Если я буду нужен - Елена Шумара

безрукавке, бледнощекая, вялая, подметала осень. Алина смотрела на нее, дышала в стекло и скрипуче выводила буквы – И, З, Х.

Чинный лебедь медленно плыл над крышами павильонов. Серый, чуть облупленный, он поднялся выше своих белоснежных сородичей и крякал им оттуда, мол, догоните, если можете. Но сородичи не догоняли – они везли на спинах ярко-шапочных малышей и потому осторожничали. Серый пошел было на спуск, но снова взмыл и замер, распластав по воздуху крылья. Алина, лучистая, в сбившемся набок берете, взвизгивала:

– Хватит, хватит! Спускайся!

А Игорь, в новой куртке, густо пахнущей кожей, смеялся и крепко держал рычаг управления. Внизу, нарезая круги, пыхтел паровозик, верещали подстреленные мишени, бились друг о друга машинки. Серый не слышал их, он цеплял крылом старые клены и не хотел идти на снижение.

Когда время полета вышло и лебеди дружно сели, Алина погладила Серого по твердой шее. Хотела попрощаться, но Игорь уже тянул ее дальше – к колесу обозрения, от которого она наотрез отказалась.

В аллее, сразу за парком аттракционов, Алина набрала каштановых лап, огромных, как обеденные тарелки. Они светились на солнце и очень шли к Алининому пальто. Игорь дергал это пальто – то за воротник, то за край кармана, много говорил и с криками: «Пас, прострел, слева заходи» раскидывал кучи листьев. У забора, заросшего акацией, он вдруг успокоился, погладил Алину по плечу, пролез между пуговиц – к теплому боку. Поцелуй получился напористым, быстрым, и голова у Алины закружилась сильнее, чем на каруселях. Потом предательски забурчал живот. Алина оттолкнула Игоря, пошла стыдливыми пятнами. Игорь хохотал, называл Алину нелепой, и она, ничуть не обиженная, хохотала вместе с ним.

– Ух ты! – Игорь посмотрел в глубь аллеи, напрягся и отодвинулся от Алины.

Там, среди каштанов, под руку с отцом вышагивала фифа Ермакова. Рядом шла мать – такая же точеная, как фифа, в изящном плаще и не менее изящном шарфике. Она курила тонкую сигаретку, и ванильный дым, летящий по ветру, щекотал Алине нос.

– Здравствуйте, здравствуйте! – Папа-Ермаков, солидный, явно подкачанный в спортзале, с интересом глядел на Игоря. Только на Игоря, Алину он словно не замечал. Зато ее жгла глазами фифа – поджав губы, кривясь, нетерпеливо постукивая сапожками. Ермакова-мама, едва кивнув, отошла к скамейке. Достала из сумки косметичку и принялась поправлять и без того безупречный макияж.

– Одноклассник, значит, нашей Ингочки, – Ермаков барски кивнул Игорю, – хорошо, будем знакомы. Говорят, отец твой нынче генеральный?

– Полгода уже, – подтвердил Игорь.

– Добро, добро. Ну, гуляйте, и мы своей дорогой двинем, да, девочки?

Старшая девочка послушно собрала сумку, поднялась, закурила новую сигарету. Младшая промурлыкала: «Пока, Игорек», а от Алины нагло отвернулась. Они уходили, никуда не спеша, красивые, в дорогой одежде, довольные собой. Фифа так же держалась за отца. Бедра ее плавно покачивались, а спина была ровной, как осиновый кол.

– Она тебе нравится? – спросила Алина.

Игорь пожал плечами и ничего не ответил.

– А ты ей – да.

– Ерунда это все. – Он мягко поцеловал Алину в ухо. – Главное, что я с тобой.

Октябрь не хотел уходить, рыдал, заливая город, и город закрылся от него перевернутыми блюдцами зонтов. Деревья трясли полуголыми ветками, листья падали и тихо тлели в ожидании первого снега. Алина и Ванька, подмокшие, с красными носами, болтали на площадке у Алининого дома. Ванька толкал ногой карусель, и та тяжело вертелась, разбрасывая брызги. Сумерки кольцом сжимались вокруг них, но Алина не боялась – слишком уж важный получался разговор.

– Дурила ты, Алинка, мозг во, – Ванька развел руки как бывалый рыбак, – а простых вещей не сечешь.

– Ну так объясни.

– Мужик, Алинка, он как веник, незамысловат. Если ему бабу не надо, он с ней крутить не будет. Если только умысла злого нет. А какой у Игорька умысел?

– Никакого, – согласилась Алина. – Только я целоваться не умею да и красотой не блещу, сам знаешь.

– Ну-у-у, – протянул Ванька, – красота она на любителя, а целоваться я тоже не умею. Что же теперь, не пробовать никогда?

– Бросит он меня, Вань, и к Ермаковой твоей сбежит.

– Да елки тридцать! – Ванька сплюнул и вытер рот рукавом. – Игорек хороший, дарит мне всякое и кормит, когда родаки денег жилят. Не обманет он, не бойся.

Алина вздохнула, улыбнулась своему вздоху – интересно, какой он, семьдесят пятый? Украдкой оглянулась. Двор был пуст, только кошка, вытянув хвост, перебегала его по дальнему краю. Ждать становилось все холоднее, и Алина мысленно ругала Киру, которая обещала явиться в шесть часов, но почему-то не явилась.

Договорились так. Алина вызовет Ваньку во двор, вроде как кое-что обсудить. А Кира случайно на них наткнется. Замерзший Ванька тут же согласится пойти в кафешку на углу, и они втроем пойдут. Но по дороге Алина вспомнит, что ей срочно надо домой, и… дальше Кира уже сама.

Хлюп, хлюп, хлюп. Сзади, от восьмиэтажки, кто-то несся по свежим лужам. Алина обернулась и сердито уставилась на Киру. Чем она, интересно, занималась? Когда Кира подбежала ближе, Алина поняла, чем. В синих, гладко уложенных волосах, появились красные сполохи.

– Привет, привет, унылые пингвины! Что за пикет, против кого дружим?

Ванька нисколько не оживился, только глубже зарылся носом в шарф и с надеждой спросил:

– Ну чего, домой?

– Дрейфующих снимают с льдин и ведут греть! – провозгласила Кира. – Предлагаю в «Маргаритку».

– Я за, – поспешно откликнулась Алина.

– Ладно, черт с вами, – Ванька тряхнул карманом, – бабка тут отсыпала чуток, угощаю.

Стемнело, но фонарей еще не зажгли. