней гражданином Таранцом вышла промашка. Патронов у тебя больше не было, поэтому ты разумно предпочёл убраться восвояси, пока тебя не опознали. У тебя хватило ума вернуться через какое-то время обратно в лес и спрятать труп убитой собаки, чтобы не оставлять улику в виде засевшей в её голове пули. Но вторую пулю, которая предназначалась гражданину Таранцу, тебе найти не удалось. А вот мы её обнаружили. Она застряла в дереве. Баллистическая экспертиза подтвердила, что эта пуля была выпущена из того же ружья, из которого была убита Гоманцова. Из твоего ружья. Вот из этого.