Друг апрель - Эдуард Веркин

— Смотри! Там цапли! — Тюлька ткнул Аксёна в бок. — Цапли!

Аксён выглянул в окно, но увидел только какие-то серые столбики, может, и на самом деле цапли.

— Заткнись, недоразвитый, — оторвался от телефона Чугун. — А то я сейчас из тебя самого цаплю сделаю!

Тюлька стал смотреть в окно молча, стоял на кресле, приложившись к вымытому по весне стеклу, и лбом и руками.

Дядя Гиляй нацепил на шею сумку, набрал воздуху и начал ровным механическим голосом:

— Уважаемые пассажиры! Вашему вниманию предлагается несколько уникальных товаров от ведущих фирм-производителей. Супер-тряпка! Стопроцентно удаляет грязь и жир! Гигроскопична! Долговечна — в два раза долговечнее обычной тряпки! Приобретая нашу новую тряпку, вы экономите, экономите и еще раз экономите! Супертряпка — выбор московских хозяек! Следите за демонстрацией!

Дядя Гиляй выхватил из сумки чумазую четвертинку сковородки и тут же ловко ее очистил супертряпкой.

— Всего за сорок рублей! Супертряпка за сорок рублей!

Аксён подумал, что дело дохлое. Во всяком случае, не в поезде «Буй-Шарья». Публика, путешествующая в подобных экспрессах, в качестве супертряпок использует старые трусы, за сорок рублей в этой местности убивают…

Дядя Гиляй продал первую тряпку. Аксён отвлекся от своих раздумий. Гиляй продал еще одну тряпку. Потом началось что-то вообще странное, дядя Гиляй продавал направо и налево, ножницы, тряпки и лампы уходили на ура, Аксён не верил глазам своим.

Чугун происходящим не интересовался, разглядывал свой телефон, давил эсэмэски, недовольно морщился.

Мать спала.

Тюлька продолжал смотреть в окно. Аксён глядел на брата и немного завидовал, Тюлька видел интересное: белых цапель в сухих камышах, дивные, цвета комариной крови, лотосы на болотах, темноликих идолов, выглядывающих из леса, леших, понуро вырастающих изо мха, много еще видел, то, что видят люди в детстве, да и то только в самом раннем.

Дядя Гиляй удалился во второй вагон, где-то сбоку уже щелкали суперножницами, гудел тепловоз, Чугун яростно эсэмэсил.

Справа пролетел разваленный лесозавод.

— Там обезьяна! — воскликнул Тюлька. — Обезьяна!

Аксён стрельнул на завод, что-то на самом деле сидело там, на решетчатой ферме, существо, то ли мохнатое, то ли в телогрейке, возможно, слесарь-станочник, а может и обезьяна. Один парень из окрестной деревни, кажется, из Сергеевки, держал в бане анаконду, она его тетку задушила. Менты хотели анаконду застрелить, но оказалось, что нельзя, оказалось, что она в красную книгу занесена. Чугун тогда очень смеялся, говорил, что теток всяких у нас хоть отчерпывай, а анаконды редки, надо их охранять.

— Обезьяна! — сообщил Тюлька всему вагону.

— Это ты отражение свое увидел, баран, — прокомментировал Чугун.

Он отвлекся от мобильника, стал тоже смотреть в окно и ругаться на пробегающие ландшафты благословенного разъезда Монако Во. Сегодня для Чугуна дышалось не так, дома были вонючими, редкие жители тупорылыми, вокзал просто дрянью, а само Монако настоящей дырой, и, по мнению Чугуна, просто служило ложной целью, выбросят сюда диверсантов, пойдут они искать в лесу ракеты, а наткнуться на Монако, да тут и сгинут.

— Речка точно такая же! — крикнул Тюлька повернулся к Аксёну. — Как у нас, точно, Номжа!

Аксён хотел ответить, что это не так, но за него сказал Чугун:

— Килька, а ты знаешь, что на свете самое одинаковое? Уроды!

Чугун принялся описывать всех уродов, каких он встречал на своем жизненном пути, Аксён подумал, что неплохо бы завести шлем. Хороший такой, мотоциклетный. Закрыться и сидеть. Звукоизоляция, и забрало темное. Не видеть Чугуна, не слышать Чугуна, музыку бы какую-нибудь.

— … А еще я знал одного чувака, который умел курить ушами! — восторженно выдохнул Чугун. — У него была какая-то ненормальность в ушном канале, он вставлял в ухо «беломорину» и дымил, как паровоз! Но только одним, другим у него не получалось. А еще один человек…

Дверь вагона хлопнула и появился дядя Гиляй. Довольный. Устроился рядом с семейством, весело подмигнул, ткнул в бок мать.

— Любка!

Мать разлепила глаза.

— Любка, давай научу тебя в вагонах торговать, а?

Мать послала. Дядя не обиделся, достал деньги.

— Лохи! Какие все-таки лохи! — веселился дядя Гиляй, подсчитывая прибыль. — Жрать нечего, а супертряпку им подавай! Все хотят жить как в Москве!

