Карта костей (ЛП) - Хейг Франческа

— Говорят, что всю рухнуло в момент взрыва, — сказал он. — Мы оба знаем, что в тот момент много что было разрушено.

О да, куда взгляд не кинь. Разрушенные горы, заваленные грудами шлака и щебня. Города и поселки времен До, кости мира. Или изуродованные тела, которые он видел в таком количестве, что и не сосчитать.

— Но посмотри, — Дудочник махнул рукой вниз. Скальные породы сменялись холмами, дальше море обнимало изгибы берега, словно спящий любовник. Дудочник повернулся ко мне, посмотрел обычным взглядом: прямым, без смущения. — Иногда забываешь, что осталось не только одно уродство.

Не поспоришь. Только не перед лицом океана, равнодушного к нашим бедам. Не перед самим Дудочником, его зелеными глазами, пронзительными, прозрачными на фоне темной кожи. Его резкими скулами, волевым подбородком. Мир всегда учил меня, что мы уродливы. Но глядя на Дудочника, я не видела ничего страшного.

Он коснулся моего лица подушечками пальцев, мозолистыми от рукояток ножей и установки силков. Я почувствовала мягкость его ладони, прижавшись к ней щекой. Она была мягкой, как кожа Кипа.

Я отпрянула:

— Чего ты от меня хочешь?

— Ничего. — Он нахмурился. — Я вижу, как ты сражаешься со своими видениями. Тебе наверняка тяжело смотреть, во что превратился Ксандер. Я всего лишь попытался тебя утешить.

Как же до него донести, что для меня нет утешения? Да, он упорно отрицал всю разруху мира, в котором мы жили, но моя изломанность выше его понимания. Внутри меня остались только пожар, Кип в резервуаре и его распростертое тело на бетонном полу башни — то, что невозможно исправить.

Я оставила Дудочника на склоне среди камней разбитой скалы.

Ω

До Нью-Хобарта мы добирались неделю. Поначалу ехали по территории альф, но благодаря разведчикам нам удавалось держаться подальше от патрулей и населенных пунктов. Мы передвигались в основном в ночное время, пока не достигли засушливых равнин южнее Нью-Хобарта, где заканчивались деревни альф. Далее мы могли ехать уже не таясь. Под свирепыми ветрами, характерными для этой местности, мои глаза воспалились и покраснели, а губы высохли и потрескались. Здесь ничего не росло, кроме высокого гибкого ковыля, и наши следы сдувало буквально через минуту. Окрест вступала в свои права зима.

Мы разбили лагерь неподалеку от крошечного городка Твифорда. Черный дым уходил в небо от разожженных костров. Ксандер хныкал от холода, лежа в нашей палатке между Дудочником и Зои. Но мне не спалось не из-за его бормотания, а из-за хаоса в его голове. Однажды в детстве мне в ухо забрался муравей и два дня не давал мне жизни — как бы я ни дергалась, ни извивалась, достать его не получалось, и я чувствовала, как он шевелится внутри, и содрогалась всем телом. Так же я себя чувствовала, находясь рядом с Ксандером.

На следующий день около полудня Салли окликнула Дудочника. Она и Ксандер ехали позади нас на одном коне, рядом с обеих сторон скакали охранники. Мы тут же развернули лошадей и ринулись к ней, но не заметили ни признаков засады, ни стихийного бедствия. Ксандер по обыкновению витал где-то далеко, а Салли со спины сжимала его плечи.

— Повтори, — попросила она Ксандера.

Тот открыл было рот, но слов не последовало. Лошадь принялась переступать с ноги на ногу, словно почувствовав его беспокойство.

— Повтори, — прошептала Салли снова. — Скажи Дудочнику то, что сказал мне.

Когда Ксандер снова ничего не ответил, она повернулась к Дудочнику:

— Какие корабли отослали искать Далекий край?

— «Эвелин» и «Розалинду», — хором ответили Зои и Дудочник.

Салли улыбнулась — ее морщины разошлись и сложились в новый замысловатый узор.

— Он сказал: «Розалинда». — Она снова сжала плечи Ксандера. — Скажи Дудочнику. Скажи снова.

Ксандер глянул раздраженно, но все же произнес:

— Я уже сказал. «Розалинда» возвращается.

