Две стороны неба - Алексей Корепанов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Ну и как? - с оживлением спросил Либетрау.
- Что "как"?
- "Капитал". Одолел до конца?
- Н-нет... - немного смущенно признался Роберт. - Но знаю, что экспроприаторов надо экспроприировать!
Либетрау неожиданно звонко захохотал, откинувшись назад и хлопая себя по коленям.
- Мо...лодчина! - едва выговорил он сквозь смех.
- А экспроприаторы - это вы!
- Это как посмотреть, - сказал Либетрау уже серьезно. - С чьей точки зрения. Ну вот что, Роберт Гриссом. Очень хорошо, что ты самостоятельно прошел полный курс школы и читал Платона и "Капитал". Но тебе не кажется, что знания твои несколько устарели? Лет так на тридцать?
Роберт промолчал.
- Сколько тебе сейчас?
- Шестнадцать.
Либетрау опять задумчиво забарабанил по столику и вдруг задал совсем уж непонятный вопрос:
- А что тебе больше нравится: физика, биология, история?
Роберт насторожился. Ему было непонятно, куда клонит Либетрау.
- Мне все равно.
- Хорошо! - Либетрау решительно встал, пригладил седеющие волосы и подошел к окну. - Коротко о нашей системе образования. Десять лет изучаются общеобразовательные дисциплины. В одиннадцатом классе тоже знакомятся с новейшими данными в разных областях науки, но главное там - специализация. Записываешься в класс химии, или класс математики, или класс географии что больше по душе. А через год, получив соответствующую подготовку, поступаешь в высшее учебное заведение. Поясняю: выбрал историю - значит, в одиннадцатом изучаешь в основном ее, а также сопутствующие дисциплины: этнографию, источниковедение, археологию и так далее. Понятно?
- Не совсем, - удивленно ответил Роберт. - При чем здесь школа?
Либетрау подошел к нему, наклонился над креслом.
- Я не зря привел в пример историю. Она дает наиболее полное представление о развитии человеческого общества, согласен? Мне кажется, такие сведения тебе не помешают, а потому жить ты будешь в школе-интернате, вместе с ребятами, которые осенью пойдут в класс истории. Тебе полезно будет с ними пообщаться. Учиться будешь по отдельной программе, а потом сможешь сам выбрать предмет, который тебя заинтересует.
Либетрау похлопал Роберта по плечу и опять сел за столик. Роберт растерянно смотрел на него.
- Это... приказ?
- Почему? Высшее образование обязательно для всех. Неучам у нас делать нечего.
- А заводы?
- Что "заводы"?
- У станка-то можно и без высшего!
- Роберт, дорогой! - тихо, но внятно сказал Либетрау. - У нас давным-давно никто не стоит у станков. У нас заводы-автоматы. Ничего, поживешь здесь неделю, узнаешь кое-что о нашей жизни, а потом на Волгу, в сосновые леса, учиться. Договорились? Тогда у меня все.
- Как - все?..
- А тебе что-то непонятно? Тогда спрашивай.
- Все понятно! - поспешно сказал Роберт.
- Никто, конечно, не хочет, чтобы его считали предателем, - задумчиво произнес Либетрау. - Только настоящее-то предательство как раз в том, что вы здесь, а они еще там. - Либетрау показал на потолок. - От того, насколько быстро ты это поймешь, зависит их судьба.
А потом пролетели дни, до отказа наполненные знакомством с Землей, с ее порядками, наукой, техникой, культурой, пока еще на киноэкране, и наступил, наконец, тот момент, когда Роберт вместе с Либетрау прошел по песчаным дорожкам парка к зеленой лужайке, где ждал его оранжевый и круглый как апельсин летательный аппарат.
- Счастливого пути! - сказал Либетрау. - Там тебя встретят.
Он захлопнул прозрачную дверцу и отошел. Под ногами Роберта тихо загудело и лужайка, тополя и Либетрау с поднятой рукой начали быстро проваливаться и уменьшаться.
