Чужой среди своих 3 - Василий Сергеевич Панфилов

На подходе к ПТУ меня остановила была стайка гопников, то бишь местных учеников, имеющих некие права, которые они, как водятся, толкуют весьма расширенно.

— Слышь… — сплюнув на снег, начал было долговязый прыщеватый парень в стильном ватнике, но его тут же одёрнули.

— … да это этот… — зашипели ему в ухо товарищи, и я покивал, соглашаясь с тем, что я «Этот». Будь я постарше и поавторитетней видом, на этом дело бы и закончилось, но увы… Пришлось доставать сигареты, оделять каждого из новых кентов и курить с ними, отвечая на такие сакральные вопросы, как «А как это ваще…» и «А с бабами у вас как?»

Долговязый Сева, как бы реабилитируясь за недружественный приём, пообещал мне, если что, придти с парнями куда угодно. Всё это, как и полагается, с «артиклем Бля», цвирканьем слюной на заплёванный и замусоренный снег, и активной, но несколько однообразной мимикой, которую сам Сева с друзьями, полагает, судя по всему, очень грозной.

После чего, выцыганив американскую сигарету «на потом», Сева бережно сунул её в полупустую пачку «Беломора» и раскрылился, чувствуя себя победителем по жизни.

— Давайте! — я попрощался с парнями, и, не оглядываясь, поспешил в здание ПТУ. А они остались, как я понял — охранять то, что в охране не нуждается, демонстрировать присутствие и помечать территорию бычками, семечковой шелухой, плевками и прочими телесными жидкостями.

— Музыкант, — проворчала немолодая тётка в синем застиранном халате, встретившая меня в холле, — Давай, ноги вытирай! Ходют тут…

Не слушая её рассуждения о бездельниках и о том, что в её время музыка была такой, как надо, а не то, что сейчас, послушно пошоркал ногами по грязной тряпке и прошёл внутрь, в актовый зал. В спину бурчали что-то недовольное, и кажется, не слишком для меня лестное, но задерживаться и уточнять не стал — вахтёры и уборщицы не те люди, с которыми я хотел бы вести дискуссии, на любые темы.

— Задерживаешься, — недовольно кинул мне взъерошенный Буйнов, выглянувший из-за кулис, — чего так поздно?

— Доброе утро, — я не стал начинать свару, напоминая, что и так пришёл за полчаса раньше условленного времени.

У него сейчас сложный период «развода» с Градским. Выясняются отношения, делятся песни и площадки для выступлений, и происходит вся та хрень и хтонь, что и при всяком разделении коллектива, умноженная на творческий бардак и самомнение каждого из Творцов.

Пока вообще непонятно, будут ли они проходить мимо друг друга, старательно отворачивая головы, или, как это нередко бывает, Буйнов продолжит сотрудничество с Градским, выступая как клавишник в его коллективе и попутно развивая собственный. Я от всего этого старательно дистанцируюсь, демонстративно лишаясь слуха, как только речь заходит о том, кто из них прав, кто лев, а кто — козёл и скотина, который тащит одеяло на себя.

Раздевшись, кинул пальто на кресла первого ряда, и включился в работу.

— Вот, глянь… — и через пару минут, вооружившись инструментами, я начал копаться во внутренностях колонки, решая проблему со звуком.

Не то чтобы великий специалист, но как и многие в моём времени, я собирал и отлаживал себе комп, настраивал телефон, и очень нередко работал за «тыжпрограммиста» для родственников, приятелей и девушек, так что «база» у была меня вполне достойная. А здесь, в этом времени, имея отца — механика очень широкого профиля, и кучу свободного времени, я научился многому, умею и понимаю много больше среднего обывателя.

Ну и иногда (в последние месяцы заметно реже), когда я ковыряюсь в электронных потрохах, в голову стучится воспоминание из будущего — как оно было там. Обычно криво, не всегда применимо… и уж вряд ли я «вспомню» какие-то изобретения, которые смогу сделать на коленке и внедрить в массы, заработав миллионы.

Но вот хотя бы вспомнить тенденции, и может быть (но далеко не факт!) успеть в эти тенденции вложиться, так почему бы и не да⁈ Не «Майкрософт» и тому подобное программное обеспечение — здесь слишком многое зависит от случая, и «выстрелить», с тем же успехом, могла одна из десятков, если не сотен аналогичных компаний, шедших до поры ноздря в ноздрю, а именно в технику.

Потихонечку стал подтягиваться народ, включаясь в работу, и если в одном углу тихо тринкали гитарные струны, подбирая мелодию, которую нужно записать прямо сейчас, пока в голове вдохновение, то в другом был слышен мат, стук молотка и разнообразные упоминания родственных связей.

— … а Сашка отойдёт, — присев рядом, перекуривает Буйнов, утешая меня, — не сразу, конечно!

Киваю в такт, хотя и не слишком нуждаюсь в утешении. В чём же проблема? Ага… а если попробовать вот так?

— Главное, не ссорься с ним и в залупу…да кто ж так делает!

Он сорвался с места и побежал наводить суету, то есть показывать и рассказывать — как, по его мнению, надо. А работы не то чтобы много, но и немало, и главное — непонятно, что нам, собственно, делать, а на что можно забить…

Репетиционная база в ПТУ, это, скорее всего, решение временное, потому как хоть руководство и пошло навстречу легко, но так же легко оно может и попросить нас прочь. У него, руководства, есть своё руководство, и если из ГОРОНО поступит «сигнал», то директор ПТУ сделает «под козырёк» и мигом превратится из благодушного, непрерывно курящего и балагурящего дяденьки, в аватара Архангела Михаила с огненным мечом.

— Привет! — кинув одежду на стулья в зале, поздоровалась со мной Лера, румяная с мороза и чем-то очень довольная.

— А-а-а! — пронзила уши распевка.

— Всё в кучу, — поздоровавшись, сообщаю приятельнице, заканчивая возиться с колонками, — сама видишь! Ремонт, прослушивание… всё разом!

— Да уж, — усмехнулась девушка, — вижу!

Закопавшись в сумке, она достала тетрадь и пролистала куда-то в середину.

— Послушаешь? — стеснительно спросила она. Киваю… мы не друзья, но приятели, и довольно-таки близкие. Дружбы, притом, нет только потому, что я невольно морожусь с Лерой, потому что это всё для меня очень странно и