Медиум - Дронт Николай

Нельсон растворился среди прохожих, словно кусок сахара в крутом кипятке. Такие, как он, придают оттенки городской среде, но похожи на рафинад в чае: придавая вкус, сами по себе почти невыделяемы.

Когда медиум оказался на другом конце города, его всё же узнал случайный прохожий:

– Кого я вижу! Джейкоб! Вы всё в разъездах? Опять только вернулись?

– А что делать? Волка ноги кормят! Приходится зарабатывать. В мои лета, конечно, пора бы где-нибудь осесть, да и здоровье уже не то, но нет возможности.

– Вы правы! У меня ишиас, ломоты и колит, а я ведь тоже без перерыва кручусь в своём магазинчике.

– Вам легче: у вас дети. Они помогают.

– Это сволочи, а не дети! Дочка пылесосом тянет деньги себе на новые наряды. Сына нельзя на минуту одного оставить в лавке – деньги в кассе сразу уполовинятся! Вино и девки! Больше его ничего не интересует! Разве иногда подраться. Если бы его увидела моя покойная жена, она сразу вновь бы умерла от ужаса!

– Что вы говорите!

Ещё немного поболтав и посочувствовав друг другу, старые знакомые разошлись.

В дверь доходного дома с недорогими квартирами, которые предпочитают снимать холостяки и вдовы нижнего слоя среднего класса, мужчина вошёл как к себе домой. Впрочем, почему как? На втором этаже действительно расположилась его квартира. А консьержка приветливо поздоровалась с мистером Нонсбером, а затем вывалила на собеседника кучу сплетен, что показало его давним и уважаемым жильцом.

Квартирка довольно скромная, обстановка потёртая, и именно про такое люди говорят «бедненько, но чистенько». За очень небольшую надбавку к квартирной плате консьержка, живущая на первом этаже, следит за порядком. Если честно, то она подозревает в жильце беглого графа, или маркиза, или какие там, в метрополии, ещё дворяне бывают. А что? Умышлял против лорд-протектора, поддерживал королевскую династию, вот и пришлось бежать. Такой благородный человек! Настоящий аристократ! Не то что местные грубые мужланы!

– Сын мой, я вас услышал. Что могу сказать? По вашим же словам, все эти три покойника – уголовники. И к тому ещё и еретики: два пресвитерианина местного пошиба и один выходец из семьи анабаптистов. А проблемы еретиков Святую Церковь не интересуют.

– Но как же!..

– Я выскажу вам своё мнение. Не позицию Церкви, её вы уже услышали, а моё личное, как простого человека. Возможно, и даже наверное, смерть преступников связана с потусторонними силами. Возможно, и даже наверное, мистер Нельсон смог бы что-то сказать по этому поводу или как-то иначе помочь в расследовании. Но зачем человека беспокоить? Ведь явно его слова будут расходиться с общепринятыми догмами и не будут представлены в суде.

– Но почему Нельсона нельзя трогать?!

– Сын мой! Я никогда не говорил, что мистера Нельсона нельзя трогать.

– Но как же!..

– Я только советовал. Всего лишь предостерёг от напрасной траты времени и сил.

– Но чем медиум так вам ценен?! Я даже не уверен, что он посещает храм.

– Посещает. Редко, но посещает. И не вам, сын мой, судить о его вере. Человек наизусть знает всю Библию. Не перевод с латыни! И даже не только образцовую Biblia Vulgata! Это каноничный вариант, основанный на трудах Иеронима Стридонского. Он в курсе старолатинских версий двенадцатого века и даже более ранних. Большой учёности человек! Но не этим мистер Нельсон ценен для Церкви.

– А чем же?

– Раз в несколько лет к нам за помощью обращаются родственники людей, одержимых злыми духами. Да, такие бывают. Я официально числюсь в штате храма экзорцистом, а потому вынужден заниматься изгнанием духов из захваченных тел.

– Это действительно?..

– Увы! Так вот, если меня по силе можно сравнить максимум со слабым весенним ветерком Зефиром, то мощь мистера Нельсона – это всевластный северный Борей, ураганом сметающий любые преграды и изгоняющий посторонние сущности из разума людей. Там, где я не справляюсь, приходится прибегать к его услугам. Заметьте! Он ни разу не отказал! И никогда не принимал материальной благодарности за свои услуги.

