Зимнее лето весны - Дарья Донцова

– Так быстро установили личность погибшей… – пробормотала я.

– Наверное, сумка рядом лежала, – предположила Галя, – с паспортом.

– И вы подозреваете Гарика?

– Конечно.

– Почему?

Потапова смяла пустую сигаретную пачку.

– Всерьез интересуетесь или шутите? Лена надумала шантажировать Реброва младенцем. Подробностей «спецоперации» я не знаю, но думаю, она взяла бубульку, чтобы напугать Гарика. Вот только что задумала? Шантаж удался, Ребров ее пристроил в какой-то проект. Но Напалковой показалось мало, она стала наглеть, качать права, потребовала денег, квартиру, иномарку… И Гарик решил, что ее легче убить, чем прокормить. Но только я вам ничего не говорила! Даже не надейтесь, показания в суде не дам. И нечего меня взглядом сверлить! Элементарно боюсь. У Реброва грузовики денег, ему киллера нанять – как другому чихнуть.

– У вас есть телефон бизнесмена?

– Нет.

– Его адрес вы знаете?

– Конечно, нет.

– А название фирмы Реброва?

– Зачем оно мне!

– Что ж, – сдалась я, – огромное спасибо, пойду теперь к Римме Сергеевне.

– Вас проводить? – спросила Галина, и тут у нее зазвонил сотовый. – Да, я. Где? Нет, очень неудобно, ищи ближе. Куда? Кафе «Буратино»? Хорошо! В десять вечера? Постараюсь успеть. Кстати, я не такая идиотка, как капля касторки!

Забыв про меня, Галина схватила сумку и вытащила косметичку, она явно собиралась на свидание с приятным человеком. Глаза актрисы заблестели, щеки окрасил нежный румянец.

– До свидания, – улыбнулась я и вышла за дверь, подумав: надо же, какое странное сравнение сделала Потапова – «я не такая идиотка, как капля касторки».

У Риммы Сергеевны делать мне было нечего, встречаться с ней и изображать из себя журналистку не имело больше смысла.

Я, стараясь не шуметь, двинулась к выходу. В знак траура театр отменил спектакль, за кулисами, похоже, не осталось никого из актеров, из экономии в длинном коридоре погасили яркие галогеновые светильники, мой путь освещали лишь тусклые лампы, висящие далеко друг от друга.

Внезапно чья-то рука схватила меня за локоть.

– Леночка, – занудил надтреснутый голос, – ну не сердись! Это случайно вышло, пожалуйста, не обижайся на старуху!

Таинственная личность испугала меня до потери голоса. Я повернула голову, увидела приоткрытую дверь гримерной и хрупкую старуху в слишком ярком для пожилой дамы зеленом платье.

– Леночка, – хрипела она, – детонька! Ты чудесно выглядишь! Да! Я, правда, опять очки потеряла, но понимаю: ты покрасила волосы. Ну скажи словечко, не дуйся! Ада Марковна не хотела тебя обидеть, просто снова спутала сумки, они у нас похожи. Не держи зла! Ну почему молчишь? Ладно, больше не буду тебе мешать. Нам же хорошо в одной гримерной! Солнышко, я ждала весь вечер, а тебя все нет и нет! И куда, думаю, подевалась? Ты же меня не бросишь?

– Я не Лена! Вы спутали!

– Что? Говори громче, – заволновалась Ада Марковна. – И почему не начинают спектакль?

– Меня зовут Ви… то есть Валентина.

– Мы будем ставить «Валентин и Валентина»? – обрадовалась Ада Марковна. – Чудесно! Замечательная пьеса!

Тут, на мое счастье, в конце коридора показался дед-охранник.

– Михаил Степанович, – обрадовалась я, – сделайте одолжение, помогите. Похоже, Ада Марковна принимает меня за покойную Лену Напалкову.

– Ой, горе! – протянул он. – Ничего не видит, почти не слышит, но на сцене бойкая. Откуда что берется! Текст помнит, знает, куда идти, а за кулисы зайдет, и бац – идиотка. Ада Марковна-а-а!

Я вздрогнула от его вопля.

– Дружочек, – укоризненно сказала старуха, – по какой причине ты шум поднял? Пора, кстати, спектакль начинать.

– Сегодня-а-а отмена-а-а! – надрывался охранник. – Домой пора-а-а!

– Отменили? – изумилась старуха. – Почему?

– Из-за Лены-ы-ы!

– Так вот же она!

– Это не она-а-а!

– Ах, ну да, – оживилась Ада Марковна, – Леночка же уехала! Она на днях с зоопарком договаривалась!

– С зоопарком? – переспросила я.

К моему изумлению, Ада Марковна расслышала заданный вопрос.

– Да, да, – закивала она. – Все хотела на мишек посмотреть! У меня со слухом незадача, то он включается, то выключается, как гирлянда елочная… чик… брык… Иногда Лена говорит, а я ничего не понимаю, чувствую только, что сердится. Но в тот раз она с подружкой разговаривала, а я вдруг прекрасно услышала, как она сказала ей: «Хочу на мишку посмотреть!»

