Если враг не сдается - Михаил Нестеров

Пиебалгс очнулся с крепко связанными за спиной руками. Судя и по положению солнца на небе, и по не затекшим еще рукам, в которых едва начали зарождаться острые и неприятные колющие толчки, без сознания он провалялся недолго. Он лежал на боку, уткнувшись щекой в колючую желтую хвою. Прямо перед глазами чьи-то ботинки, уже освобожденные от бахил. Сержант приподнял голову и встретился взглядом с Адланом Магомедовым. Командир опустился перед спецназовцем на корточки и несколько секунд не сводил глаз с его лица.

В голосе Рудгера прибавилось хрипотцы:

— Ты не муж той подруги, от которой я подхватил триппер?

Магомедов всегда и во всём шел только вперед, брал с места. Юмор пленного спецназовца вряд ли сколько-нибудь задел его. Адлан, видавший десятки таких смельчаков, ответил чуть слышным смехом. Клокоча где-то в горле, он набирал обороты, как тракторный двигатель, простоявший всю зиму на приколе. Проперхавшись таким образом, Магомедов задал первый вопрос:

— Проводишь нас к базе?

— Был бы ты поляком, я бы тебя проводил. Но ты, как я вижу, «чех».

Адлан поднял глаза на Червиченко. Из всего сказанного латышом Хохол понял лишь слово «чех», чеченец то есть.

— Что он сказал?

Василий, глядя на своего мертвого товарища, с которым наездил на «КамАЗе» не одну тысячу километров, подернул одним плечом: «Не знаю». И вслух добавил:

— Кончать его надо. Всё равно толку от него никакого. Время только потеряем.

Глядя в глаза спецназовцу, Магомедов тихо сказал, многозначительно покивав непокрытой головой:

— Значит, мы не те, кого ты ждал... Знаешь, мы можем развернуться и уйти, не тронув ни тебя, ни твоих товарищей. В отличие от вас мы не ищем врагов. Вы сами себе враги.

Прошло всего двадцать минут, а Могуев по следам, оставленным дозорными, обнаружил базу. Над бугром, топорщившимся коричневатой массой чилиги и шиповника, поднимался в утренней прохладе едва различимый парок. Он казался живым — струился не беспрестанно, а словно пульсировал. Из вентиляционного канала выходило тепло спящих бойцов и их горячее дыхание.

— За дело, — скомандовал Магомедов, когда посланный Могуевым Казбек Халидов доложил командиру о результатах разведки. Адлан бросил равнодушный взгляд на спецназовца. Рудгер лежал на боку под деревом. Рот латыша был заткнут тряпкой — не очень глубоко, чтобы он не задохнулся. Руки связаны сзади, ладонями наружу; и на ногах такие же надежные путы. Роса в этих краях появилась до срока, она сочилась из глаз сержанта и падала на холодную землю.

Глава 10

«От рассвета до заката»

25

Уже через полчаса, оставляя минеральный источник по правую руку, оба разведчика, завидев впереди спящие дома Немчанки, свернули налево, по песчаной дороге поднялись в гору, с нее вышли к одной из разделительных распашек и взяли направление вдоль нее: слева березняк, справа еловая стена. Миротворец автоматически настроился на задачу головного дозора. Острое зрение и чутье, отточенное в горных и лесистых районах Чечни, позволяли ему замечать то, что неподвластно простому смертному. Его не отвлекал скрип сосен при усилившемся утреннем ветре, его тугой напор в кронах; впереди и справа раздался стук, за ним второй и третий — разведчик спокоен, он знает, что это под резкими порывами верхового ветра сталкиваются верхушками стволов высоченные ели. Вот пара горлиц вспорхнула с земли и, вильнув вперед, по ходу разведчиков, и в сторону, исчезла за бугром, — значит, впереди всё чисто. Вот и сороки приходяи на помощь...

Миротворец уже давно перестал отделять игру от реальности: такова доля спецназовца — жрать котлеты, не отделяя их от мух. Вот сейчас мог плюнуть на всё: никакого противника, никакой угрозы, а значит, не должно быть никакого напряжения, лишь смущение в груди от этой пародии, называемой учебной задачей. Но нет, состав крови давно поменялся, и никакое переливание не поможет.

Придерживая висевший на груди автомат, Мельников свернул к насыпи, когда до разъезда Немчанка осталось несколько десятков метров. Оставляя в стороне бывший дом лесника, он, не добегая до дороги, ведущей вдоль села, резко свернул налево — через пути и галечно-песчаную грунтовку к лесопосадке, протянувшейся вдоль железнодорожного полотна, на противоположную от пункта назначения сторону. Укрывшись за первыми стволами деревьев, разведчики сделали остановку.

