Карта костей (ЛП) - Хейг Франческа

— Его будут пытать? — спросила я у Саймона.

Салли закатила глаза:

— Не время для брезгливости. Думаешь, Синедрион стесняется применять пытки, когда считает нужным?

— Наша цель — стать такими же, как они? — парировала я.

Никто не ответил.

И посланники и отчеты продолжали прибывать все с тем же: новости от семей или даже целых поселений, которые боролись за выживание на фоне наступления холодов, повышенной за последний год подати и скудости земель, дающих совсем бедный урожай. Все больше и больше людей обращались в убежища, не зная, а возможно, просто не веря в то, что их там ждет. Дома других сожгли, причем не солдаты, а простые альфы в ответ на известие, что Судья погиб предположительно от руки своего близнеца.

Саймон сидел во главе стола, с обеих сторон окруженный советниками. Он отдавал приказы решительно, спокойно, но чем дольше я приглядывалась, тем больше он казался человеком, который пытается носить воду решетом. И тем сильнее ощущалось, что мы погрязли в бесконечном потоке мелких неурядиц, не имея возможности заняться стратегическим планированием. Попутно Саймон задавал нам вопросы. Его советники внимательно слушали Салли и даже терпели замечания Дудочника, но когда мы поднимали вопрос о кораблях или Нью-Хобарте, они устранялись, возвращаясь к насущным дневным заботам: донесению о налете на поселение, прибытию нового разведчика. Даже Дудочник теперь не так настойчиво заводил речь о кораблях. Когда он надавил на Саймона, требуя отправить экспедицию на север, в его голосе не слышалось обычного нажима. Я думала о темных водах, которые пересекла, добираясь до Острова, и попыталась представить волны, поднятые зимними штормами, не говоря уже об опасности северных льдов. Я смотрела на напряженные плечи Дудочника, его чуть склоненную голову, и понимала, что его мысли заняты тем же.

Каждую ночь, возвратившись в нашу палатку, я изучала документ о Ковчеге. К этому времени я выучила наизусть каждое слово, и необходимость в самой бумаге отпала, но я сжимала страницу и снова и снова пробегала глазами по строчкам, словно этот ветхий пергамент был картой, которая поможет направить мои видения к Ковчегу или Далекому краю. Но все, что ко мне приходило — лишь мой страх и жидкость резервуара, захлестывающая Нью-Хобарт. У меня не получалось соединить кусочки головоломки: Далекий край, Ковчег, Нью-Хобарт.

— Может, все просто и Ковчег там — под Нью-Хобартом? — предположила Салли. — И Синедрион именно поэтому изолировал город — чтобы заполучить Ковчег?

Я покачала головой:

— Нет. Я жила в Нью-Хобарте несколько недель. Будь там Ковчег, я бы его почувствовала. Я обычно хорошо ощущаю местность. — Я чувствовала зал с резервуарами под Уиндхемом, пещеры и туннели в горе. Чувствовала Остров. — В Нью-Хобарте Ковчега нет.

Закрывая глаза, я снова видела жидкость, заливающую беззащитно открытый рот Эльзы, густую и тягучую, обволакивающую безвольный язык. Видения приходили снова и снова, и зубы ныли от того, что я постоянно их стискивала. Я потела, несмотря на схваченную морозом землю под палаткой. Я была так напряжена, что, казалось, любые звуки, издаваемые моим собственным телом, слишком громкие: прохождение воздуха по ноздрям при вдохах и выдохах и шуршание кожи, когда я прижимала ладони к глазам, чтобы их потереть.

— Он не закончен, — сказал Ксандер, протягивая руку к документу. — Лабиринт костей.

— О чем ты говоришь? — вскинулась я. — Скажи, что ты имеешь в виду!

В моих словах прозвучали истерические нотки.

Салли встала между нами.

— Не говори так с ним!

Я знала, что она права, и смотрела на него, а он открывал и закрывал рот, словно рыба. Я ведь лучше всех знала, что он не специально старается говорить запутанно. Видения разбросали кубики слов в его голове, и теперь он безуспешно пытается вновь сложить их в правильном порядке.

— Прости. — Я потянулась, пытаясь прикоснуться к его руке, но Салли оттеснила меня, повернувшись спиной, чтобы успокоить Ксандера.