– На мишку? – впала я в еще большее недоумение. – Именно так и произнесла, вы ничего не путаете?

– Вроде даже его называла, – запела Ада Марковна, – порода такая… э…

– Белый! – вклинился в беседу Михаил Степанович.

– Нет, нет.

– Бурый!

– Снова не то. Память меня подводить стала, – пожаловалась Ада Марковна. – Топтыгин? Впрочем, нет.

– Гризли? – не успокаивался охранник.

– Панда! – воскликнула я.

– О! – подняла указательный палец Ада Марковна. – Именно он! Хочу, сказала Лена, на панду посмотреть… А почему не начинают спектакль? Говорите громче, тут страшный шум, как на лесопилке, в ушах гудит…

Глава 18

Ночевать мне пришлось у Валентины. Не знаю, как другие люди, а я очень плохо сплю в незнакомом месте. Любая кровать, кроме той, к которой я привыкла, кажется мне жесткой или, наоборот, излишне мягкой; подушка комкастой, одеяло тощим.

Стащив с головы основательно надоевший за день парик, я с наслаждением вымылась под душем, пошла на кухню, открыла холодильник и обнаружила там девственную чистоту, только на средней полке тихо умирал пучок базилика. Выходить на улицу, чтобы купить еды, не было сил, к тому же опять пришлось бы натягивать парик и наносить косметику. Я порылась в шкафчиках и обнаружила там пачку печенья, чай и огромное количество сухих приправ. Оставалось лишь удивляться, из каких соображений Валентина сделала запас базилика и иже с ним, но при этом не озаботилась покупкой мяса или птицы. Может, подруга любит поглощать бисквиты, посыпав их смесью для рыбного супа?

Заварив чай, я умостилась на кухонном диванчике, подсунула под спину подушку, вытянула ноги и попыталась проанализировать полученные сведения.

Анна Михайловна Викторова на самом деле актриса театра «Занавес» Лена Напалкова, талантливая, но неудачливая девушка. До сих пор Лене не везло, ей доставались вторые роли, хотя, подменяя Галю Потапову, она доказала, что вполне способна быть примой. Судьба не слишком благоволила к Напалковой, ей, правда, небеса послали богатого кавалера Гарика Реброва. Но довольно быстро выяснилось: «Думала, в любви джекпот, оказалось – идиот». [5] Не слишком оригинальная ситуация. Не удивляет и желание Напалковой использовать свою беременность для шантажа любовника. Сколько женщин обрело статус жены по залету? Какое количество девушек заставило кавалеров оплачивать счет за аборт плюс получило некую сумму в качестве компенсации за душевный и телесный дискомфорт? Много, и не сосчитать.

Есть у меня одна знакомая, Леля Андреева. Как только она понимает, что отношения зашли в тупик и следующим этапом будет разрыв, она незамедлительно ложится в гинекологическую клинику. Ну и представьте теперь ужас партнера (а Леля подбирает себе очень положительных мужиков), когда ему из клиники сообщают: «Ольга Андреева доставлена в палату реанимации с улицы. У нее внематочная беременность, ей сделана операция. Приезжать не надо, посторонних не пускаем».

У Лельки есть сестра, Катька, та служит в гинекологии, она и звонит мужикам с рабочего телефона. Начнут проверять номер и удостоверятся: точно, больница. Только до сих пор никто из любовников Андреевой не усомнился в правдивости сообщения.

Когда Леля «выходит» из госпиталя, ей моментально предлагают приличную сумму для оплаты операции и лечения, делают подарки. А хитрая Андреева изображает смущение, лепечет: «Милый, я сама не знала о беременности. Извини, беда случилась!»

На моей памяти Леля проделала подобный фокус трижды и не попалась. Но ей просто нужны деньги, а у Лены Напалковой была более высокая ставка – замужество.

Уж не знаю, чем она могла шантажировать Реброва, с какой стати неженатый кавалер испугается известия о беременности? Но актриса на данном поприще почти достигла успеха. Правда, похоже, Гарик не желал вести мать будущего младенца под венец, но он устроил ее в некий проект, суливший славу, и пообещал немалую сумму денег. Скорей всего, Лена продала жизнь нерожденного ребенка за карьеру.

Вроде пока все логично, но вот дальше начинается чепуха. Если все происходящее в Рокоте киносъемка, то при чем здесь я? По какой причине в таунхаусе убитого Гаврилина обнаружились вещи Виолы Таракановой, то бишь Арины Виоловой? Зачем «Викторова» ездила за косметикой в лавку «Эгоп»? Что за бред? Куча вопросов, на которые нет ответа, и главный из них: кому принадлежит голос? Кто звонит мне, пытается запугать, сделать меня рабой? Почему именно я стала пешкой в чужой игре? Какую цель преследует мистер Икс?