Дядя Гиляй понюхал деньги, закрыл от удовольствия глаза.

— Вообще-то это идея… — он спрятал деньги в карман. — Я гляжу, провинция совсем не охвачена агрессивным маркетингом, этим надо воспользоваться. Я думаю так…

— В прошлом месяце в Чухломе двух человек поймали, — перебил Аксён. — Ходили по старухам, продавали им чайники. Самые дешевые, но по полторы тысячи. Типа, не просто кипятили, но и фильтровали. Старухи глупые, все покупали. Ну, мужики этих продавцов поймали, воды в чайниках накипятили и полили немножечко.

Дядя немного сник, но потом воспрял вновь.

— Надо не по деревням торговать, а по поездам, — сказал он. — Тогда все будет в порядке. Как меня в поезде поймаешь? Особенно в пригородном? Правда, немые могут напасть, но от них мы отобьемся. А если создать сеть…

Дядя принялся рассуждать о прелестях сетевых структур, но тут поезд изволил прибыть. Резко так, Тюлька проснулся, Чугун пожелал машинисту быть перееханным собственным локомотивом.

Они выгрузились. Бабушка жила через дорогу от вокзала, долго добираться не пришлось. Аксён отметил, что бабушкин домик вылинял за зиму, краска потрескалась, и строение стало похоже на ящерицу. Скучно.

Бабушка встречала всех на крыльце, с тросточкой, с глаукомными очками, с сумкой на коленях, как всегда. Улыбалась. Издали пахло пирогами, морсом и чем-то жареным.

— Закусь есть, — довольно пробормотал Чугун. — Главное, чтобы водка у бабки нашлась, чего впустую жрать?

— Пасть бы захлопнул, — посоветовал Аксён.

— Хочешь омрачить бабушкин юбилей дракой? — ухмыльнулся Чугун.

— Прекратите! — оборвала их мать.

Аксён замолчал. Чугун тоже.

— Ну вот, и семья пожаловала, — громко сказала бабушка.

— Здравствуй, ма.

— Здравствуй, Любовь.

Они неловко поцеловались.

Затем бабушка на ощупь поцеловала Аксёна, похлопала по плечу Чугуна, а Тюльку прижала к себе и не отпускала долго, сюсюкала и тискала, так что он покраснел от смущения.

Дядя Гиляй от объятий скромно увернулся, проследовал в комнату.

Остальные за ним.

Кроме семьи присутствовали еще бабушкины подружки — активистки хора ветеранов, женщины одинаковые, в синих костюмах, многие с медалями за трудовую доблесть. Сидели за столом, пристойно переглядываясь.

Стол. Салат из крабовых палочек, жареная щука, крайне деликатесный по весне свежий огурец, порезанный на прозрачные кружочки, шпроты в банках, картошка. Аксён устроился с краешку, посадил рядом Тюльку, остальные расположились кто как. Бабушка во главе стола.

Дни рождения бабушки проходили всегда по одному и тому же сценарию — обед, песни, посиделки. Перед обедом обязательно вручались подарки.

Аксён запасся подарком еще давно, чтобы не забыть. Радио. Не новый приемник с мелкими китайскими переключателями и неровными колесиками — такой он подарил в прошлом году и почти сразу понял ошибку — настройки сбивались, а сама бабушка звук наладить уже не могла, — а старый, верный трехпрограммник — воткнул в розетку и слушай.

Он его сразу бабушке и вручил. И тут же подключил, и сразу же заиграло, правда, совсем не деньрожденное — про вырождение в костромских деревнях. Но никто особого внимания не обращал.

Принялись вручать подарки и остальные. Мать подарила постельное белье, как и в прошлом году. Чугун подарил армейские валенки, видимо, с одного из разграбленных эшелонов. Тюлька клееную коробку с неизвестным содержимым.

Хор ветеранов тоже дарил — термос, носки из собачьей шерсти, шампунь, сборник народных песен и другие полезные в жизни вещи.

— Примите и от меня! — рядом с бабушкой возник дядя Гиляй. — Лучший подарок для домашней волшебницы! Супертряпка, суперножницы и мегалампа! Экономят силы! Экономят средства! Экономят нервы!

— Спасибо!

Бабушка еще договаривала «спасибо», а дядя Гиляй уже сидел за столом и тянул к себе миску с селедкой.

— А вы кто? — бабушка пыталась разглядеть дядю сквозь зеленые линзы.

— Это брат Василия, — ответила мать за дядю.

— Брат… — покачала головой бабушка. — А голос точь-в-точь…

— Мы близнецы, — сказал дядя. — У нас все одинаковое, нас даже мама в детстве путала. Идем, бывалочи, в баню…

— Ладно, хватит, — оборвала его мать. — Поздравили, сто лет тебе еще мама, давайте веселиться!

— Давайте! — согласилась бабушка.

— Между первой и второй — перерывчик небольшой, — изрек Чугун и потянулся к ближайшей бутылке.