Всю ночь я слышала его бормотание и стоны, искромсанные слова словно выплевывались изо рта подобно выбитым зубам.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Это была моя вина. Мое будущее.

Ω

На третью ночь вскоре после полуночи Саймон рывком открыл полог нашей палатки:

— Вам нужно идти. Сейчас же.

Он ждал, пока мы вставали и одевались, и от его раскачивающегося фонаря по стенам палатки бегали наши скачущие тени. Ксандер бормотал, находясь между сном и явью, поэтому мы оставили его отдыхать.

На улице охранник Саймона придерживал серую лошадь. Ее бока потемнели от пота, горячее дыхание клубами пара вырывалось из ноздрей. Когда Саймон зашел в палатку первым, женщина внутри поспешно вскочила, но он жестом ее остановил, призывая снова сесть. Ее лицо покрывали капли грязи от быстрой скачки в дождливой ночи. Возрастом она была ближе к Саймону, чем к Дудочнику. Стянутые в тугой хвост темные волосы, жилистая сильная фигура, закаленная жизненными тяготами. Левое запястье заканчивалось культей, закругленной, как буханка хлеба.

— Расскажи им, Виолетта, — сказал Саймон.

Та изогнула бровь и поочередно смерила взглядом меня, Дудочника и Зои.

— Я уже говорил. — Саймон отодвинул стул и встал. — Им можно доверять.

Когда он отошел к выходу, Виолетта заговорила:

— Я была на севере, узнавала, что можно выудить из солдата, захваченного группой Ноя. Солдат направлялся из южного гарнизона в Нью-Хобарт, доставлял сообщение, не имеющее для нас практического интереса: заявки на ротацию войск и отправление грузов. Но мы смогли выяснить у него кое-что о самом Нью-Хобарте.

— Как? — перебила я. — Пытками?

Саймон глянул на меня:

— Не учи нас выполнять нашу работу.

Виолетта как будто не услышала перепалки:

— По его словам, они что-то искали. В Нью-Хобарте. Какие-то документы.

— Больше ничего?

— Ничего. По его словам, лишь старшие офицеры посвящены в детали. Но все получили приказ искать что-то старинное — о любых документах следовало докладывать незамедлительно. Его подразделение дважды отправляли на поиски после подсказок. Не нашлось ничего, кроме нелегальной школы для омег, но, как правило, Синедрион на такие вещи смотрит сквозь пальцы. Солдатам велели обыскать это место, забрать все документы и доставить в штаб-квартиру. — Виолетта пожала плечами. — Он даже думал тогда, что это смешно — тщательно просматривать и сортировать все детские тетрадки с нацарапанными каракулями буквами. — Ее лицо застыло. — Но к концу допроса ему уже было не до смеха.

Все взоры обратились ко мне, когда я встала.

— Приведи Ксандера, — обратилась я к Салли.

Виолетта закатила глаза:

— Разве мало нам одной провидицы? Зачем тащить сюда еще и выжившего из ума?

Я собралась ответить, но Саймон меня перебил, обратившись к Виолетте:

— На сегодня ты свободна. Отдыхай, завтра поговорим.

Уходя, она бросила гневный взгляд через плечо на Дудочника.

Салли тоже поднялась:

— Приведу Ксандера.

Я повернулась к Дудочнику:

— Ксандер пытался нам что-то сообщить. Он же говорил, что в Нью-Хобарте искали не меня. «Не тебя они ищут», — твердил он. Я думала, он имел в виду, что Исповедница искала не меня, а Кипа. Но он говорил не об этом.

«Ничего не кончено», — говорил он. Я пыталась собрать воедино Эльзу, документы из Ковчега и Нью-Хобарт, но все они оставались лишь кусочками. А Ксандер знал, как их соединить.

Салли привела Ксандера, который кутался в одеяло. Зои устроила его на скамье, я опустилась рядом с ним на колени.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Что такое лабиринт костей? — Я старалась, чтобы мой голос звучал спокойно.

Он молчал, по обыкновению изучая мутным взглядом потолок.

— Скажи мне, — настаивала я.

— Я тебе уже сказал.

— Сказал, но мы не поняли. Скажи еще раз.

— Раньше оно чувствовалось иначе, — прошептал он. — Тихое пространство. Под землей.