Наказание свадьбой - Луи Бриньон

Генриетта резко повернулась в сторону Жюли и так же резко спросила:

— Ты знаешь, что из себя представляет граф?

— Он мне нравится, — Жюли решилась высказаться откровенно.

— Он тебе нравится? — гневно переспросила Генриетта, — кормилица, как тебе может нравиться такой отвратительный человек? Ты только представь на мгновение его подлую сущность. Граф готов жениться на уродине, на едва живой женщине. И всё из-за денег. Её немощность, её несчастья… он оценивает в кругленькую сумму. Да у него же нет сердца. Он самое настоящее чудовище. Он не может никому нравиться. Он не должен нравиться. Уж если и должно нравиться, то только то, что он не струсил и не сбежал, как все остальные. Он дал возможность сполна насладиться местью, что я и сделаю. Вот и всё. На этом разговор о графе закончен, и не напоминай мне о нём, — последние слова Генриетты были обращены к Жюли. Она только руками развела. Она всего лишь однажды высказалась о графе, и то по причине того, что Генриетта спросила.

Генриетта, к удивлению Жюли, так и не проронила больше ни единого слова. Даже когда она укладывала её спать, Генриетта, которая имела обыкновение ворчать в такие минуты, была необычайна тиха. И лишь когда Жюли собиралась покинуть её опочивальню, она услышала вопрос Генриетты:

— Какты считаешь, кормилица, может, мне стоит изувечить его? Больной и несчастный, он перестанет привлекать женщин. Это может стать для него страшным наказанием. Удивительно, как я раньше об этом не подумала? Это самая прекрасная мысль за последнее время. Спокойной ночи!

Жюли вышла и осторожно закрыла за собой дверь. Она испытывала глубочайшую тревогу. Генриетта могла осуществить своё намерение. Она это знала. Характер Генриетты и ненависть, которую она питала к графу могли подвигнуть её на самый ужасный поступок. «Следует незамедлительно предупредить графа, — подумала Жюли, иначе один бог знает, что может произойти».

Следующим утром Генриетта продолжала играть роль больной герцогини. И с этой целью вновь явилась в столовую к завтраку в чёрной одежде. На сей раз, кроме Журдена, никого в столовой не было. Генриетта едва могла сдерживать своё нетерпение. Не раз за те несколько минут, что она провела в столовой, она порывалась выйти и подняться в комнату Луп. Но всякий раз сдерживалась, надеясь, что он появится в столовой. И Луи появился. Несмотря на бурно проведённую ночь в харчевне, он выглядел почти так же хорошо, как прошлым вечером. Поприветствовав Миледи и кивнув в ответ на поклон Журдена, Луи занял своё место за столом. Он уже собирался приступить к завтраку, когда с удивлением услышал голос герцогини:

— Я не выйду за вас замуж. Даже находясь в таком положении, я считаю вас недостойным себя. Вам понятны мои слова, дорогой граф?

Луи различил злорадство в её голосе.

— Да, миледи! — Луи придвинул к себе тарелку и уже взял в руки нож, когда снова услышал голос Генриетты, в котором явственно различались нотки удивления.

— И это всё? Разве вас не оскорбили мои слова? — Нет!

— Странно. Вам, красавцу, похитителю женских сердец, знаменитому графу де Сансер отказывает больная, немощная женщина, и тем не менее вы не оскорблены. Позвольте узнать причину столь непонятного поведения.

— Миледи, — Луи поднял на неё спокойный взгляд, — я сделал вам предложение. Вы отказались. Всё ясно и предельно понятно. Не понимаю, что нужно объяснять. Я просто принимаю ваш ответ.

— Но вы же должны быть оскорблены, — не унималась Генриетта, — как вы можете терпеть эти слова от…

— Герцогини Орлеанской? Могу с лёгкостью. И на этом давайте закончим наш спор, — в который раз Луи собрался приступить к завтраку, но ему снова не дала этого сделать Генриетта.

— А если я скажу, что ненавижу и презираю вас? Эти слова вас тоже не заденут?

Луи откинулся в кресле и легко засмеялся. Настало время открыть карты.

— Довольно, миледи! Вам не удастся вызвать меня на ссору. Реванш состоялся вчера вечером. Однако вы этого не заметили.

— О чём это вы? — раздался недоуменный голос Генриетты.

— Неужели вы и вправду полагали, что сумели одурачить меня? Неужели вы и вправду полагали, что мне не удастся отличить герцогини от служанки? Неужели вы и вправду полагали, что я поверил этой кровавой истории про искалеченную женщину? Оспу? И всем остальным глупостям, которые вы мне рассказывали? Миледи, вы были весьма убедительны, когда мы с вами разговаривали стоя в воде, но… вы слегка просчитались. Я мог воспользоваться этой ситуацией и вашим неведением, как сделал вчера. Однако не стану этого делать. Так что можете не скрывать своп мнимые язвочки под этим отвратительным нарядом.

Луи откинулся в кресле и, улыбаясь, ожидал реакции на свои слова.

— Следовательно, вчера, оскорбляя меня, вы точно имели представление, кого именно оскорбляете? — послышался негодующий голос с другого конца стола.

— Полагаю, всё обстоит так, как вы только что сказали!

После этих слов воцарилось короткое молчание, затем Генриетта медленно поднялась с кресла. Луи поднялся вслед за ней. О чём Луи сожалел в эти мгновения, — это о том, что не может видеть выражения лица Генриетты. Он только успел об этом подумать, как последовала бурная реакция на его слова.

Генриетта сорвала с лица вуаль и со всей силы запустила ею в Луи.

— Будь ты проклят! — закричала она с ненавистью.

Луи расхохотался. Его смех подействовал на Генриетту, как призыв к действиям. Она схватила тарелку и запустила ею в Луи. Он едва успел уклониться: тарелка разбилась рядом с головой. Генриетта схватила вторую, но услышала грозный голос Луи:

— Только посмейте её бросить! — с явной угрозой предупредил Луи, — или вы забыли преподанный вам урок?

Генриетта с минуту с молчаливой злобой смотрела на стоявшего перед ней усмехающегося графа, а затем подозвала Журдена и в резких выражениях приказала выдворить графа из дворца.

— Сожалею, миледи, — твёрдо ответил Журден, — у меня есть чёткие распоряжения герцога Орлеанского. Монсеньор — гость в этом дворце, и пробудет столько, сколько ему самому заблагорассудится.

— Предатель, — презрительно бросила ему Генриетта, — ты не пробудешь и одной минуты во дворце после приезда моего отца.

Журден молча поклонился.

— Не бери в голову, — Луи похлопал Журдена по плечу, — у меня найдётся для тебя местечко с двойным жалованьем.

Понимая, что она не сможет ничего добиться, Генриетта с высоко поднятой головой прошествовала к выходу.

— Я заставлю тебя убраться из дворца, мерзкий уродливый граф, — она запустила в него тарелку, которую держала в руках, и стремглав выбежала из столовой.