— До моста пойдем этой стороной, — шепнул Миротворец и пояснил, указав рукой на противоположную сторону: — Ельника мало, в основном осинник и березняк. Снег под их пологом тает быстро, и вода скатывается в лощины. Видишь, сколько открытого пространства в низине? Там сейчас по колено. — И еще один момент отметил Мельников, снова показав рукой на невидимую с этого места ухабистую дорогу, также проходящую вдоль железнодорожного полотна и мимо кладбища, где кресты и памятники сгрудились на холме, кажущемся единой могилой; затем она сворачивала направо и извилистой песчаной лентой, похожей на след змеи, через несколько километров выводила к Коноваловскому разъезду и вливалась в асфальтированную дорогу.

— Ты что, был здесь? — удивился Ротвейлер.

— Я был в похожем месте, — скупо улыбнулся разведчик, зная, что схожую картину можно наблюдать и на вырубках, где почва всегда уплотняется, а лесная подстилка быстро исчезает, и вода идет по поверхности.

Такой информации нет даже в специальных учебниках, не почерпнешь ее и на самых современных курсах подготовки спецназа. Жизнь, практика учит наблюдательности и способности делать выводы.

— Тихо прошли, — заметил Антон Соколов, вглядываясь в крайний бревенчатый дом, — ни одна собака не гавкнула. Еще километров шесть-семь плюхать.

— Приблизительно, — кивнул Мельников.

— Слушай, давно хотел тебя спросить. Чего ты разоткровенничался по «ящику»?

— Есть причина, — ушел от ответа Миротворец и возобновил движение.

С каждой минутой лесной воздух наполнялся ароматной влагой; пахло сосновой смолой, прелыми листьями, прибитой легким дождем песчаной дорожной пылью и снегом. Ветер, задувший с юго-запада, не доносил своеобразного и резкого запаха с полотна.

А вот и первая машина, попавшаяся навстречу; разведчики, выйди они сейчас на дорогу, заставили бы водителя выжать из своих «Жигулей» все лошадиные силы: в камуфляже и «разгрузках», с автоматами и ранцами за спиной, в касках с маскирующей сеткой.

Миротворец снова приостановил бег у закругленного участка железнодорожного полотна.

— Вот где мину хорошо закладывать, — вспомнил он диверсионную вводную: подрыв железнодорожного состава с военной техникой. И не только с военной. Задача условного противника могла быть иной: наравне с подрывом военного эшелона они могли вынашивать подготовку к взрыву цистерн с боевыми отравляющими веществами, которые по Южно-Уральской железной дороге перевозили в аналог завода в Щучьем. Охрана этого состава внушительная: спецназ внутренних войск. Впереди этого поезда всегда идет маневровый с прицепленным к нему вагоном со спецами, также проверяются в пешем порядке отдельные участки железной дороги на предмет подготовки диверсии.

Мельников еще в части подумал, что учебное мероприятие могло быть напрямую увязано с таким эшелоном: поставленная задача не совсем отвечала специфике обучения спецназовцев и работе как диверсионной группы, так и противодиверсионного отряда, а также целям и задачам экспериментального подразделения, которое формировалось «под создание на территории противника активно действующего фронта».

По идее, старший прапорщик Седов, «вскрыв пакет», уже на месте узнал бы о своей настоящей миссии: что из увлекательного мероприятие становится более чем серьезным.

Тогда при чем тут группа Литвинова? Единственное объяснение — это такая же смена задания, но уже на месте: действительно выявлять противника, но не условного, а предполагаемого. Что они и делали бы по ходу продвижения как в лесополосе, сплошном массиве, так и на участках железной дороги, выискивая следы и признаки, которые бы указывали на готовящуюся диверсию.

Или другой расклад. Задача команды Седова — прибыть на основную базу и развернуть поисково-разведывательные мероприятия вдоль полотна железной дороги от разъезда Немчанка до Неприка. А группа Литвинова искала бы следы от Немчанки до Заливной, то есть в обратном направлении и не разрывая общую полосу наблюдений. И не зная истинных целей. Относилась бы к делу весьма серьезно и, как говорилось ранее, имела бы некоторое преимущество в наблюдательности и сосредоточенности перед группой прапорщика Седова.

Конечно, ответственным за перемещение опасного груза можно было выбрать иную тактику, то есть на всем потяжении пути «обоза» выставить охрану. Но подобные мероприятия вызывают волнения среди местного населения, которое не радо ни передвижению мимо окон «обозов» с отравой, ни соседствующему заводу по переработке химоружия. Подобные волнения не нужны и местным властям: одни получали деньги за размещение на своей территории заводов по переработке химзапасов, другие — за использование территории для провоза опасного груза. Проще и выгоднее действовать скрытно, особо не афишируя (даже перед недремлющими террористами, которые могли однажды, скопировав способ передвижения отравы и ее охрану, устроить-таки диверсию) свои действия. По сути, менялась не только стратегия ВС, но и стратегия регионов, точнее, их руководителей: действовать тайно, опять-таки не афишируя, что на своей территории они создают активно действующий фронт. В самом прямом смысле.