Защита Гурова - Николай Леонов

– Отправляйся ты со своей прокуратурой… и не возвращайся. Понял? Я что, прошу тебя Думу гребаную прослушивать? Это мое! Ты понял? Мое! Скажу в сортире установить микрофон, поставишь в сортире! И запараллель Витькин аппарат с моим номером. Только с моим! Чтобы ни одна живая душа не знала, а твоя мгновенно забыла.

Положил трубку полковник Соболь, бросил трубку подполковник Вердин, последним опустил трубку генерал.

«Вот за что я не люблю Витьку Соболя, – подумал генерал. – Не люблю потому, что я такая же сука, как и он. Только меня на этом деле не поймали, а его поймали».

Убийство, совершенное сынком два года назад, генерал отлично помнил. Он тогда не был генералом, руководил отделом, а Витька был замом. Давили из администрации Президента, прокурор брезгливо воротил морду, словно не ведал, откуда у бабы ноги растут. Одного свидетеля «потеряли», одного «не нашли», передали в прокуратуру вонючую дохлятину. Там папку сунули какому-то практиканту и тут же завалили серьезной работой. Известно, ученого учить – только портить. Какая-то газетенка дернулась, так ее корреспонденту такой жареный материал по серийному маньяку подбросили, журналист вмиг забыл, зачем и в МУР явился.

Многие знали, но на оперативных документах красовалась подпись полковника Соболя. Давно известно, кто подписывает, тот и отвечает.

Гуров расхаживал по квартире, ждал звонка Георгия Тулина. Можно позвонить и самому, но тактически следовало выжидать, инициативу сыщика воспримут как напоминание о долге.

Верный принцип: солдат спит, служба идет, – Станислав дремал в гостиной на диване.

Когда телефон зазвонил, Станислав, словно кот, слегка приоткрыл глаз. Собиравшаяся в театр Мария крикнула из ванной:

– Я уже ушла!

– На старости лет врать приучают, – недовольно пробормотал Гуров, снял трубку: – Слушаю вас внимательно.

– Лев Иванович? – Гуров узнал голос начальника МУРа. – Вам фамилия Вердин что-нибудь говорит?

– Очень многое, и спасибо за звонок, господин генерал. Я ваш должник.

– Прекрасно, можете сразу и расплатиться. Лев Иванович, по возможности забудьте наш утренний разговор.

– Какой разговор, господин генерал? – совершенно искренним тоном произнес Гуров. – Я искренне рад, что вы позвонили, и желаю вам всего наилучшего.

– Спасибо. Звони. И не забывай, что мы на «ты».

Мария вылетела из ванной, быстро повернулась перед мужчинами, ладонью остановила пытавшегося приблизиться Гурова.

– Стоп! Такое лицо трогать нельзя! Полковник, не забудь напомнить, чтобы я вечером тебе кое-что рассказала. Пароль: слово «дача».

– Минуточку! – Гуров преградил Марии дорогу. – Какая дача?

– Я опаздываю!

– Станислав! Доставь великую актрису в театр, выясни по дороге все и немного больше. Я бы с радостью сам, но должен находиться на телефоне.

– Дача, вилла, замок, – говорил Станислав, распахивая перед Марией дверь.

Гуров с улыбкой отметил, что дверь Станислав галантно распахнул, однако мгновенно прикрыл Марию и вышел из квартиры первым.

Проводив Марию и Станислава, он подошел к книжным полкам, хотел взять однотомник Булгакова. «Мастера и Маргариту» мог перечитывать бесконечно, неожиданно вспомнил отца и вытащил с полки «Трех мушкетеров». Неоднократно Гуров давал себе слово начать перечитывать «Войну и мир» или осилить наконец «Жизнь Клима Самгина», но душевных и физических сил на подвиги не хватало. Он улегся на диван, открыл «Мушкетеров» на том месте, где Д'Артаньян убеждал своего слугу Планше, что сон вполне заменяет обед, когда раздался телефонный звонок. Гуров влюблялся не один раз, но его бесконечные ожидания телефонного звонка никогда не были связаны с женщиной.

«А ведь это плохо», – подумал сыщик, глядя на аппарат, затем неторопливо снял трубку и привычно ответил:

– Здравствуйте. Слушаю вас внимательно.

– Здравствуйте, Лев Иванович, – сказал Тулин. – Вчера я получил два года условно.

– Поздравляю, теперь переходи улицу только на зеленый свет. – Гуров обрадовался звонку Тулина. Что суд вчера состоялся, сыщик знал, ждал звонка Георгия немедленно, но нервы у того были в порядке, и он знал себе цену.

– Не слышу радости в голосе командира.

– Я молча пускаю ракеты, всю квартиру задымил.

– Ладно, ваша взяла. Надо бы встретиться, – сказал Тулин.