– Понимаю.

– Нет, не понимаете. Я приглашу вас, когда объявится одержимый. Тогда, возможно – но только возможно, – вы почувствуете всю ценность помощи мистера Нельсона. Ему уже за пятьдесят, он проживёт ещё лет двадцать или двадцать пять. На помощь я вызываю его раз года в два, самое большее – три. Теперь сами посчитайте, сколько душ он спасёт до своей кончины. А потом сравните с ценностью жизней трёх еретиков, причём уголовников.

– Если смотреть на дело с такой стороны… И улик нет никаких. Я вас понял.

– Это хорошо. Теперь поговорим о других делах. Вы приходили ко мне с вопросом об оборотне. Совсем скоро полнолуние, а значит, появится и новый растерзанный мертвец. Я озаботился этим делом и расспросил пастырей других приходов. Судя по всему, вам нужен человек, скорее всего мужчина, приехавший в город незадолго до обнаружения первой жертвы. А из-за второго убийства мы можем сказать: и оставшегося здесь жить. Из особых примет на его теле должны быть раны от укусов и следы от когтей. И ещё одно: такие, как он, не могут войти на освящённую землю, например, в храм или на кладбище.

– Буду знать, кого искать. Спасибо, патер.

– Никого искать не надо. Церковные дознаватели делают свою работу. Вот адрес.

На следующее утро, довольно рано, почти ко времени начала работы большинства организаций, Нонсберг отправился в здание с кучей конторок и без колебаний толкнул одну из многочисленных дверей длинного коридора. На двери красовалась табличка: «Зоркий глаз. Сыскное и охранное агентство. Быстро, надёжно, дорого исполняем любые пожелания клиента».

– Джейк! Это ты, старый развратник?! – вскричал хозяин кабинета. – Сейчас, небось, начнёшь приставать к моей секретарше?!

Секретарше лет было уже хорошо к шестидесяти, но она снисходительно улыбнулась шутке хозяина. Женщина давно работала здесь и прекрасно знала о старой дружбе мужчин.

– Джим! То было всего один раз. Сорок лет назад. И целовался я с твоею сестрою. Ты тогда ещё не открыл свою контору «Зоркий глаз – косые руки. Заходите к нам от скуки». И тогда ты хотел женить меня на малышке Джейн.

– Какая разница! Я с тех самых пор знаю тебя как аморального типа. Пойдём в кабинет, расскажешь, зачем пришёл и что у тебя в саквояже.

В руке посетитель действительно держал саквояж, который Ловчила сдавал на хранение в банк.

Наедине Джим резко посерьёзнел и спросил:

– Раз не написал, а сам пришёл, значит, у тебя что-то важное?

– Загляни в сак. Такое можно доверить почте?

– Ого! Сколько тут?

– Пятьдесят тысяч.

– Значит, предстоит та ещё работёнка.

– Справишься. Отложи все не слишком срочные дела: похоже, у меня очень мало времени. Первое. Дуглас Толи. В конверте то, что у меня на него есть.

Пусть твои мальчики походят вокруг, соберут, что смогут. Связи, привычки, знакомые, возлюбленная. Всё, что возможно.

– Сделаем.

– Организуй ему пару легенд с чистыми документами. Лучше, если будет приезжий и местный.

– Насколько чистые должны быть бумаги?

– Чище снега горных вершин. И биографии безупречные. Когда он их начнёт использовать, пока неясно, но затягивать не стоит.

– С эмигрантом проблем не будет, а вот с местным придётся попотеть. Ещё какие пожелания?

– Организуй Дугу наследство от какого-нибудь троюродного дядюшки, вспомнившего любимого племянника. Или от старенькой тётушки, любительницы кошек, желающей, чтобы племяш их лелеял после её смерти. Деньги на это возьми из саквояжа. А эмигрант… Он привезёт с собой драгоценности и монеты.

– Джейк, у тебя не осталось вкладов на предъявителя?

– Они для дела, а парень посторонний. Есть и второй вопрос. Попроще. Пошли ребяток в китайский квартал к татуировщикам. Пусть спросят, не делал ли кто в последние месяцы сорокалетней женщине тату алой бабочки на левое запястье.