Приму твою любовь - Дэй Леклер

— Слава Богу, что умом ты пошел по материнской линии. В противном случае из тебя бы вышел полный болван.

Хатч заморгал и несмело улыбнулся.

— Наверно.

Тай заговорил, осторожно подбирая слова:

— Пойми, Хатч, люди бывают разные. Некоторые пугаются всего, что непохоже на них самих. И иногда при этом они говорят глупости. По-моему, твой отец как раз из таких. Может, когда-нибудь он, наконец, перерастет это, а к этому времени ты станешь уже достаточно взрослым, чтобы простить его.

— Может.

— Но, малыш, не меряй себя по меркам Лонни.

Тем более что он очень уж примитивен. Не смотри на себя его глазами. Он того не стоит. Мы такие, какими сами себя делаем, а не такие, как о нас думают другие.

— Тогда… — Губы у Хатча задрожали, но он взял себя в руки. — Так ты не боишься, что я такой умный? Ты не бросишь нас из-за этого?

— Ни за что! — выразительно проговорил Тай. — Никогда твоей маме не придется вручать мне мою тарелку и стакан из-за тебя. Понимаешь, почему?

Хатч смотрел растерянно и испуганно.

— Не-е… не совсем.

Тай обнял малыша за плечи.

— Потому что я полюбил тебя как родного. Я горжусь тобой, малыш. И хочу, чтобы ты был моим другом.

Хатч просиял.

— Ясно. Это здорово. — Он подозрительно посмотрел на Тая. — Но ты не собираешься подхватить меня на руки или что-то вроде?

— Может быть, — улыбнулся Тай.

— Ну ладно, — смирился Хатч, — но только быстро. А лучше просто обнять меня за плечи. Это по-мужски, если вдруг кто-нибудь смотрит. Тогда никто не посчитает меня маленьким.

Тай обнял его именно так, как он просил. Хатч не сопротивлялся. Мальчишке бы не понравилось, если бы он почувствовал, что его жалеют, но Тай все равно жалел. Совсем немножко.

Кэссиди спряталась на крыльце и молилась, чтобы они ее не заметили. Слезы душили ее. Все эти годы Хатч не мог забыть гнусных, непростительных слов Лонни. Все эти годы они мучили его. Они были его кошмаром, пока Тай не поговорил с ним, пока не взял ее сына за руки и не дал ему единственную вещь, которую она сама была не в силах дать: отцовскую любовь и заботу.

Тай не такой, как Лонни. Кэссиди закрыла лицо руками. Он заслуживает любви и доверия. Она сразу поняла это. Он сможет заботиться о ней и ее сыне и сделать их счастливыми. Для него любовь — это не секс на одну ночь, не несколько ничего не значащих слов, сказанных на прощание. Он их не бросит.

Что же она, черт возьми, дурью мается?!

Кэссиди расплакалась. Хватит оглядываться на прошлое, пора взглянуть в будущее. Хватит метаться! Сейчас она отправится к себе в комнату и соберет вещи для поездки в Сан-Антонио. А если Тай снова попросит ее выйти за него замуж, она согласится, примет его любовь и забудет о своих страхах. Кэссиди скажет ему о своей любви, о том, что полюбила его всей душой с первого взгляда.

Времена бегства закончились. Пришло время для счастья!

— Ты и вправду никогда не видела ежегодной фиесты в Сан-Антонио? — Тай прокладывал дорогу через толпу. Не видела даже речного парада?

— Просто не было случая или денег. Он крепче сжал ее руку.

— Все время работала?

— Это была хорошая возможность получить чаевые, — подтвердила она. — Во время фиесты там всегда полно народу.

Дорогу в Ла-Валсту перегородил мексиканский оркестр. Тай обнял Кэссиди за плечи, и они стали смотреть представление. Где-то взорвалась хлопушка, и их с ног до головы осыпало разноцветными душистыми конфетти. Блестки запутались у нее в волосах, и Тай надел ей на голову венок. Кэссиди засмеялась. Она не могла вспомнить, когда последний раз чувствовала себя такой счастливой.

Тай наклонился к ней, и сквозь музыку она услышала его голос.

— Проголодалась?

— Как волк.

Он указал на мужчину, продававшего копченые бычьи окорока.

— Осилишь целый?

— Ну нет, тут я пас, — рассмеялась она. — А вот тортилью[1] я бы поела.

— Понял. Сейчас куплю.

— Скоро поплывут лодки? — Ей не терпелось увидеть парад на реке Сан-Антонио. Особенно ее интересовали королевы красоты в их роскошных праздничных одеяниях. — А нам удастся что-нибудь увидеть? Тут так много народу.

— Я купил билеты. Немного позже мы туда пойдем.

— А что потом?

Он загадочно улыбнулся.

— Мы можем просто погулять по городу. Можем пойти потанцевать. Выпить «Маргариту». Или…

— Или? — переспросила она.

— Мы можем вернуться в отель.

Они внезапно остались вдвоем в центре бушующей толпы. Не было больше ни шума, ни смеха, ни веселых выкриков. Кэссиди во все глаза смотрела на любимого. Он возвышался над всеми, высокий и сильный, словно утес над рекой. Она прижалась к нему и в первый раз за все время взяла инициативу в свои руки. Обняв его обеими руками, она наклонила его голову к себе и страстно поцеловала. Люди вокруг заулыбались.

— Ты как нельзя более удачно выбрала момент, милая, — произнес он. — Не думаю, что ты хочешь вернуться в отель прямо сейчас.

— И пропустить речной парад? — снова рассмеялась она.

— Я хочу, чтобы сегодня было все, как ты захочешь.

— Сегодня и так все, как я хочу. Как мы хотим.

— Тогда подождем. До вечера, — улыбнулся он. — Не нужно торопиться.

— Хорошо. Но поцелуй меня снова, чтобы ожидание не казалось слишком долгим. Он прижал ладони к ее щекам.

— С удовольствием, любимая. — Оторвавшись от ее губ, он обнял ее за талию. — Пошли. Наши места около маленькой церкви. В следующем году мы возьмем с собой Хатча.

Кэссиди счастливо улыбнулась.

В это время на реке появились плавучие платформы.

При виде красавиц толпа заревела. Это больше всего интересовало Кэссиди — Туфли! Покажите туфли! — кричал народ красавицам.

Под смех и аплодисменты девушки на лодках приподняли расшитые подолы и продемонстрировали ножки, обутые в обычные кроссовки. Раздался смех.

Когда лодки скрылись из виду, Тай обернулся к Кэссиди.

— Понравилось?

— Фантастика! Хорошо, что мы пошли! Я бы ни за что на свете не хотела пропустить такое. А эти роскошные платья! Откуда все знали, что у них на ногах кроссовки?

— Королевы красоты всегда так одеваются, а наша задача — заставить их поднять подолы.

Где-то тихо заиграла скрипка. Тай взял Кэссиди за руку.

— Не хочешь потанцевать?

— Прямо здесь? — растерялась она. — Сейчас?

— Почему нет?

Он обнял ее, и они закружились. Кэссиди с удовольствием поддалась этому веселому сумасшествию, закрыла глаза и опустила голову ему на грудь.

Боже правый! Дай им так же хорошо «станцеваться» и в постели.

Скрипка смолкла, и раздались резкие звуки гитары, Кэссиди оторвалась от него со вздохом сожаления.