Дорога к новой жизни - Марик Лернер

— А тебе, Митрич, спасибо, — серьезно сказал он. — Очень интересные книги посоветовал. Теперь я точно знаю, что делать.

— А я уж подумал, что ты в порт собрался — посмотреть, что плохо лежит, — хихикнул дедуля. Веселья, впрочем, у него в запахе не наблюдалось. Скорее настороженный интерес.

— Нельзя воровать у речников, — встревожено сказал, обернувшись, Славик. — Они за такие вещи в Дунай очень быстро отправляют. Был человек, и нет больше. Только иногда всплывают раздувшиеся.

— Так никто и не собирается, — равнодушно отмахнулся Призрак. — Мало украсть, надо еще вещь продать, а тут необходимо иметь кому, и чтобы не сдал. Еще не хватает действительно с камнем на шее под воду. Хотя, — со знанием предмета сообщил он, — проще живот разрезать, тогда не всплывет. Ты пей, и вот Никите налей.

Моментально успокоившийся Славик начал разливать очередную порцию по стаканам.

— И как именно ты, Антон, собираешься получить много— много денег? — поинтересовался Митрич, заглотав очередную порцию и деликатно беря с тарелки закуску.

— Люди, — вполголоса сказал Призрак, отсекая от разговора грузчиков, — рождаются, живут и помирают. Каждое это действие необходимо обеспечить. Выращивать еду, производить инструменты, необходимые для этого. Делать оружие, чтобы не отобрали разные лихие парни. Много очень всякого связанного с этими тремя основными вещами. Лечить, продавать, перевозить. Все это давно поделено и лезть в устоявшиеся отношения не имеет никакого смысла. Можно прожить, но не разбогатеешь.

Только не одной едой живет человек. Как набьет брюхо, так и возникают у него желание получить чего-нибудь эдакое. Зрелище.

— Так это ж не Россия, — удивился Митрич. — Даже не Москва. Населения на паршивый Улан-Удэ не наберется. Даже тот несчастный театр, что существует, еле жив. Ну раз сходили, ну два — большинству это вовсе не к чему, а кушать и артисты любят. Думаешь, кроме тебя таких умных раньше не было? Устроить большой игорный дом, так опять, слишком мало желающих. Все больше такие, — он показал на посетителей, — особо и нечего спустить. Они прекрасно своей компанией обойдутся. Единственная радость хорошо выпить и подраться.

— Вот именно! — подтвердил Призрак. — Эти ваши киношки с танцульками и кабаки — мизер. Нормальный человек нуждается в зрелище, способном пощекотать нервы. Так, чтобы азарт из глаз брызгал, кровь на арену лилась, и спорили до драки. Так, чтобы ставки делали.

Соревнования надо организовывать с призами. Скачки — здесь сотни владельцев лошадей, которым тоже будет интересно. Все допускаются, но при этом по разным категориям выпускаются. Кто-то на длинные дистанции, кто-то на короткие. Верхом, через барьер, с коляской. Бои. Бокс, борьба, драка без правил для разного веса. Стрелковые соревнования. Для разного вида оружия, для разных возрастов. Причем все должно быть честно, без подставы, и на этом должен работать тотализатор. Все это не постоянно, чтобы не надоело, а по очереди. Сегодня скачки, завтра бокс, послезавтра стрельба из лука.

Тут же в помещении можно и организовать столы для игры. Те же карты, бильярд, не великая проблема сделать эти рычажные автоматы. Жрачку для посетителей продавать, выпивку. И все это в одном большом здании. Шоу-бизнес по-славянски.

Понятно, не сразу. И приучать придется людей ходить и деньги тратить, и вполне официально все оформить, чтобы разные подражатели жить не мешали.

— Деньги, — задумчиво сказал Митрич. — На первых порах надо очень много вложить. Еще и платить придется и городским властям, и с кем-то из кланов договариваться, чтобы крышу иметь.

— Допустим деньги на первое время я смогу достать. И нечего так смотреть, — насмешливо сказал Призрак. — Пока есть Дикое поле, всегда будут бесхозные артефакты. А я пришел именно оттуда. Только начинать надо понемногу. Ни к чему привлекать к себе сразу большое внимание. Другое дело, что для ипподрома нужен приличный кусок земли. А вот насчет крыши нужно очень серьезно подумать. Имеет ли смысл, если да, то с кем говорить и за сколько.

— Сколько тебе лет? — неожиданно спросил Митрич. — Ты всего пару месяцев в Городе. Не может молодой парень так говорить, и денег у него таких быть не может. Да и видел я на днях, как те два шулера хотели с тобой посчитаться.

Ну, да, — подумал Призрак. — Это тоже было показательное выступление. Совсем не обязательно было устраивать это у всех на глазах. Зато больше никаких вопросов у разных недоумков не возникнет. Убей одного и не придется в будущем убивать сотни. Надо было просто спровоцировать его на первый удар, чтобы все видели. Даже полиция никаких претензий не предъявляла.

