Меч и роза - Марша Кэнхем

Его губы оставляли горящий след на ее губах, дыхание обоих стало сбивчивым и учащенным. Алекс опять провел кончиком языка по груди Кэтрин, не обделив вниманием соблазнительную впадинку пупка. Торопясь, он спустился ниже, заставив Кэтрин задрожать от страсти и предвкушения и слегка развести ноги. Придерживая ее за колени, он принялся ласкать место слияния ног языком и губами, лишая ее последних остатков самообладания.

Протянув руки вперед, Кэтрин запустила пальцы в его смоляную гриву. Она открыла рот в беззвучном крике, когда жаркие спирали наслаждения охватили ее тело, а язык Алекса продолжал подрагивать, причиняя ей сладкую муку, заставляя напрягаться и ослабевать.

Выдавая стоном свое нестерпимое желание, Алекс приподнялся и, напрягая все мышцы, подхватил ее снизу. Он притянул Кэтрин к себе и вошел в нее, погрузился так глубоко, что оба задохнулись от неожиданности. Кэтрин обхватила его руками и ногами, не в силах устоять перед могучим приливом экстаза, который уносил их в долину острого, ослепляющего блаженства.

Изнемогающие, они сплелись воедино, напряглись, впитывая дрожь друг друга, запечатлевая ее в памяти. Не сразу выровнялось дыхание, не сразу утихла дрожь и улетучилось -напряжение из двух мокрых, тесно переплетенных тел. Алексу хватило сил приподнять голову и поблагодарить Кэтрин крепким поцелуем.

– Вот уж не думал, что мужчина способен тосковать по жене так, как я тосковал по тебе, – потрясенно признался он. – По любовнице – да. Я еще помню, как был холостяком, и могу понять тех, кто скучает по любовнице... но по жене!

Кэтрин медленно открыла глаза, блестящие от непролитых счастливых слез. Он приласкал губами каждое веко, кончик носа, пухлые губы, и она невольно сжала объятия почувствовав, что он начал высвобождаться.

– Не уходи! – тихо взмолилась она. – Побудь со мной еще немного!

– Я никуда не ухожу. Просто я думал...

– А ты не думай. Ничего не надо. Просто обнимай меня.

Помня о своем внушительном весе; Алекс все же перекатился на бок. Он крепко обнял Кэтрин, она уткнулась лицом ему в плечо и, не выдержав смятения чувств, наконец разразилась слезами.

– Кэтрин... – он коснулся губами ее виска, пригладил спутанные волосы, – я не думал, что все будет вот так. Мне больно знать, что ты боишься за меня. Будь у меня другой способ уберечь тебя, я ни за что не отпустил бы тебя сюда – помни об этом.

– Иногда... – она всхлипнула, – мне кажется, что любая опасность лучше одиночества.

Он прижал ее к себе.

– О чем я только не думала! – Она откинула голову, и Алекс увидел ее блестящее от слез лицо. – О разводе, мести... даже убийстве. Три месяца, Алекс! За три месяца ты ни разу не написал мне. Не прислал ни письма, ни записки, ни единого слова, чтобы успокоить меня, заверить, что ты жив.

– Я написал сотни, тысячи писем... мысленно. Я писал тебе каждый день.

Кэтрин вытерла щеки ладонью и сердито нахмурилась:

– Как будто эти письма можно прочесть!

– Ты смогла бы, если бы захотела. – Он взял ее за подбородок. – Попробуй.

Кэтрин заглянула ему в глаза и в самом деле увидела сотни, тысячи слов, которые он не решился доверить бумаге. Чувства светились в полночной глубине его глаз, вызывая у нее трепет.

– О, Алекс, когда ты рядом, я знаю, что ты любишь меня, – расплакалась она и снова уткнулась ему в плечо. – Но когда ты далеко, за сотни миль...

– Понимаю. Кстати, а я ведь тоже не получал писем.

Кэтрин рывком села, долгую минуту смотрела в глаза мужу, затем вырвалась из его рук и спрыгнула на пол.

