Мотылек - Кэтрин Куксон

— Сэр.

— Так-то лучше. Как я уже сказал, мы, сельские жители, живем совсем другой жизнью. Люди знают свое место. Полагаю, на верфях было не так. Ну, что же, можешь завтра приступать, и мы посмотрим, что ты из себя представляешь. Испытательный срок, м-м, скажем, месяц. Вот и все.

Роберт молча повернулся, но перед тем, как открыть дверь, заметил, что хозяин дома теперь стоял за письменным столом, лицо у него было пунцового цвета, и можно было подумать, что он намеревается отменить решение о приеме Роберта. В надежде, что он-таки это сделает, Роберт задержался на секунду, но его новый хозяин уселся на место.

Он вышел из кабинета и прошел по коридору по направлению к прихожей. На пороге он остановился, огляделся вокруг и вздохнул так глубоко, что отскочила верхняя пуговица на жилете. Он потянул ее, освободил от оставшейся нитки и положил в карман.

Он уже хотел двинуться дальше, когда услышал крик, раздавшийся где-то слева от него, с лестницы. Он поднял глаза вверх и увидел ту девушку, вернее, двух девушек, ее сестру тоже, и сестра старалась удержать девушку за руки. Но девушка громко позвала его:

— Хэлло! Я так рада, что вы вернулись!

Он испытал то же ощущение, какое почувствовал, когда впервые увидел ее, но на этот раз не столько от того, что увидел ее, сколько от того, что она сказала. Она произнесла те же самые слова, которые ему померещились, когда ему показалось, будто она подходит к его кровати.

Зачем он только заявился сюда? Бог его знает… Хотел бы он сам это знать.

Минуя основание лестницы, он видел, как старшая сестра почти оттаскивала младшую от лестницы, а та громко протестовала:

— Я просто хочу поговорить с ним. Он такой милый.

Через два дня он водворился в комнату над конюшней. Указания относительно сада и огорода он получал от Артура Блума, касательно уборки конюшни и ухода за лошадьми — от Грега Хаббарда. Но и тому и другому, видимо, отдавал приказания Дейв Уотерз, потому что, как понял Роберт, именно этот человек управлял всем домом, причем много лет.

Хаббард сказал, что босс редко беспокоил их, а когда съезжаются сыновья, дом берет на себя мастер Стенли и все распоряжения тогда исходят от него. Но и в этом случае Стенли, по-видимому, прислушивается к Уотерзу. И Грег Хаббард предупредил Роберта, чтобы он держался подальше от мисс Милли и что, если она побежит за ним, нужно сейчас же выйти на открытое место, потому что, когда Уотерз видит ее в каком-нибудь не видном со всех сторон месте с каким-нибудь человеком, он делается бешеным. Иногда приходит в голову, что он ее отец. Про мисс Агнес Хаббард сказал, что она нормальная, немного чопорная, но в душе даже славная и что ей не позавидуешь, потому что, если и есть человек, на котором держится весь дом и который в этом смысле стоит над Уотерзом, то это она. Мыкается, как прислуга, а положение, как говорит Магги, хуже, чем у прислуги, если посмотреть, сколько она делает по дому, потому что ничего не получает за свою работу. Что они будут делать, когда она выйдет замуж и уедет, одному Господу Богу известно.

Комната над конюшней была тесная. Никакого отопления, тепло шло только снизу, через пол, от коней. Было одно крошечное оконце и пахло Лошадьми. Прежний жилец, очевидно, забыл, для чего существуют мыло и вода.

Как правило, Роберт поднимался в шесть и помогал Хаббарду напоить и накормить лошадей, потом помогал чистить их. Всем этим ему никогда еще не приходилось заниматься. Он и представить себе не мог, сколько внимания и заботы требует конь, не говоря уже о том, сколько всякой всячины входит в упряжь, сколько времени уходит на подготовку выезда и сколько труда тратится на то, чтобы навести блеск на все эти, как выражался Хаббард, принадлежности. Ну, а о чистке конюшен и говорить не приходится. Закончив с этим, он готовил котел пойла для свиней и кашу для кур. Свиней было шесть штук, не считая свиноматки, кур — четыре дюжины.

В семь часов они с Хаббардом шли на кухню, где вместе с Артуром Блумом получали по кружке чая. После этого наступал черед свиней, нужно было выпустить кур и собрать яйца, вымести двор и, о чем он не договаривался и о чем Дейв Уотерз не предупредил его, когда перечислял будущие обязанности, вынести целую кучу помойных ведер, которые выставляли у боковой двери Магги и Руфи. Ведра нужно было оттащить в задний сад и вылить в помойную яму. В первый раз его вырвало, что лишило удовольствия съесть завтрак за общим столом.

После завтрака, если позволяла погода, его отправляли в огород прокопать или прополоть те или иные грядки. В дождь ему велели работать в теплицах.

В конце первой недели он занимался ремонтом дверей, выходивших во двор, а также менял половые доски в некоторых помещениях дома. К шести часам, когда он пришел на кухню, чтобы в последний раз за день поесть, он чувствовал себя смертельно усталым и не мог и подумать, чтобы переодеться и отправиться на прогулку, несмотря на то что понимал, что ему следовало бы сходить в «Булл» и рассказать Таггертам о своем житье-бытье и поблагодарить за проявленную к нему доброту.

За всю первую неделю он столкнулся с хозяйкой дома только один раз, когда она заходила в конюшню сказать Хаббарду, что нужно заложить двуколку, так как отец хотел съездить в город.

Тогда она ненадолго задержалась около него и, как будто немного стесняясь, спросила:

— Как у вас дела?

На что он ответил:

— Понемногу, мисс, понемногу.

Он заметил, что у нее привычка хлопать ресницами, что как он считал, говорило о какой-то внутренней неустроенности.

— Вы не к такой работе привыкли, — заметила Агнес.

— Вы правы, мисс, совсем к другой.

— Да-да, конечно. — И, не сказав больше ни слова, Агнес повернулась и пошла к выходу. Он смотрел ей вслед и думал, какая же она чопорная, настоящая сельская леди и хочет, чтобы об этом не забывали. Но есть разные сельские леди. Одна такая бывала в «Булле». Таггерты были очень высокого мнения о ней. Она устраивалась на кухне позади зала и пила с ними. Говорили, она графская дочь и вышла за фермера. Но он был фермер-джентльмен. Ах, да, он улыбнулся про себя, вспомнив, как Таггерты особо подчеркнули, что он джентльмен-фермер с двумя тысячами акров.

С самого начала он очень определенно понял одну вещь — на кухне его не приняли, во всяком случае, он не был принят мистером и миссис Уотерз. Их дочь Руфи была достаточно воспитанной, а Бетти Троллоп — по-житейски покладистым ребенком. А вот Магги… О, Магги сумела бы обойтись с самим дьяволом. Это вот вам девочка, так девочка. Он не знал другой с таким счастливым характером. Ее характер не могла придавить даже атмосфера на кухне. За столом она говорила такие вещи, что все за исключением ее дяди прыскали от смеха, и она со всеми вела себя одинаково. Прошлым вечером он чуть не расхохотался, когда ее тетя отчитала ее за то, что она говорит с мисс Агнес без должного уважения, и она ответила, что она, конечно же уважает мисс Агнес, она уважает ее, как и всех других людей, но вот уважения к животным у нее нет, потому что у них нет души. Он не сдержался, и, услышав его смех, Магги тоже засмеялась.