Наследник - Андрей Мартьянов

— Не думаю, что Трюггви жил один-одинешенек в этом лесу, — заметил Славик. — Вдруг местные его ищут? Сам подумай, человек несколько дней назад сгинул незнамо куда, у него обязательно есть друзья или родственники...

Зрительная память Славика не подвела: вскоре они вышли к гигантскому валуну в форме ящеричьей головы и моментально заметили необычное: по противоположной стороне реки стлалась тонкая полоска синеватого дыма. Разглядеть его источник в бинокль не получилось — ориентировочно, огонь жгли на дальнем островке справа или сразу за ним, на берегу.

— Тут стало заметно оживленнее, — Славик передал бинокль Сереге и полез в карман за сигаретами. — Прошлый раз — ни единой живой души за исключением зверья и птичек, а теперь мы словно в центре мегаполиса очутились. Может у них и впрямь масштабная спасательная операция? Воображаю, каково придется Наталье, если в квартиру вломится целая рота древних данов, обвешанных железом с головы до ног и устроит допрос – куда подевали кореша Трюггви?

— Не преувеличивай. Вчерашнее кострище и одинокий дымок ничего не значат. Торфяник горит, наверное.

— В этих местах не должно быть торфяников, кроме того дымят они куда внушительнее.

Подали сигнал вызова Наталье, Серегина подруга ответила незамедлительно — ничего особенного не происходит, Трюггви бдит у Двери, только что принесла ему очень сладкого чаю (полюбивший напиток дан предпочитал класть в кружку по пять-шесть ложек сахару). Вы там как, живы?

Разумеется, живы.

После кратковременного отдыха на камне у берега Славик без затруднений выбрался на звериную тропку разделявшую бурелом и старый ельник — она как раз вела к северо-западу, предположительно к берегам Маркизовой лужи.

— Я находился здесь, когда появилась «тень», место приметное. Две сросшиеся ели и ручеек из болота. «Тень» шла с противоположной стороны, примерно вот оттуда...

— Надо самому посмотреть, что это за явление, — ответил Серега. — По-моему ты отнесся к нему слишком эмоционально, испугался, перепсиховал, вот и почудилось незнамо что.

— Значит руку я себе прокусил из-за девичьей впечатлительности?

— Без обид! Повторяю: увижу своими глазами — извинюсь и куплю тебе ящик пива!

— Да пошел ты...

 Залив открылся неожиданно — ельник заместился березовой рощицей, сразу за ней — нагромождение беловато-серых камней и длиннющая песчаная коса. Берег по левую сторону от косы резко уходил к югу, справа зеленели сосны на большом острове в дельте реки (Господи, неужели это Васильевский?), прямо впереди расстилалась серо-голубая водная равнина с темными черточками — небольшие острова в заливе, на самом большом Петр I построит однажды Кронштадт. Картина очень узнаваемая, и одновременно непривычная. Тотальное отсутствие признаков цивилизации — одни лишь чайки, утки в заводях, на узком пляжике разлеглись десятка два толстых нерп, совершенно не напуганных появлением двоих людей — крупный самец приподнялся на ластах, оглядел визитеров карими глазами и вновь развалился на гальке.

— Вперед, — скомандовал Серега. — Прогуляемся по косе, и можно идти обратно. Воздух тут какой — сказка! Вернемся домой с кислородным отравлением!

На этой стороне топография значительно отличалась от привычной питерской. В устье основного русла реки образовался песчано-каменистый язык, далеко вдававшийся в залив, километра полтора, не меньше. Древесного мусора и водорослей хватало, валуны в пятнах подсыхающих водорослей — вода здесь периодически поднимается. Тюлений скелет, бревна, а вот — удивительное дело! — принесенная течением доска с застрявшим трехгранным гвоздем. Гвоздь Серега не без труда вытащил и засунул в кармашек своего компактного рюкзачка — он взял с собой только суточный паек.

Славик приник к биноклю, очень медленно осмотрел горизонт. Пусто. Обернулся, когда Серега потянул за рукав:

— Мать моя женщина, ты только глянь...

Остров, который Славик для себя назвал «Васильевским» с севера огибал идущий на веслах скандинавский дракар с убранным светло-серым парусом, а навстречу ему из Невы выходили два похожих корабля — поменьше, с шестью рядами весел на один борт, и с полосатыми бело-красными ветрилами.

Маневрировали умело, хотя парусные дрэки течением реки вынесло метров на сто вперед. Они быстро развернулись, за дело принялись гребцы. Большой дракар хотел было уйти в открытое море, но противник пойдя на таран прижал его к косе, на оконечье которой засели Славик с Серегой — метров сто, не больше! Был отчетливо слышен хруст дерева, атакующим способствовало направление водного потока: не хочешь, а течение все одно будет относить судно к камням!

— Ныкаемся! — Серега ухватил Славика за шиворот и уложил между валунами. — Это не наши разборки. У парней тут все серьезно. Смотри-смотри, рубиться начали!..

Глава четвертая

ЧЕЛОВЕК-НЕВИДИМКА

...Даже с учетом не самых глубоких познаний в истории, особенно истории древней, Славик твердо знал, что скандинавы, да и славяне, во времена язычества были народами жесткими, агрессивными и беспощадными, причем цивилизованные европейцы — византийцы, римляне или франки, — тех и других полагали сущими варварами и дикарями. Норвежцы, даны и свеи успешно грабили Британию, земли нынешних Франции и Италии, а славянские племена занимались разбоем во владениях Константинопольского кесаря, вспомним хоть летописный щит Олега на вратах Цареграда.

Скандинавский беспредел на морских трассах и в прибрежных областях Европы продолжался с восьмого по одиннадцатый века, северяне наследили на пространстве от Ньюфаундленда и Гренландии до Киева и Междуречья, на Руси они чувствовали себя как дома, ходили по великому пути из Варяг в Греки, строили свои торговые фактории и города, княжили, водили славянские дружины в походы к Черному морю и вообще были «своими людьми», однако враждовать с профессиональными вояками из далеких фьордов решительно не рекомендовалось — пристукнут и не заметят. В этом Славик убедился лично — совсем неподалеку от их с Серегой укрытия развернулось нешуточное и кровавое сражение.

Бинокль не требовался, все видно как на ладони. Численное превосходство было на стороне хозяев двух коротких лодей, загнавших двадцативесельный дракар в неожиданную, пусть и примитивную ловушку — вероятно, они устроили засаду, спрятавшись в дельте реки и внезапно атаковали: последовал мгновенный абордаж, часть бойцов схлестнулись на суше, спрыгнув с бортов на галечную косу.

Доспехов нет почти ни у кого, большинство в кожаных или тканых рубахах, лишь трое-четверо из нескольких десятков облачены в короткие кольчуги.