В одной полупрозрачной рубашке она бросилась в гардеробную, прихватив лампу со стола. Послышался резкий скрип ящика, выдавший гнев Кэтрин, и вскоре она вернулась в спальню с целой охапкой неотправленных писем. Бесцеремонно швырнув их на постель, она подбоченилась и нахмурилась.

– Я не знала, куда их посылать.

Алекс с трудом отвел взгляд от ее лица и оглядел впечатляющую кучу писем. Большинство занимало несколько страниц, было скреплено несколькими печатями и перевязано шнурами.

Он робко потянулся к одному из писем, но Кэтрин гневно сбросила всю груду на пол.

– Нет! То, что написано в них, уже не имеет никакого значения. Я писала... просто чтобы скоротать время.

– Кэтрин, прости, но всем было известно, что твой муж уехал в колонию, – мягко напомнил он. – Чем бы ты объяснила письма и записки с севера Англии? А если бы их кто-нибудь перехватил? Вряд ли даже ты сумела бы подыскать убедительное объяснение тому, что получаешь письма от капитана армии якобитов. Особенно если бы письма оказались такими же страстными, как мои мысли.

– Не пытайся оправдаться!

– Ладно, не буду. – Он выпростал ноги из-под одеяла, обхватил ими талию Кэтрин и затащил ее в постель. – Лучше я все объясню тебе по-другому.

Он тут же исполнил свое намерение. Когда поцелуй завершился, Кэтрин вспыхнула и рассмеялась, прижимаясь к нему. Порывистым движением она сбросила ночную рубашку и отшвырнула ее.

– Но как ты попал сюда? Поместье охраняют ополченцы.

– Один из них оказался настолько щедр, что одолжил мне свой мундир.

Кэтрин оглянулась на дверь.

– Ты просто вошел в дом и поднялся ко мне?

– Подобно любому Ромео, я выбрал другой путь – вскарабкался по очень удобному плющу, который тянется от земли до небес – до окон твоей спальни. Напомни, чтобы я научил тебя запирать балконную дверь – засов никуда не годится.

– Он не был предназначен для защиты от непрошеных гостей.

– И все-таки я хочу, чтобы ты как следует запиралась, оставаясь здесь одна.

– А если я буду не одна?

Темные глаза задумчиво прищурились.

– В таком случае не запирай дверь. Но выбирай любовников осмотрительно: они должны быть проворными и уметь летать, ибо если я нагряну сюда неожиданно и застану на своей территории какого-нибудь безмозглого самозванца...

Он закончил фразу угрожающим рычанием, и Кэтрин бросилась целовать его, чувствуя, что в ней вновь пробуждается желание. К сожалению, поцелуй пришлось прервать: ей никак не удавалось сдержать смех.

– Тебя рассмешила мысль о том, что мне можно наставить рога? – посерьезнел Алекс.

– Нет, я представила, как мой муж и повелитель гоняется за каким-нибудь бедолагой по всей спальне, размахивая мечом!

– Уверяю, твоим ягодицам тоже достанется.

– Им нечего опасаться, – заявила Кэтрин и нежно поцеловала мужа в губы. – Ничего подобного не будет. Такого возлюбленного, как ты, мне хватит на всю жизнь... нет, на десять жизней.

Довольно усмехнувшись, Алекс пошевелился и положил голову между белоснежных грудей Кэтрин. Одной рукой он обвивал ее талию, сильную ногу положил поверх ее ног, так что она ощущала жар его тела. Кэтрин водила кончиками пальцев по его крепким плечам, удивляясь тому, что не испытывает ни малейшего смущения. Шесть месяцев назад она умерла бы от стыда, если бы кто-нибудь мельком увидел ее голую щиколотку, а о том, чтобы лежать раздетой рядом с мужчиной, она и помыслить не могла. Но теперь она сияла счастьем, лежа в объятиях великолепного мужчины и желая только одного: чтобы его губы передвинулись чуть правее.