Вернувший к свету - Наталия Романова

Очень малышке не нравилось это занятие, каждый раз после изостудии она возвращалась нервной, обиженный на весь белый свет. На мой взгляд, попытка приучить Милу к усидчивости посредством рисования терпела поражение. Единственное, что демонстративно рисовала Мила – каляку-маляку. Хаотично выводила круги красками или карандашами, чтобы тут же отбросить в сторону ненавистные листы.

Своё драгоценное мнение я держала при себе. Что я могла понимать по сравнению с Лёшей и его семьёй? По личному опыту судить не получалось. В нашем селе не было никаких кружков, кроме подобия театральной студии, куда мне запрещали ходить, когда я была маленькой. Когда же подросла, поняла, что последнее, что мне нужно – тратить время на бесцельные дополнительные занятия. Мне было необходимо уехать после школы, а для этого поступить в колледж или институт. Дёргание на сцене, умение рисовать или петь мне бы точно не помогло, поэтому всё своё время я тратила на учёбу.

Лёша происходил из академическо-медицинской среды. Его многочисленные родственники имели отношение к медицине, науке, высшей школе. Понимали значительно больше меня, как следует учить и воспитывать детей.

Я не готовила своего ребёнка к поступлению в лучшую гимназию района. Не занималась с ним иностранным языком с двух лет. Не задумывалась о музыкальном образовании или большом спорте для сына. Он ходил в хороший садик, потом должен был пойти в школу рядом с домом, может быть в пару секций недалеко от дома – вот и весь план. Я не загадывала, куда мой ребёнок поступит после школы. Главное – чтобы он получил ремесло и в будущем мог обеспечить себя и свою семью. Миле прочили будущее в медицинской сфере или инязе – бабушка со стороны мамы преподавала в одном из престижных вузов страны по этому профилю.

– Меня зовут Алевтина Осиповна, – отчеканила наша попутчица у дверей квартиры Лёши, когда я замерла в нерешительности, глядя поочерёдно на болтающих детей, Алевтину Осиповну и дверь. – А вы, я так понимаю, Люба. Ключи у вас есть, открывайте, не стесняйтесь.

Глава 15

Я не помнила ситуации, при которой мне было бы так же неловко, как в одном помещении с Алевтиной Осиповной. Я словно стояла на раскалённых углях, жар же поднимался до головы, опаляя мои несчастные, прыгающие, как блохи, мысли.

Первое, что сделала Алевтина Осиповна, когда мы зашли в квартиру – это командным, поставленным голосом отправила Милу, а с ней и Кирилла мыть руки. Конечно, я не возражала против мытья рук, более того, сама бы напомнила детям о правилах гигиены, но тон обращения заставил меня внутренне сжаться.

Я тут же вспомнила рассказ Лёши о своей строгой бабушке, с которой тот жил до десяти лет, благодаря чему научился не только готовить себе завтрак, обязательно заправлять постель и не пренебрегать спортом, но и придерживаться распорядка дня. Прекрасные качества, которые пригодились во взрослой жизни. Однако я сомневалась, что стоило разговаривать с детьми в таком тоне.

– Люба, подогрейте детям ужин, пожалуйста, – обратилась Алевтина Осиповна ко мне.

«Пожалуйста» звучало инородно, как если бы командир отдавал приказ новобранцам, добавляя к каждой команде пресловутое «волшебное слово».

– Хорошо, – только и ответила я, сочтя за благо не спорить и тем более не указывать на тон.

Достаточно было просто дождаться Лёши, а потом держаться подальше от властной бабули.

На ужин нашлись ёжики из фарша с рисом и овощами. Выглядело довольно аппетитно. Кто именно готовил это блюдо, сложно было сказать. Иногда функции повара исполняла няня Милы, порой готовила младшая сестра или мама Лёши, бывало, что он сам становился к плите.

Мила недовольно ковырялась в тарелке, бросая гневные взгляды поочерёдно на меня и бабушку. Время от времени она демонстративно фыркала, глядя на жующего Кирилла, и показывала ему язык.

– Сейчас же прекрати, – нахмурилась Алевтина Осиповна, глядя на внучку.

– Нет, – ответила Мила, повернулась в сторону Кирилла и снова показала язык.

– Мила. – Алевтина Осиповна одёрнула внучку, повернула её светлую головку в свою сторону, вынуждая посмотреть на себя, и строго спросила: – Ты забыла, как нужно вести себя за столом?

