Мой Однолюб. В его сердце другая (СИ) - Коваль Лина

Лесополоса довольно далеко, заросшее поле — будто бескрайнее. На душе стойкое ощущение свободы и… полета. Я скидываю туфли и прохожусь пальцами ног по траве. Ступню приятно покалывает, и я повторяю манипуляции.

— Эх, не прокатило, — грустно вздыхает Соболев, закуривая.

Я прикрываю веки и улыбаюсь. Перебирание гитарных струн отзывается в сердце радостью и волшебством, что ли. Это такое едва заметное ощущение, что так как сейчас — хорошо — никогда в жизни больше не будет.

Чувство одновременно приятное и щемящее. Его хочется проживать, но грустно это делать.

Симпатичный брюнет с гитарой сразу показался мне знакомым. Вспомнила, только когда он назвал свое имя. Это Костя Громов, двоюродный младший брат Мирона. Правда, сразу как мы уселись за стол, он переместился за «Рэнж Ровер», и теперь кажется, что музыка льется из ниоткуда.

— Он подрабатывает? — понижаю голос до шепота и киваю в сторону машины.

— Костян?

— Ага.

— Нет. Я кое-что пообещал ему за помощь.

— И что же? — приподнимаю брови вопросительно.

— Сонькин номер, — подмигивает мне.

— Ого, — удивляюсь и шепчу. — Я думала, что ты из тех братьев, которые запрещают встречаться с мальчиками.

— Кто такое сказал? Они оба несовершеннолетние. Косте семнадцать, он нормальный пацан, и у него серьезные намерения.

— Очень серьезные, — музыка вдруг обрывается. — И вообще, я все слышу.

Я смущаюсь, а Соболев смеется.

— С пиццей не получилось. Надеюсь, роллы ты будешь? — спрашивает Ваня.

— Роллы я буду, — отвечаю. — С сентября начинается активная подготовка к конкурсу. До этого времени можно дать себе послабление.

Он будто хочет что-то сказать, но на удивление молчит.

— Ну давай, — улыбаюсь. — Говори, Вань.

— Что?

— Про выставки собачьи. Ты ведь так называешь «Мисску» и все что с ней связано?

— Только не обижайся.

Пытается быть милым, но мне даже нравится, что ради того, чтобы уломать меня на секс, не наступает себе на горло, а честно признается — он не принимает моего увлечения. И вряд ли когда-то поймет — зная Ванин характер, понимаю.

— Как тебя угораздило? — спрашивает недовольно.

— Вот так вот...

— Обычно в таком участвуют, чтобы спонсора побогаче найти.

— С ума сошел? — вспыхиваю.

Как такое подумать вообще мог?

— Хотя, — указательным пальцем рассекаю воздух. — Злата тоже так говорила.

— Злата?

— Ну да. Моя соседка в Турции.

— Кстати, да, я её вспомнил. Ты ведь больше с ней не общаешься? — в его голосе мелькает отвращение.

— Нет. А что именно ты вспомнил?

— Не бери в голову, просто не надо общаться с такими девочками, — произносит назидательно. — И вообще, пошли потанцуем, — зовет, когда Костя начинает наигрывать новую композицию — «Медлячок» Басты.

Встав, Ваня тянет меня за руку. Ступни приятно покалывает трава. Он тоже скидывает кроссовки, чтобы не оттоптать мои ноги, и привлекает меня к себе.

— Без белья. У меня моззг плавится. Поедешь сегодня ко мне, Тай? — спрашивает.

Обнимает покрепче. Еще чуть-чуть, и по груди своей размажет, как сметанку, в которую я превращаюсь весь сегодняшний вечер. Кто бы мне сказал еще год назад, что Ваня Соболев ради меня будет телефон своей шестнадцатилетней сестры раздавать, я бы посмеялась.

Трудно вздыхаю и качаю головой.

Страшно.

Довериться ему страшно. Он же ничего не предлагает конкретного. Все его слова и поступки можно как угодно расценить. И, переспав с ним сегодня, завтра можно проснуться ещё с большей душевной травмой.

С другой стороны, он ведь не будет бегать за мной вечно. Зачем ему это?

Ваня молодой, сильный, симпатичный парень. Улыбчивый еще такой, зараза. Как тут не влюбиться?

Моё молчание, он, видимо, воспринимает за раздумья, поэтому спрашивает:

— Тебе не понравилось… как было в первый раз?

— Надо же. Ты поверил, — не могу сдержать колкости.

Вечерняя прохлада проникает под тонкий шелк, и я еще ближе льну к нему. Ваня потирает моё открытое плечо.

— Замерзла? Сейчас поедем. А в том, что это был твой первый раз, я и не сомневался.

— Нет. Ты выразил сомнения и ушел, — как ни старалась, затаенная обида все равно вырвалась наружу.

— Бред, — нахмуривается он. — Ты точно там была?

Я отклоняю голову и робко заглядываю к нему в глаза.

Смотрю серьезно, чтобы он не переводил мои страхи и обиды в шутку. Мне, правда, это важно. Я такой подлянки от собственного тела сама не ожидала. У всех подружек всегда кровь была и боль адская. Потом даже думала: вдруг на приеме у гинеколога что-то повредили. Весь интернет перекопала в поисках похожих ситуаций.

Еще и оргазм был. В первый раз. И такой ошеломительный. Подобное вообще только в женских романах бывает. По крайней мере, я так думала.

— Прости, — кивает Ваня немного смущенно. — Я не хотел тебя обидеть и правда верю, что был первым. И мне… приятно, что ты выбрала меня.

Закатываю глаза от приторности его слов.

— Ты переигрываешь, Соболев, — ворчу, прячась в вороте его футболки и стараясь не оставить на белой ткани следов от тональника.

— Поехали ко мне, Тай. Ты не пожалеешь, — снова зовет, целуя в щеку. — Я пиздец как тебя хочу, малыш.

Закусываю губу, когда Ваня опускает ладонь на ягодицу и нежно ее поглаживает по кругу.

— О-ох...

— Ты ведь тоже хочешь, — продолжает тихо говорить мне на ухо. — Я чувствую. У нас сразу коннект произошел, еще в «Нирване», помнишь? В твоем номере?

— Помню, — киваю и хитро смотрю на него. — А Костя с нами поедет?

Поглядываю на «Рэнж Ровер», за которым Громов-младший продолжает напевать мотивчик Басты.

— Костя с нами не поедет, — усмехается Соболев и его глаза опасно сверкают.

— А почему?

— У нашей вечеринки будет статус «восемнадцать плюс», временами, очень надеюсь, «двадцать один плюс». Несовершеннолетним там не место.