Дела любовные - Тамсин Килборн

Каждый раз, когда он случайно дотрагивался до нее, она вспоминала, что его сильные руки знают ее всю целиком. Глядя на его губы во время деловых бесед, вспоминала, как они прикасались к каждой частичке ее тела. Когда она видела его мужественную фигуру в соседнем офисе, аэропорту или вестибюле отеля, то думала, что другие женщины смотрят на него с вожделением. И она упивалась мыслью, что он принадлежит ей.

Любовник. Это слово приняло сокровенное и иносказательное значение для нее. Оно выражало их дружбу, уважение друг к другу, глубину их интимной близости. И, кроме того, в нем звучала та единственная правда, которой владела она одна: она безнадежно и без всяких сомнений была влюблена в него.

Она не позволяла себе надеяться, что будущее может сделать их отношения открытыми и постоянными. Ричард молчал об этом, и Алиса все прочнее утверждалась в мысли, что этого никогда не произойдет. И она научилась любить даже это молчание, говоря себе, что их совместная жизнь реальна и прекрасна, хотя она и является временной. Алиса мужественно разделяла это молчание, и это приближало ее к нему.

Перед возвращением из Хельсинки Ричард подарил ей изумрудную подвеску. Он шутил, что ее цвет предсказывает большие прибыли от продажи «Салли». Теперь Алиса носила эту вещь как талисман. Подвеска напоминала ей о восторге, испытанном в его объятиях, и о силе духа, которую он вселил в нее. Эта сила духа однажды должна помочь Алисе расстаться с Ричардом мужественно.

Она жила сегодняшним днем, признательная жизни за каждую минуту, проведенную с любимым. Чем сильнее головокружительный экстаз, в который Ричард ее повергает, тем труднее будет стереть память об этом мгновении впоследствии, когда Ричарда уже не будет рядом с ней.

А пока они лежали вместе в полумраке комнаты, отдыхая в приятной истоме после занятий любовью. Пристальный взгляд темных глаз Ричарда ласкал ее лицо, а длинные пальцы перебирали блестящие пряди ее волос.

Он не знал, что она, трепетно касаясь тонкими пальцами его тела, стремится вобрать в себя все его существо, сосредоточенно заполняя им свою память, понимая, что сегодняшняя, завтрашняя или следующая ночь может быть последней.

Она вдруг осознала, что Ричард Рэскверхенд и есть ее сегодняшний день. В этом — его суть и волшебство. Все, что касалось его, делало обычные способы познания неуместными. Никто не мог пытаться удержать его, пленить, угадать со второго раза его мысли или предвидеть его непостижимое будущее. Его действия были непредсказуемы. Его можно было только любить. Это означало дарить любовь, не думая о себе. Но если кто-то бескорыстно отдавал ему себя, не надеясь приручить его, обладать им или превратить его в дрожащее существо силой своей любви, то результат превосходил все ожидания.

Да, она должна любить именно так. Сейчас… Если бы она могла превратить «сейчас» в «навсегда»! Но Алиса готова была смириться с его потерей, когда придет время. Она привлечет всю свою женскую гордость и позволит ему уйти. Она не будет уговаривать его остаться и заламывать в отчаянии руки.

Это будет ее прощальный подарок и возмещение долга. И когда он уйдет своей дорогой, предназначенной ему судьбой, он оглянется на Алису с уважением. В своих мыслях он будет благодарить ее, за самоотречение и одобрять силу ее характера. Она докажет ему в конце концов, что она на самом деле сделана из твердого и прочного материала.

Итак, Алиса приняла осознанное решение. Она смотрела без стыда на свое прошлое и без нереальных надежд — на будущее. Могла ли жизнь разочаровать ее сейчас? Она познала счастье, о котором даже не мечтала и не думала, что оно возможно. Какую рану могла нанести ей судьба?

Она и не подозревала, что волшебный мир, который она создала в своих мыслях, мог лопнуть и разлететься на тысячу кусочков, как воздушный шарик, сделанный из мечты.

Был последний день февраля. В этот поздний час Алиса чувствовала себя более усталой, чем обычно. Но ее переполняли радостные предчувствия, потому что только три недели отделяли «Свенсон'з» от того момента, когда «Салли» должна впервые появиться на прилавках. Эксперты по контролю качества в Арлингтоне осмотрели первые образцы и дали «добро» на массовое производство. Один экземпляр этой небольшой машинки теперь ненавязчиво мурлыкал в углу офиса Дэниэла.

Алиса готовилась положить документы о прогнозах продаж в свой портфель, чтобы просмотреть их дома, когда по внутренней связи раздался гулкий, многократно усиленный голос Сюзанны.

— Мисс Свенсон, здесь мисс Уилл хочет видеть вас! Ей не назначено, но она говорит, что это срочно.

Имя «Уилл» прозвенело в ушах Алисы зловещим набатом.

— Извините, Сюзанна, — сказала она, нажимая на кнопку, — вы сказали — Уилл?

— Мисс Мишель Уилл.

— Хорошо, Сюзанна. Пусть войдет.

Быстро собираясь с мыслями, Алиса поднялась, чтобы встретить свою посетительницу. Она вспомнила, что читала о Мишель Борн-Уилл, ведущей затворнический образ жизни. Эта девушка не имела никакого интереса к ведению дел в финансовой империи своего отца. Если, это правда, то что же могло привести ее в кабинет Алисы — президента компании, которая даже не имеет никаких отношений с «Уилл, Инк.»?

Дверь открылась, чтобы впустить очаровательную молодую блондинку. Ее прекрасные светлые волосы были закручены на затылке в простой пучок. Бледно-пурпурная блузка была сшита из изысканного шелка и прекрасно сочеталась с юбкой и жилетом простого, но очень элегантного покроя. Цвет костюма гармонировал с небольшой аметистовой подвеской на шее.

Многомиллионное богатство угадывалось за особой строгостью одежды и аксессуаров Мишель Уилл. Но хрупкая красота девушки изумила Алису больше всего. Алебастровый цвет лица оттенял ее светло-коричневые глаза, и в сочетании с тонкостью рук и ног он придавал Мишель вид фарфоровой китайской куклы, которая от грубого обращения может разбиться.

— Вы, очень любезны, что приняли меня, — начала молодая леди. — Я знаю, что вы, очень занятой человек, мисс Свенсон, и я сожалею, что врываюсь к вам без предупреждения…

— Все в порядке, — улыбнулась Алиса. — Садитесь, пожалуйста. Что я могу для вас сделать, мисс Уилл?

Влажные глаза Мишель Уилл выражали крайнее огорчение. Она неловко села на край кожаного кресла напротив Алисы.

— Ну, — вздохнула она, — я не знаю, с чего начать, мисс Свенсон. Трудно об этом говорить, и… сначала все это может показаться вам нелепым. Но выслушайте меня, и я думаю, вы поймете, почему я вынуждена была прийти.

Она колебалась перед тем, как продолжить, и Алиса ободряюще улыбнулась. Ее лихорадочные попытки угадать причину этого неожиданного визита надежно скрывались под маской спокойного ожидания.