Парень был широкоплечий и на вид совсем не хилый

— Еще раз играем, — угрожающим тоном сказал он.

Второй сложением похлипче, моментально начал играть с ножом, показывая свою крутость.

— В долг не играю, — грубо ответил Призрак, вставая из-за стола. — Проиграл — утрись. Рассчитываться будешь или все и так в курсе, что ты кидала, и кроме разговоров и самомнения ничего за душой не имеется?

Крепыш вскочил, замахиваясь. Призрак отклонился, с таким расчетом, чтобы удар только слегка задел его и быстро ударил в солнечное сплетение. Парень с грохотом упал, но второй уже стоял на ногах, не заметив, что Призрак уже вытащил нож и держал его в левой руке, опущенным клинком вниз. Нож шулера полоснул по боку и Призрак ударил снизу в горло. Раненый только булькнул, попытался зажать бьющую из-под пальцев струю крови и сел сверху на напарника. Жил он после этого совсем не долго, ровно столько, чтобы Призрак успел тщательно вытереть нож об его рубаху. Чистая самооборона. Кровавый порез на боку, который залечивается за считанные минуты, но продемонстрирован всем с побледневшим лицом и измазанной в крови рукой. Масса народу, желающего поделиться увиденным с полицаями. Даже в каталажке сидеть не пришлось. Очень ему хотелось и второго дорезать, но полного счастья в жизни не бывает. Больше идиотов потребовать проигранные деньги назад с тех пор не появлялось.

— И что? — спросил он Митрича.

— Я видел, как ты двигался, — пояснил тот. — При желании мог просто отдубасить обоих, не доводя до морга. А по виду и не скажешь. Парень ты сильный, но это не просто мускулы, тут был точный расчет. Не первый это твой покойник, — уверенно заявил он. — И ты гораздо крепче, чем выглядишь. И изрядно умнее, чем должен быть, судя по твоему воспитанию. И карты считаешь, не хуже математика. Всегда точно знаешь что сброшено, а что на руках, и ведь не передергиваешь, я в этом разбираюсь. Вот я и спрашиваю — кто ты?

— Представь себе, — усмехаясь, сказал Призрак, — удивительную вещь. Я меченый. Одним Дикое поле дает хвосты и умение находить Вещи, а мне подарило правильно работающие мозги и замечательное здоровье. Вот только вдобавок полностью отсутствует желание физически трудиться. Это уже не таинственные воздействия, просто я хочу жить долго, одеваться красиво, кушать вкусно и, как бы это не удивительно звучало, иметь много красивых баб. А там с этим большие проблемы.

Зато в Городе всего навалом, надо только постараться. И если для этого придется через кого-то переступить или даже убить, у меня особых проблем с душевным здоровьем не будет. Вот такой ответ.

А вот ты кто такой? Все видишь, обо всем в курсе, не пойми чем занимаешься. Пойми меня правильно, ты мне много интересного подсказал и мне как раз нужен человек, который сможет дать правильный совет куда пойти и с кем говорить. И не будет удивляться странным вопросам. Все-таки я много о здешней жизни не знаю и способен попасть в глупую ситуацию без всякой причины. А выглядеть смешным я не могу себе позволить, если хочу добиться того, о чем только что говорил. Хочешь — будем работать вместе, нет — разбежимся. Вот только сюрпризы мне не нужны. Я жду ответа.

Славик, — обернувшись к приятелю, сказал он, — по-моему, пора Никиту проводить до дома, а то он уже готов. И водка, — кивая на графин, — уже кончилась.

— Хто? Я готов? — обиженно воскликнул Никита и сделал попытку встать. Движение осталось не законченным, только табуретка сильно шатнулась. — Мы еще за твое здоровье, Антоха, не выпили!

Славик послушно поднял Никиту и, ласково уговаривая, повел его в сторону двери.

— Да никакая не тайна, — проводив их взглядом, ответил Митрич. — Я из первого поколения и в свое время держал продовольственный рынок. Тот, что сейчас Малым называют. Вот как передел начался, прижали меня вместе с моей бандой всерьез. Хотя назвать это бандитизмом, — он усмехнулся, — сложно. Я сам средним полицейским начальником был, и ребята мои почти все тоже, и за рынком мы следили вполне официально, даже делиться с более высокими чинами не забывали. Вот только подул ветер перемен, и началось перераспределение собственности.

Был выбор — героически погибнуть или отойти в сторону. Помирать как-то не захотелось, вот и договорился. Ребята все больше по другим группировкам поразбежались и многие не пережили лихие времена, а я вот сижу — никому не интересен. Кое-что от старых накоплений сохранилось, так что жить можно. Но в новую компанию уже не пускают. Вот по старой памяти могу запросто зайти к некоторым знакомым, имеющим серьезный вес, и они делятся со мной разными слухами и интересными историями. А на самом деле — тоска. Кто высоко сидел, больнее падать. Назад хочется, но уже не можешь.