Остров Укенор - Анна Удьярова

Унимо обошёл дом несколько раз, наматывая цепочку следов на ворот колодца сомнений. Наконец, когда пустое ведро звякнуло о цепь, он постучал.

Тишина. Молчание. Шаги.

«О Защитник, Кора, что с тобой стало?»

– Привет, Кора!

– Привет, Смотритель, – Кора прижалась щекой к дереву двери. Она приманивала свою улыбку: «Ну посмотри, это ведь Унимо, малыш Унимо, как он вырос, какой он стал прекрасный».

– Заходи, пожалуйста, – сказала она. И, когда смотритель перешагнул порог, быстро обернулась и прошептала: – Правило этого дома – никаких стихов.

– Никаких стихов, – послушно пробормотал Унимо, – да я и не люблю стихи, что вообще такое стихи, – и едва не споткнулся, налетев на взгляд Верлина. Бывший Мастер Слов сидел с ногами на кровати и смотрел с напряжённым вниманием на дверь.

– Это Унимо, он пришёл в гости, – мягко объяснила Кора и тронула Верлина за руку.

– Гости, гости, – произнёс он, взял лежащую рядом толстую тетрадь и принялся листать её, пока лицо его не прояснилось. – Гости, – убеждённо повторил он.

Чтобы не смотреть на бывшего Мастера Слов, Унимо осматривал комнату. Печь, окно, стол, стены… На стенах были слова: написанные чёрными ровными буквами, крупными и не очень. Унимо попытался сосчитать, сколько здесь было слов, но сбился. У него вдруг закружилась голова, во рту пересохло.

– Хочешь чаю? – своевременно спросила Кора, пододвигая стул.

Унимо только кивнул. Он хотел чаю, всё, что угодно, только не слова.

Но слово «чай» было здесь, рядом. Кора разливала его по чашкам.

Тот, кто пьёт чай, не страшен, но страшен ли чаю тот, кто пьёт его? Унимо перевёл дух и улыбнулся. Слова по-прежнему подчинялись игре. Слова были безопасными, приручёнными зверями, обученными прыгать через горящие обручи мыслей.

Разлив чай, Кора смотрела прямо перед собой. Даже в молчании копошились слова.

– Может, прогуляемся? – предложил Унимо.

Кора посмотрела на Верлина: тот замер, словно собираясь искать слово «прогуляемся», но затем медленно кивнул и отвернулся к стене, к знакомым словам.

Кора поспешно встала и потянула Унимо за руку.

– Вообще-то, гулять без разрешения нельзя, – сказала она, когда они с Унимо уже шли по занесённой снегом тропинке.

– Что? Почему? – изумился смотритель. Это казалось невозможным.

Кора пожала плечами.

– Не знаю, Грави запретил пациентам гулять без разрешения. А нарушителей закрывает на замок.

Унимо даже остановился.

– Подожди, Кора, и ты вот так спокойно об этом говоришь?..

– А что, предлагаешь мне покричать, чтобы больше походить на сумасшедшую?

Кора разозлилась и стала более похожей на себя прежнюю.

Унимо вздохнул и медленно двинулся вперёд.

– Но ведь это ненормально.

Кора усмехнулась.

– А ещё ненормально, что ты больше не пишешь, – Унимо был рад, что сказал это. Сквозь не очень близкое знакомство и страх забраться в чужой дом и что-нибудь разбить.

– «Моя милая давно умерла, осталась ракушка, что она носила на шляпе», – тихо пропела Кора.

Как быстро это происходит: колесо скрипит, и ты уже смотришь назад, пока не заболит шея.

– Да, я хотел, – Унимо остановился посреди дорожки и стал рыться в карманах плаща. – Вот, я хотел подарить тебе, но теперь не знаю, можно ли…

– Котрил Лийор. Прижизненное издание, – сразу определила она. Закрыла глаза и открыла книгу, ближе к началу:

Весна. Маяки фонарей

мерцают в проливах улиц,

влюблённые робко целуются

на островах люцерны

и горицвета.

– Какая прекрасная несвоевременность. Как всегда у него, – улыбнулась Кора.