– Не хочу есть, – захныкала Мила, отодвигая тарелку с надломленным ёжиком, и добавила громко: – Сосиски с макаронами хочу.

Я поднялась. Точно помнила, что видела в холодильнике пачку вожделенного продукта, а сварить макароны – дело пятнадцати-двадцати минут.

– Люба, сядьте, – одёрнули уже меня.

В это время Мила подскочила со стула, топнула в раздражении ногой, потом отшвырнула стул, отчего он с грохотом влетел в стену. Кирилл, недолго думая, тоже выскочил из-за стола, заявив, что наелся, и попытался точно так же толкнуть стул.

Вместе они выбежали из кухни, через несколько секунд раздался звук телевизора, непонятный шум, а следом слёзный визг обоих бунтарей. Не успела я выскочить из кухни, как Алевтина Осиповна поднялась, ловко обогнула меня и через несколько мгновений привела плачущих драчунов.

Кирилл жаловался на Милу, что она щипается. Мила же говорила, что никого не щипала, а напротив, пострадала от рук Кирилла. Вот-вот гематома появится на лбу. Именно ге-ма-тома, слов «синяк» или «шишка» Мила не признавала.

Виноватого, как обычно, было не найти, да и был ли тот виноват… Кто начал драку, уже не разобрать. Доподлинно установить обидчика и пострадавшего невозможно. Взаимные упрёки, слёзы, визг – и всё это ровно до мига примирения, который мог настать в любой момент.

Алевтины Осиповна внимательно оглядела каждого, потом взяла обоих за руки и развела по разным комнатам. Кирилла в гостиную, где обычно мы с ним ночевали, Милу в спальню. Детская комната с игрушками, телевизором с детскими каналами, другими развлечениями осталась не у дел, дабы никому не было обидно. Детям были предложены по одной игрушке, книжке и альбомы для рисования. На этом «милости» строгой бабушки закончились.

Мне ужасно хотелось забрать обиженного Кирилла из комнаты. Получалось, что на моих глазах моего же ребёнка наказали. Не исключено, что справедливо, он вполне мог толкнуть Милу, ударить, только вряд ли она не давала повод. К тому же, Алевтина Осиповна прабабушка Миле, а для Кирюши – посторонний человек. Я не давала позволения воспитывать своего ребёнка чужим людям.

– Вы считаете, что я слишком строга? – в лоб спросила меня Алевтина Осиповна.

– Считаю, что да, – не стала я юлить, посмотрела прямо на собеседницу.

Алевтина Осиповна изогнула аккуратно накрашенную бровь, чем придала лицу вопросительно-снисходительное выражение.

– Ужин должен быть съеден. Надеюсь, с этим вы спорить не будете?

– Не буду, – согласилась я. – Но человек имеет право не хотеть что-то из еды, может не любить голубцы, рыбу или ёжики.

Вспомнилось детство, когда я была вынуждена блюсти пост наравне со старшими братьями и родителями. Конечно, в четырёх-пятилетнем возрасте никто не накладывал запреты, но в двенадцать я держала пост, как почти всё моё окружение. Кто бы знал, как в те дни я ненавидела тушёную капусту, каши, даже картофель с грибами и кедровые орехи, которыми пыталась унять голод своего растущего организма. У меня не было выбора, более того, я не смела помыслить о нём, но Мила росла в другой обстановке, значит, могла отказываться от невкусной еды.

– Если дать ей волю, она будет есть лишь сосиски с макаронами. Только и только их. Понимаете? – спокойно возразила мне Алевтина Осиповна.

– Понимаю, – я кивнула. – Но всё равно считаю, что нельзя заставлять есть то, что не нравится.

– Лекарства в случае надобности тоже нельзя заставлять принимать? Учить уроки, одеваться по погоде, чистить зубы, наконец?

– Это разные вещи.

– Это вещи одного порядка. В жизни даже самого маленького человека, должны быть не только права, но и обязанности. Должно быть понимание, что что-то делать можно и нужно, а что-то недопустимо. Еда, которую предложили, съедобна, приготовлена из свежих, качественных продуктов. У нас нет возможности исполнять капризы одного взбалмошного члена семьи. Понимаете? Если каждый будет делать только то, что ему хочется – ничего хорошего не выйдет. Если ребёнку с малолетства не объяснять простых вещей, он не поймёт их и будучи взрослым.

– Но ведь это просто ёжики, которые Мила не хотела есть! – опешила я. – Причём здесь права и обязанности? Право не есть то, что