...Интернат Сосновый Бор оказался целым городком, спрятанным в лесу. Под высокими соснами стояли двухэтажные белые коттеджи, учебные корпуса, домики наставников в окружении плавательных бассейнов и спортивных площадок. Здесь жили и учились ребята, чьи родители работали вне Земли, в разных уголках еще не обжитой до конца Солнечной системы. Встретили Роберта просто и доброжелательно, как обычного новичка, и никто не смотрел на него с любопытством и опаской, как на злое инопланетное чудо-юдо.
Ему приходилось заниматься с наставниками даже в то время, когда другие отдыхали, но он делал это с удовольствием. Учиться оказалось чертовски интересно, да и слова Либетрау о знаниях тридцатилетней давности крепко засели в памяти.
"Я отлично понимаю, что учат меня однобоко, - говорил себе Роберт, что они выпячивают выгодные им факты, искажая или умалчивая о других, но пропаганда пропагандой, а поучиться не мешает даже у врагов. Ведь от борьбы-то я не отказываюсь! И главное - я остался жив!"
А сегодня он встал, когда соседи по комнате, Пашка и Анджей, еще спали, спрыгнул из лоджии второго этажа под окно комнаты девчонок и ушел к реке. Его раздражал непривычный интернатский режим: завтрак, обед и ужин всегда в одно и то же время, занятия тоже, а после отбоя нужно ложиться, даже если совсем не хочется спать. Никакой свободы!
И вот он лежал на траве у неглубокой речки, а солнце жгло уже вовсю. Жалобно гудели одуревшие от жары шмели, из-за речки доносилось конское ржание. Роберт повернул голову и с любопытством приоткрыл один глаз. У самого лица он с удивлением обнаружил чью-то босую ступню. Пальцы на ступне нетерпеливо шевелились.
- Они, наконец-то, соизволили бросить царственный взгляд на близлежащий ландшафт! - торжественным голосом сказали над головой.
- А тебе-то что! - огрзнулся Роберт.
Это был Пашка, один из соседей по комнате. И к нему, и к Анджею Роберт относился настороженно, считая, что они приставлены к нему неспроста.
Пашка, высокий полноватый парень с жесткими курчавыми волосами, веселыми глазами и толстогубым ртом, поддернул шорты и сел рядом. Говорил он обычно шуточками и это злило Роберта: шуточки-прибауточки, а сам, небось, только и думает, как бы разузнать о Базе!
- Мне-то ничего, - миролюбиво сказал Пашка. - Я о тебе скорблю, милый Робертино. Скорблю о холодном квасе, который тебя не дождался.
"О-о! - мысленно застонал Роберт. - На завтрак был квас!"
- Вот что меня печалит, милый Робертино, - нараспев продолжал Пашка, подставляя солнцу голую спину. - Пренебрегаешь ты распорядком дня, а значит, подвергаешь здоровье большой опасности. "Распорядок нарушаешь и здоровье подрываешь", - как сказал поэт. К тому же, любезнейший, своим прыжком под окно женской половины нашего дворца ты напугал почтенную Катьку Мухину, которая спросонок решила, что на нас напали индейцы.
Роберт не выдержал и одобрительно фыркнул. Воодушевленный Пашка затараторил голосом автомата-информатора:
- Кроме того, из абсолютно достоверных источников, а именно от многоуважаемой нашей наставницы Анны мне известно, что сегодня, во второй половине дня, состоится экскурсия старшеклассников в музей истории религии и атеизма. Оный музей, к вашему сведению, расположен в городе Ленинграде, в Казанском соборе, что назван так по иконе Казанской богоматери, и где покоится прах славного князя Михаила Илларионовича Голенищева-Кутузова Смоленского, скончавшегося в городе Бунцлау лета не помню какого то ли от рождества Христова, то ли от сотворения мира. Известно мне также и то поистине печальное обстоятельство, что на экскурсию, по всей вероятности, не пригласят лиц, пренебрегающих завтраком. Это все, что я имел сообщить вам, уважаемый Роберт!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});