Его слов оказалось достаточно, чтобы мы устремились вперед и ехали весь день. Саймон уклончиво пробормотал, что подумает, посылать ли войска на запад в поисках кораблей, если мы освободим Нью-Хобарт. Я понимала его скепсис. Несколько слов Ксандера — не слишком весомый аргумент, если брать во внимание, сколько времени о кораблях не было ни слуху ни духу, особенно учитывая зимние шторма, которые должны охватить океан.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Тем не менее все последующие сутки я хранила слова Ксандера, оберегала их в своем сознании, как птичье яйцо. «”Розалинда” возвращается».

Ω

Когда мы добрались до болот, холод усилился. Путешествуй мы в спокойном темпе, могли бы позволить себе роскошь обойти самые топи, но мы не располагали временем. Поэтому по полдня наши кони брели по колено в воде. Салли не жаловалась, но по ночам, когда мы собирались у костра из сырого камыша, я видела, как дрожат ее руки, удерживающие еду, как от холода скрючиваются узловатые пальцы. Как Дудочник стискивает зубы и напрягается, чтобы не дрожать, а Зои натягивает рукава пониже, чтобы спрятать посиневшие кисти.

Саймон приказал разбить лагерь в глубине болот, когда до Нью-Хобарта оставалось около десяти километров на восток. Топи здесь были неподатливы, озерца чередовались с кочками, а небольшие возвышенности соединялись узкими тропками. Вода уже подергивалась тонким льдом у берегов, было слишком глубоко, чтобы пробираться, а засохшие камыши торчали выше роста Дудочника. Редкие деревца под порывами ветра гнулись своими сучковатыми, словно скрученными артритом ветвями, цеплялись за почву на краю затопей; кое-где корни бултыхались прямо в воде. Весь день ушел на поиск лучшего места для лагеря — примерно гектара кочковатой суши посреди вонючей болотной жижи. Единственная извилистая тропка вела по бесконечным болотам к этому месту. Лошадей по ней приходилось вести медленно, при каждом шаге проверяя, куда им поставить копыта, и когда мы наконец добрались до цели, кони сбились вместе у камышей, подозрительно всхрапывая. Но мы не боялись, что кто-то их услышит — кроме нас там никого не было. А случайные путники скорее утонули бы в мутной ледяной воде, чем наткнулись на нашу стоянку в камышах. Вестовых и разведчиков разослали собрать собрать уцелевших членов Сопротивления, но чтобы присоединиться к нам, им потребуется несколько дней, если не недель.

В палатке Саймона мы сгрудились вокруг карты местности. Обведенный карандашом, символизирующим выстроенную Синедрионом стену, город был изображен на возвышенности посреди равнины. Километрах в полутора на юг от него лежал лес, который мы с Кипом подожгли. На севере и западе равнины перемежались только случайными оврагами и подлесками. А на востоке тянулись болота, где сейчас располагался наш лагерь — островок из тины и грязи посреди полузамерзшей воды и высокого камыша.

— Не расслабляйтесь, — сказал Дудочнику Саймон, обнаружив нас троих за исследованием местности. Зои фыркнула, глядя на островок, покрытый камышом и чахлыми ивами. — Я направляю вас с Зои наблюдать за городом с юга. Виолетта и двое разведчиков уже отправились осмотреть северный периметр. Узнайте численность войск и любую информацию об обороне Синедриона. Периодичность патрулирования, численность разъездов, маршруты — все, что сможете разведать.

— Касс пойдет с нами, — заявил Дудочник.

— Это не прогулка. Вы с Зои лучше других справитесь с заданием. Касс безопаснее остаться в лагере.

— Она пойдет со мной, — сказал Дудочник.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Зои закатила глаза.

— Мне знаком Нью-Хобарт, — встряла я. — Я знаю окрестные равнины и лес лучше всех.

— Лес? — отозвалась Зои. — Ты про то, что осталось после устроенного вами с Кипом пожара? Вы ведь все дотла спалили.

Я пропустила колкость и продолжила, обращаясь к Саймону:

— Ты же знаешь, я очень хорошо чувствую местность. Я пойду с ними.

Саймон перевел взгляд от меня к Дудочнику и обратно.