По следам преступления - Матвей Наумович Медведев

также подтвердил, что видел Славика в электричке. Тот вошел в вагон на перегоне между станциями Корнево и Проба, подсел к Сашке, поболтал о том о сем и пошел дальше.

Показания Зайцева были чрезвычайно важными для установления алиби Славика. Станция Корнево находится дальше станции Мельничный Ручей. Следовательно, Славик говорил правду, что после работы поехал прямо домой.

Вычеркнув из списка подозреваемых и его, Писаревский вызвал на допрос последнего из знакомых убитой девушки — Василия. Но и тот оказался невиновным.

Одновременно с проверкой знакомых Вали отрабатывались и другие версии. Десятки сотрудников милиции, дружинников производили подворный обход. Большинство опрошенных отвечали, что ничего не знают. Наконец нашелся свидетель, который заявил, что приехал с Валей одним поездом, тем, что прибывает в Мельничный Ручей в 1 час 07 минут. Они даже ехали в одном вагоне, а потом часть дороги шли вместе, после чего расстались. Дальше Валя пошла одна…

Этим свидетелем была Люба М. Как бы ни были туманны ее сведения, тем не менее они позволили следователю определить хотя бы часть маршрута, по которому Валя шла от станции. Это уже было немаловажно.

Заинтересовал Писаревского и рассказ местной жительницы — Тамары Степановны, которая тоже приехала тем же поездом. Поскольку час был поздний, Тамару Степановну встретил на станции Мельничный Ручей ее муж. К ним присоединилась знакомая соседка, и все трое направились домой.

Тамара Степановна рассказала, что чем дальше удалялись они от станции, тем все пустыннее, глуше и темнее становились улицы. Идти было жутковато. На земле лежали длинные тени, отбрасываемые деревьями и заборами. Когда стали подходить к улице Фонвизина, Тамаре Степановне показалось, что оттуда донесся крик: «Мама! Мама!» Кричала девушка. Голос был тревожный.

— Ау! — крикнула Тамара Степановна, останавливаясь и вглядываясь в ночную темноту.

Никто не отозвался. Спутники стали уверять Тамару Степановну, что она ошиблась, никто не кричал.

Подошли к улице Фонвизина, посмотрели: она была пустынна.

— И все-таки я отчетливо слышала крик «Мама!», — сказала следователю Тамара Степановна.

— Почему же это вас не насторожило?

— Потому что это не был крик о помощи, крик ужаса… Это был слабый, хотя и тревожный, возглас, который мог быть отголоском семейной ссоры. Вот почему я особенно и не забеспокоилась.

Третий свидетель, выявленный в результате подворного обхода, заставил Писаревского насторожиться. Худенькая девушка, работница комбината «Красная нить» Валентина Д., испуганно поглядывала на следователя и рассказывала односложно, неохотно, путанно. Да, она приехала тем же самым поездом. Однако сказать что-либо по интересующему следствие делу не может. Пришла домой, поела и тотчас же легла спать.

«Странно! — подумал Писаревский. — Как же так? Девушка приехала той же электричкой, что и убитая, живет на той же улице Фонвизина и ничего не знает? А ведь она-то должна хоть кое-что знать! Значит, скрывает… Почему?»

— Мне кажется, Валя, что вы не говорите всей правды. Почему вы не хотите помочь следствию? Мы должны обезвредить опасного преступника. Кто знает, может быть, он, как хищный зверь, бродит поблизости, замыслив новое преступление… Ваш долг — рассказать все, что вы знаете.

— Я ничего не знаю, — твердо сказала девушка.

— Идите! — сердито махнул рукой Писаревский. — Вы свободны…

Еще больше испортилось у него настроение, когда, приехав в бюро судебно-медицинской экспертизы, он узнал, что эксперты высказали сомнение по поводу ножа, найденного на приусадебном участке Васильева. Они заявили, что нож, лежавший на запорошенной снегом траве, вовсе не тот…

— Понимаешь, Володя, — говорил Заславский, сидя за своим огромным письменным столом, через который и руку не протянешь, чтобы поздороваться, — характер ран на теле убитой таков, как если бы их наносили ножом типа «кортик». Найденный же нож… Короче говоря, мы произвели с ним эксперименты и выяснили, что он наносит раны, характерные для оружия типа «кинжал».

Писаревский молча слушал, курил.

— Далее, — продолжал Заславский, — длина раневого канала — от кожи живота убитой до ее позвоночника, который тоже оказался задетым, — тринадцать сантиметров. Нож же на два сантиметра короче. Так что не сходятся у вас, братцы, концы с концами. Выходит одно из двух: либо преступник попался слишком умный и для отвода глаз подбросил вам другой нож, либо ошибается человек, нашедший его на траве. Он полагает, что нож тут раньше не лежал и, видимо, заблуждается.

— Либо заблуждается экспертиза! — в запальчивости, не сдержавшись, воскликнул Писаревский.

Заславский помолчал.

— Можешь думать что угодно, — начал он после паузы, — но учти: крови на ноже не обнаружено. Имеющиеся на нем бурые пятна — это просто ржавчина.

— Завел ты меня в тупик! — сказал Писаревский и с тяжелым чувством покинул кабинет.

И уж совсем мрачно стало на душе у следователя, когда, вернувшись во Всеволожск, он узнал, что мать убитой в тяжелом состоянии отправлена в психиатрическую лечебницу — так подействовала на нее гибель дочери.

Но тут появился еще один свидетель…

…Зоя Кулешова, молоденькая санитарка одной из ленинградских больниц, приехала в ту ночь из Ленинграда в Мельничный Ручей на такси. Было уже поздно. Зоя шла одна по улице. Отойдя на довольно значительное расстояние, она увидела на автобусной остановке мужчину. Что он делал тут один, в поздний час, когда автобусы уже перестали ходить, Зоя выяснять, конечно, не стала, прошла мимо. Вдруг она почувствовала, что ее преследуют. Неужели тот мужчина? Не останавливаясь, она кинула взгляд через плечо — да, он! Что ему надо?

Незнакомец не отставал. Он даже прибавил шаг. Расстояние между ним и Зоей сокращалось. Тогда девушка решила спрятаться. Она юркнула в первую попавшуюся калитку, постояла немного за деревьями. Вышла, а мужчина уже поджидает. В руке — нож. Кто он — грабитель, насильник или, может быть, психический больной?

Другая бы на месте Зои, наверное, испугалась, стала плакать, молить о пощаде. Но хрупкая Зоя не растерялась даже тогда, когда мужчина приставил нож к ее груди и сказал: «Тихо! Не кричи! Не шуми! Ты сама должна понимать, что мне надо!» Зная, что поблизости живут ее друзья — студенты санитарно-медицинского института Владимир Зозуля, Владимир Аникеев и учащийся техникума общественного питания Вадим Ходош, девушка решила заманить туда незнакомца.

— Давай пойдем в дом, — предложила она, — там никого нет.

Незнакомец немного поколебался, потом, пробормотав: «Ну правильно, все хотят жить», пошел с Зоей, одной рукой уцепившись за рукав ее пальто, а другую держа в кармане.

Зоя не знала — дома ли ее друзья и, признаться, испытала несколько неприятных минут, увидев, что в окнах нет света. Но оказалось, что все на месте. Только один из парней уже спал, а двое бодрствовали в другой комнате при свечке: как назло в этот вечер в доме что-то случилось с электропроводкой. С ребятами