Только вперед! - Денис Старый

и раскроют алгоритмы души человеческой и сердца. Вот тогда я и буду говорить: люблю — не люблю.

— А поехали на озеро купаться! — сказал я, привстав в кровати на локтях и рассматривая прекрасное женское тело.

Да, прекрасное! В одних местах Юлиана слегка округлилась, в других чуть-чуть схуднула. Если бы меня спросили, чьё тело мне больше всего нравится — исключительно теперь на первом месте Юлиана. Впрочем, думать в её присутствии о других женщинах не получалось, да и не хотелось.

— Купаться в озере? — недоумённо спросила Юля. — Но это же как-то по… мужицки. А ещё если меня увидят нагую, и ты увидишь нагой.

— Так я и сейчас смотрю! Любуюсь и восхищаюсь. До чего вы хороша, госпожа Норова!

— Я должна тебе сказать, что виновата, — засмущалась, попробовала нащупать простыню или одеяло, чтобы прикрыться, но вся постель валялась скомканной на полу.

— Говори! — со вздохом разочарования сказал я.

Ну не хотелось проблем, той самой ложки дегтя в такой бассейн с медом. Я чуть посерьезнел, при этом неизменно поглаживал очаровательные упругие выпуклости своей жены. Вот уж от какого занятия отрываться не желаю.

Юлиана, насупившись, стала рассказывать. Появилась цель, задача: чтобы не прозвучало, продолжать поглаживать прекрасное женское тело, не останавливаясь.

А потом другая задача появилась. Хотелось сейчас крикнуть в окно, чтобы принесли плеть, чтобы отшлёпать эту доморощенную интриганку. Признаться, остановило лишь одно: я всегда был против явных извращений в постельных играх. А если начну воспитывать жену плетью, да в постели, да еще и голышом, то это уже явно извращением попахивает.

И настолько не хотелось потерять эту идиллию, что я был готов простить всё. И глупость с покушением на жизнь Антона Ульриха, и то, что две девчонки могли отравить русскую государыню. Я даже простил то, что Юлиана встречалась с Линаром.

Хотя последнее было сложно. Поверил, что между ними ничего не было. Я даже примерно догадываюсь, что определённую роль в этом сыграла рыжая Марта. Желание оставаться наедине с женщиной и повторить ту страсть, которая только что нас обуревала, казалось всепрощающим.

А еще, если у меня нет доказательств обратного, я верю. До поры, пока не проверю. Если я вижу раскаяние, то и ладно. Даже на пользу пойдет Анне Леопольдовне такой урок. Анна… нет, сегодня не о ней.

— А теперь накинь халат! И мы тотчас отправляемся на озеро купаться! — сказал я тоном, не терпящим возражения.

— Управляющий! — выйдя во двор, прикрывая своей спиной смущающуюся жену, обратился я к немцу. — Предупредите подпоручика Кашина, чтобы никого не допускал на версту к Белому озеру! Оцепить все. И дать дам в дорогу еды и вина!

Да, я находился в поместье не один. Со мной были три плутонга стрелков и Кашин. Я даже не знал, чем они занимаются последние дни. Одного лишь потребовал, чтобы никакого насилия над девками не было. Ну а если какая девица забеременеет от бравого русского гвардейца — так ничего, воспитаем ребеночка.

Так или иначе, я намеревался в поместье создавать целую систему образования, где было бы место и детскому саду. Так что детишки от гвардейского грехопадения могут получить судьбу намного лучшую, чем в какой-нибудь захудалой крестьянской семье.

Впрочем, были у меня мысли о том, как сделать своих крестьян чуть более счастливыми. Мои финансы позволяют это. Пусть впервые золото и серебро крымского хана послужит не для того, чтобы угнетать русских крестьян, брать их в рабство.

Пусть оно сделает жизнь чуть более сытой. Не все, конечно, но частью, пару тысяч полновесных серебряных монет, я готов вложить в улучшение качества жизни крестьян. Крышу там подлатать, баню справить хотя бы одну на несколько семей. Где корову дать, где коней хозяйственных закупить.

Не выветрился во мне всё-таки окончательно большевик-коммунист. Всё ещё хочу благоденствия крестьянам. Правда вот не уверен, что фабрики готов передавать рабочим. Да и земля — моя. Так что получается? Я уже и не большевик вовсе?

— Иди сюда! — сказал я Юле, как только мы тронулись в сторону полюбившегося мне озерца.

В карете, которая реагировала на каждую маломальскую кочку, любой камешек, конечно же, было неудобно заниматься любовью. Если бы Юля была в платье, то я бы её здесь не раздел.

Но она была в халате, распахнув который, мне явились великолепнейшие виды.

— Тут? — не осуждающе, только лишь удивлённо спросила Юля.

Я не ответил словами. Я отвечал действиями. Настоящий квест, на самом деле. Но мы справились. И когда подъезжали к озеру, наконец разлепились друг от друга.

— И не думала, что так…

Юля не договорила. Она тяжело дышала и при этом улыбалась. Но я додумал, что именно хотела сказать супруга.

— Будь через четыре часа! — приказал я кучеру Юли.

На её карете приехали. Впрочем, почему «её кучеру»? Судя по всему, у нас есть шанс стать нормальной семьёй. А у супругов всё общее. И мне не жалко. Ничего для жены. Если только вот такие же будут отношения.

Карета умчалась. Мы остались на берегу небольшого, но уютного донельзя озера. Тут были я, Юля, лебеди, утки, большая корзина с едой и вином, а ещё небольшая коробочка, которую я прихватил в самый последний момент. Ну и карасики были. Говорят, что пиявки еще… Но мало, и я решил о них даже не упоминать. А то супруга моя никак в воду не пойдет.

— Это тебе! — сказал я, открывая коробочку.

— Ох! Это же… Как красиво! — восхищалась жена.

Вскоре впилась в меня губами и стала такой активной, что невольно закрались глупые мысли: «А где такой опыт получила?» В этот раз я почти ничего и не делал. Лежал на траве, любовался прекрасной женщиной, которая искренне желала сделать мне приятно. Ну я такой… позволял ей это.

Ожерелье с огромным прозрачным бриллиантом в оправе из червонного золота, с золотой же цепью — это выглядело очень дорого. Ну и оплата оказалась достойной.

А потом мы купались. Конечно же Юлиана плавать не умела. Но это даже шло на пользу нашему времяпровождению. Она так боялась воды, что даже входила в озеро, вцепившись в меня и прижавшись телом. Учитывая, что тела наши были обнажёнными… хорошее времяпровождение.

Если сперва Юля ещё смотрела по сторонам — не подглядывает ли кто-нибудь за ней, — то скоро успокоилась. И было видно, что женщина поистине радостна, счастлива. Я не думал,