– Ты мне не друг, с объятиями подождем, ничего конкретного я тебе сейчас предложить не могу, – лгал Гуров, отметив, что с каждым годом врет все легче и легче. – Ты в такси? Катайся, зарабатывай на жизнь, изучай город.

– А квартира? Мне за нее платить или как?

– Живи пока, я посоветуюсь с начальством.

– Да, – Тулин несколько растерялся, понимая, что живет на конспиративной квартире, не сомневался, уголовка давно заготовила ему «подарочек». Вежливость и обходительность полковника для дураков, просто так в жизни никто подобных подарков не делает. Или он, Георгий Тулин, ошибся, опытный сыщик, полковник, человеку, покушавшемуся на его жизнь, не верит, превратит в «консерву», отложит до лучших времен?

– Давай завтра подкати к кинотеатру «Повторного фильма» часиков в десять утра, покатаемся, может, чего и придумаем.

В действительности лишь Тулин мог сдвинуть операцию с мертвой точки, но в таком деле торопиться нельзя. Требуется крайне осторожно подвести бывшего капитана к Вердину. По раскладу гэбэшнику был совершенно необходим такой человек, как Георгий, а такие люди не только на дороге не валяются, их и в менее доступных местах разыскать крайне сложно. Познакомить их пара пустяков, сложность в ином, необходимо, чтобы Вердин поверил бывшему афганцу. На взгляд Гурова, Тулин обладал серьезным недостатком, который заключался в неправдоподобном сочетании достоинств.

Обычно Гуров исходил из посылки, что противник не глупее его самого и не менее опытен. Сыщик заочно хорошо изучил Вердина, знал о некоторых недостатках молодого подполковника, считал, что имеет перед ним ощутимое преимущество. Но Гурову также известно, что чаще всего оперативников убивают в операциях, когда они в своей победе не сомневаются.

Георгий Тулин. Зрелый опытный боец в расцвете сил, служил в Афгане, значит, биография подернута дымкой неизвестности, почти наверняка криминального окраса, иначе бы из ВДВ на улицу не ушел. Ни семьи, ни специальности, если не считать, что в совершенстве управляет любой техникой, имеющей колеса, и стреляет из всех видов оружия, имеющего патроны. Согласился ликвидировать полковника милиции, значит, смел и предрассудками не отягощен. Служил под командованием генерал-полковника Агеева, проверялся ныне покойным подполковником Фокиным.

Георгий Тулин идеальный исполнитель, подобного только во сне и увидишь.

Задание он не выполнил, его куратор по неустановленным причинам погиб, сам Тулин арестован ментами с высококлассным оружием в руках, содержался во внутренней тюрьме на Петровке, ждал суда в Бутырке, естественно, разрабатывался агентурой. В суде получил два года условно, получил временную прописку, работает в таксопарке. Решение суда понять можно, человек воевал, к оружию привык, уничтожить ценную вещь для него невозможно, хотел продать и заработать.

Он, полковник Гуров, поверил бы Георгию Тулину? Да никогда в жизни. Все слишком складно и безукоризненно объяснено. Любой опытный сыщик прекрасно знает: чем правдивее объяснения, тем меньше им следует верить. В реальной жизни обязательно находятся нестыковочки, маленькие противоречия, тщательно скрытая ложь. Если ничего этого нет, значит, ложь большая.

И главное, идеальный исполнитель появляется в самый нужный момент. От такого человека следует держаться подальше либо использовать в двойной игре.

Вновь проанализировав ход операции, Гуров загрустил. Казалось бы, такой верный козырной туз, как Георгий Тулин, в колоду не ложился. Строить работу, рассчитывая, что Вердин лопухнется, несерьезно. Но положению последнего тоже не позавидуешь.

Ясно, гэбэшник получил задание подбросить дровишек в костер Чечни. Слишком большие деньги делают люди на этой войне, чтобы дать возможность сторонам замириться. Политики и многозвездные генералы берут деньги и от партии войны, и от партии мира, видимо, окончательно запутались, какую сторону следует поддерживать.

Мальчишка Вердин рассудил верно: чтобы вновь грянул гром, не обязательно карабкаться на Олимп. Пусть боги увечат титанов или наоборот. Они забыли о людях, которые копошатся на земле и вроде ничего не могут и не решают. Гэбэшник Вердин – циник, подонок, но не дурак и про людей не забыл.

Взрыв автобуса, гибель детей, сидящий в клетке чеченец-убийца шарахнули и долго били по головам людей разных национальностей, злоба, казалось, затопила все живое. Но мудрый царь Соломон сказал: «Все проходит». Убили Холодова, убили Листьева, казалось, не забудется вовек, спустя год отметили дату, через два упомянули о погибших журналистах, скоро их имена забудут, а ребята, сменившие ролики на «Мерседесы», просто не будут знать этих фамилий.