Рыцарь Шестопер - Федор Соколовский

— Надо же! — хмыкнул Шестопер и с завидной беспечностью добавил: — Ну так этим монголам и надо! И спасибо, что меня предупредили! Никаких лишних разговоров не буду с этой старухой вести. Пусть только напишет мне письмо под диктовку, и сразу с ней распрощаюсь.

— Надеюсь на ваше благоразумие, уважаемый Грин! — с чувством завершил разговор граф и ушел в раздевалку.

Тут же и оруженосцы вышли, только покосившись на господина, но не задав ни единого вопроса о сути таинственной беседы.

По пути в свою комнату Райкалин размышлял с завидным оптимизмом: «Темнишь ты, дядя граф! Ой темнишь! И доложили тебе не обо всем: про упавшую шляпку не сказали ни слова. Видимо, телохранительницы этой слишком юной ведьмы опасались наказания. Но что дает это лично мне? Плюсы или минусы в предстоящем свидании? Если верить во все здешние чудеса и колдовство, то мне надо забыть о встрече, перебраться в другую комнату, помолиться на ночь и больше никогда не вспоминать о страшной ведьме. А вот если включить логику да опереться на житейский опыт, то Левадский нагло лжет. Или озвучивает заранее продуманную легенду. Скорей всего девочка предназначена кому-то для согрева постели. Вполне возможно, что и самому королю. Или принцу? Как я понял, их там штук пять при дворе… Монголы везут золото и драгоценные камни, а русские всегда славились своими женщинами и часто роднились с иными монархами, именно отдавая красавиц-дочерей им в жены. Это не в пример действеннее, чем дары. Правильно в народе говорят: ночная кукушка всяко дневную перекукует. Так что в итоге я имею прекрасную возможность немного развеяться в любовной интрижке. От прелестной милашки не убудет, если она заглянет в мою комнату на часок!»

Конечно, даже ему самому подобные мысли казались циничными и низкими. Если вообще не признать их откровенно грязными. Но таким образом Райкалин пытался себя мобилизовать к сопротивлению красоте. Потому что очень опасался, что может позорно пасть к ногам юной красавицы да так и умереть там с вырванным собственноручно сердцем.

Прожитые годы и огромный опыт не допускали такого. Да и не верилось Василию, что какая-то там высокая любовь существует. Наверное, забыл с возрастом, что такое всепоглощающая страсть и одурманенные чувства. Поэтому и позволял пошлость в мыслях, насмехаясь над собой и над самой встречей:

«Видимо, все дело в доставшемся мне теле. Оно слишком молодое и вырабатывает гормоны, как дойная корова молоко. Ему просто хочется бурного и постоянного секса, и по этой причине оно готово влюбляться в любую встречную-поперечную обладательницу стройной фигурки. А уж если еще и смазливая мордашка идет в комплекте, тело готово таять от желания и вопить: „Она! Единственная! Желанная! Любимая!..“ Тьфу ты! — Он с удивлением прислушался к себе. — Чего это я весь горю и задыхаюсь?.. Запоздало из меня банный дух выходит…»

И еще кое-что свидетельствовало в пользу того, что граф солгал. Если некая группа вооруженных людей во главе с важным вельможей тайно везет в столицу опасную бомбу замедленного действия, то какой смысл об этом рассказывать первому встречному? Никакой тайны тогда не останется, никакой пользы от ведьмы не будет. Или надеются на рыцарское слово? Ха! Настолько наивным и доверчивым посланник князя Берлюты не должен быть по умолчанию!

У себя в комнате Грин запоздало ужаснулся, что сорок минут в одиночестве просто не вынесет морально. И даже обрадовался, расслышав попискивание из сумки: «Забыл про домового! Еще с голода зверушка помрет. Или не зверушка? — уже держа лягушку на ладони, размышлял Василий. — А чем она докажет, что разумна?.. Сказала бы что-то! Молчишь? Крови жаждешь? Да ладно, пей, чай, от меня не убудет…»

Зеленоватый блин тут же накрыл его пальцы, пощипал их, а потом кольнуло сразу две подушечки — среднего и безымянного пальцев. Вывод? Смерчень либо растет, либо компенсирует пропущенный обед. Ну и остальные вопросы оформились длинным списком.

Если это домовой, то почему он не вылезает из сумки сам? Почему вообще не осматривает помещения? И смерчень ли это вообще? Может, случайно нечто из стены выросло, а он и прихватил?.. Да нет, вроде такая же лягушка на ощупь, которую метал в колдуна… Если раньше он летал, то почему сейчас этого не делает? Может, ему нужна команда голосом? Так это не сложно попробовать. Тем более что кричать не придется.

— Эй! Давай взлетай! Ну!.. Да не в комок скатывайся, а в воздух поднимись! Чего пищишь? Нормально со мной говори, я комариного писка не понимаю. А?.. Как же ты раньше-то летал?.. Или ты поломался?.. Или ранен?.. Или съел чего вредное?.. А что, кровью того старикашки и в самом деле можно было отравиться. Эй? Чего молчим?

Но все вопросы так и остались без ответа. Существо вроде и попискивало, но это даже на азбуку Морзе не походило. Догадка о болезни домового или об его отравлении была весьма похожа на правду. Наверное, надо покормить страдальца чем-то посущественней капельки крови. Благо мешок с харчами лежал среди иных вещей в комнате рыцаря, поэтому вскоре перед лягушонком лежали хлебные крошки, кусочки мяса, сыра и разных овощей. Туда же Василий ковырнул ножом и кусочек яблока, твердого, еще урожая прошлого года.

Вот на этот кусочек смерчень и польстился: коснулся, словно принюхиваясь, а потом втянул в себя. После чего совсем перестал попискивать и словно впал в дрему. На добавку не среагировал.

«Тоже проблема! У кого спросить, чем эту зверушку надо кормить? Каким образом с ним общаться? Где хранить при перевозках? Или подобное можно в литературе специальной вычитать? А есть ли вообще здесь книжные магазины? Вряд ли… Скорей надо искать книги на рынках больших городов. И похоже, этот Вищин, куда мы направляемся, как раз из таких».

Минут пять он пристально рассматривал зеленоватый комок, пытаясь понять, где у него глаза, уши и откуда он пищит, но, так ничего и не высмотрев, отправил домового обратно в сумку.

Взгляд наткнулся на мешок с трофеями. Теми самыми, что собрали с убитых монголов, вкупе с конской сбруей и седельными сумками. Добычу просто сбрасывали не глядя в мешки и также не присматриваясь распределили мешки на запасных лошадей. Молнар принял решение провести осмотр трофеев и подсчет возможной прибыли для членов отряда уже по прибытии в Вищин.

Поражало полное доверие командира к рыцарям и оруженосцам. По сути любой мог покопаться в вещах и пригреть для себя сверх своей доли нечто поблескивающее золотом или сверкающее камешками.

«Может, и мне не стоит касаться общих трофеев? — задумался Райкалин. — Конечно, воровать не стану, простое любопытство, но вдруг кто войдет неожиданно?»