Ведьмочка для художника, или Возвращение в Мир Мечты - Регина Хайруллова

сказала я и представила, как из рваных багряных душевных ран протягиваются тоненькие лучистые ниточки-паутинки, как они мостиками перекидываются через пропасть, как всё плотнеют и обретают ту же структуру и тот же цвет, что и душа Хранителя. — Я вижу вас исцелённым. Теперь всё будет хорошо, — добавила я, и конь из ветра стал спускаться.

Он коснулся копытами незнакомых, но приветливых земель, где розовела японская сакура и пели не ведомые мне птицы. Здесь было до того хорошо, что на какое-то время я позабыла о Хранителе и умчалась нюхать цветы на деревьях. А они были прекрасны. Их нежные лепестки мягко прикасались к моему лицу и ладоням, и я закрывала глаза и наслаждалась сладким благоуханием.

Но тут я вспомнила о Хранителе, который всё ещё молчал, и оглянулась на него: по-прежнему сидел на коне и держал ладонь около сердца. И он улыбался.

Значит, помогло.

Я обрадовалась, очень обрадовалась, но тут же решила успокоиться. Пусть я буду спокойна. Так лучше.

— Знаете, теперь ваша очередь. Расскажите мне ту историю. Пожалуйста.

— Девять поколений назад, — медленно начал Хранитель, переводя на меня взгляд и держа руку у груди. — Совет направил меня на Землю. Я должен был собрать информацию о людях. Мы хотели быть готовыми к возможному вторжению. Я согласился, ведь после возвращения меня обещали сделать хранителем.

Но работа продвигалась медленно. Я не понимал ни один земной язык, я бедствовал, я просил милостыню, чтобы поесть, потому что людям постоянно нужно есть.

Меня чурались. Информации не было. Мне не давали её, будто кто-то ограждал от неё.

Так продолжалось, пока я не встретил Мари, — сказал он дрогнувшим голосом. — Она не отшатнулась от оборванного глупца, который променял комфорт в Мире Мечты на вот это… — Тут Хранитель сделал неопределённый жест и вздохнул. — Приютила, обучила французскому. Она рассказала много важного о людях. Благодаря ей я предоставил Совету всё необходимое.

Работа закончилась. Я думал вернуться, но она сказала, что беременна. Теперь нельзя было забрать её с собой. Я не имел такого права. Понимаешь, если Мари могла сама сделать выбор, то ребёнок внутри неё ещё не мог. Я стал перед выбором.

Хранитель Города Мечты то уплывал в негу далёких воспоминаний, то выныривал оттуда с глубоким печальным вздохом, то снова подносил ладонь к сердцу и замирал так ненадолго в полном молчании, будто чутким внутренним слухом прислушивался к тому, о чём говорило его нутро, как отзывалось на каждое произнесённое слово.

Я не торопила. Пусть сперва ощутит спокойствие — тогда и история потечёт в нужном направлении, и я узнаю всё то, что хочу от него.

Пока мы так молчали, я глядела на ещё одно цветущее дерево, которое сразу и не приметила.

Мазки белой гуаши поверх редковатых пастельно-зелёных листьев. Ветви расположены как-то по-восточному, словно это не растение в Мире Мечты, а сакура в японском саду. Этакая весточка — веточка, — приветствие из другой страны и другого края. Киваю. Я поняла сообщение. Я уловила неуловимое в изящных изгибах ветвей, в недвижимости, в полном успокоении кроны, в этом состоянии духа и тела, когда всё есть благо и умиротворение — творение мира внутри себя, снаружи, взаимодействия этих и многих-многих иных миров. Пока всё есть межмирье, пограничье, на котором мы стоим и касаемся друг друга, пытаясь понять. Как лучше это сделать? Как помочь себе и любимым стать ещё счастливей и сильней?

А дереву нет до того дела. Оно движется в дуновении ветерка, и оно недвижимо в своём внутреннем успокоении. То успокоение жизненное. Живое. Когда тебе благостно и ты творишь добро.

Это и есть ответ?

Один цветок ветром принесло мне на раскрытую ладонь. Вспомнился Артур. Я ведь покинула его, даже не предупредив. Нехорошо получилось. Надо бы извиниться.

— Я остался, — продолжил Хранитель, и я переключила внимание на его рассказ. — Но она потеряла того ребёнка. Однако по-прежнему не желала покидать Землю. Мари, я думаю, не всегда верила моим историям. Я казался ей сумасбродным фантазёром, из которого, как она говорила, вышел бы писатель или философ. А всё-таки она меня любила. Через пару лет родился наш первенец. Мы стали настоящей семьёй, — сказал он, и лицо его просияло от счастья. Он словно опять очутился в том времени. Никогда бы не подумала, что этот зловредный Хранитель, который только и делал, что курил сигары и подавлял всех вокруг, что вот он глубоко в себе носит такую любовь. Но тут Хранитель вздохнул и помрачнел. — Но оказалось, что людское счастье недолговечно. Спустя годы земной жизни она ушла. Наш Флорент, наш сын, однажды тоже покинул тот мир. Тогда я решил, что пора возвращаться в Мир Мечты.

Хранитель снова перестал говорить, и я не торопила его.

— Здесь мне сказали, что она попадёт на Землю ещё много раз. Вот только память о прошлых жизнях у неё сотрётся. Пока она не поймёт то важное, для чего проживает свои земные жизни, так и будет происходить. Хранитель жизни мог помочь, но он отказался. Старик заявил, что это нарушит закон! Я отыскал Мари в Министерстве, но это была уже не она… Когда появилась ты, ко мне вернулась надежда. Я захотел выяснить, почему твои воспоминания сохраняются, а её нет. Только теперь я понял, в чём было дело. Ты просто очень сильная ведьма. Как в той легенде, но по-другому.

— В какой легенде?

— Ты разве не знаешь? — спросил он, с недоверием глядя на меня, после чего устало прислонился к сакуре. На её ветку сел, словно птица, Соломон и склонил пушистую голову. — Ну слушай, раз так.

Глава 35. Артур. Рисунок на камне

«Бесконечно ты мчишься, — думал Артур де Вильбург, вышагивая по тропинке и теребя в руках хронометр. — Бесконечно улетаешь куда-то. Опять не подумала, стоит ли так делать, опять. Что ж. Ладно. Ладно. Больше терпения, больше терпения и любви, — сказал он себе, меняя раздражение на спокойствие. — Подождём, пока вернёшься, и поговорим».

Решив так, Артур свернул с тропы и пошёл к Главному Хранителю в серебряной мантии, который и объявлял начало Совета. Сейчас тот бесцельно бродил по степи.

— А, это ты… Страж Библиотеки, верно? — сказал он, поправив клювоподобную маску, когда Артур подошёл и поздоровался.

— Да, вы правы. Я был тем самым стражем, — ответил он, и мысли о том нелёгком времени чуть было не заполнили его, но Артур силой воли переключил внимание на то — на ту, — что сейчас важнее всего: на Мирославу. — Я хотел спросить, какое