Унимо улыбнулся и посмотрел на Кору так, как двенадцать лет назад – как на лучшую поэтессу Тар-Кахола, которая издавалась только в лучшем журнале столицы – на Стене Правды.

– Мой отец говорил, что поэзия появилась раньше слов. Может быть, это правда. И вы с Верлином как раз могли бы это проверить.

Смотритель отправился на поиски Грави. Он не хотел видеть Мастера Врачевателя, поэтому упрямо блуждал по темнеющему саду Дома Радости: если бродить без цели достаточно долго, то обязательно попадёшь туда, куда не хочешь.

– Ты без перчаток. И без шарфа. Весьма легкомысленно при такой погоде.

Унимо вздрогнул: ему показалось, что этот голос прозвучал прямо перед ним, в сторожких, словно дикая лошадь, сумерках. Подмороженные и присыпанные снегом листья под ногами хрустели, как тонкие бумажные пакеты из булочных, и простому сумасшедшему невозможно было подойти неслышно.

Конечно, это был Великий Врачеватель, бессменный хозяин Дома Радости.

Унимо обернулся.

Грави стоял на расстоянии примерно пяти шагов, спрятав руки в карманы длинного чёрного пальто. Фонарь и недавно взошедшая луна надёжно скрывали его лицо.

Страх потёрся о ноги. С ухмылкой Тьера снисходительно потрепал Унимо по плечу, словно не в меру самонадеянного ребёнка.

Забор сада Дома Радости исчез, как и городская стена Тар-Кахола. Остался только Сад.

– Не подскажете, который час? Знаете, у меня есть некоторые дела, и не хотелось бы… я обязательно зайду в другой раз! – жалкая попытка Унимо растворилась без следа в невидимой улыбке Грави.

– Торопиться – вредно для здоровья, – пояснил Врачеватель. И добавил великолепно светским тоном: – В такой вечер я не могу отпустить гостя без чая.

Ничего не оставалось, кроме как следовать за неслышно ступающим Грави.

– Говорят, здесь когда-то, ещё до меня, жил один безумный поэт. У него были превосходные часы, которые никогда не отставали. Но всем, кто спрашивал у него: «Который час?» – он всегда отвечал непонятными стихами. Часы у него забрали, конечно, и спрятали. И поделом.

Великий Врачеватель засмеялся своей истории, а Унимо продолжал молча идти и наблюдал за стремительным ростом своего страха: вот он стал уже размером с большую собаку.

Они подошли к ступеням у входа в пристройку главного здания – в которой Унимо разглядел единственное на весь дом освещённое окно, убранное еле заметной решёткой.

– Теперь везде так, вопросы безопасности, – пояснил Грави, проследив за взглядом своего гостя.

Внутри в комнате было невероятно уютно: круглый стол, совсем как в булочной Тэлли, шкафы с книгами (такими монументальными, как издавали раньше), кресло, камин…

Унимо нехотя снял плащ (он предпочёл бы остаться к нём и укутаться как можно плотнее, хотя в комнате было тепло, даже жарко), сел за стол и послушно ждал, пока Грави в соседней комнате готовил чай.

Чаепитие прошло за газетными разговорами, зеленичным вареньем и булочками с корицей.

Унимо без остановки думал о том, что предпринять. Может, следовало действовать неожиданно – например, спросить, почему Дом Радости так изменился? Или выждать время.

Не успел смотритель решить, что лучше, как Грави поднялся и сообщил, что вынужден уйти, так как имеет много дел. Унимо тоже поспешно поднялся, опрокинув недопитую чашку.

– Хорошего отдыха, я зайду завтра, – сказал Великий Врачеватель, надевая пальто.

Унимо оставил, наконец, попытки вернуть разлитый чай в чашку.

– Я не хочу здесь оставаться, – тихо сказал смотритель.

Грави внимательно посмотрел на него, сложив руки перед собой. Унимо заметил, что Великий Врачеватель совсем не изменился с тех пор, когда они с Форином приходили в Дом Радости попрощаться.

– Это для твоего же блага, – мягко сказал Мастер Излечения. – Ты болен, просто не осознаёшь этого. Я не враг ученику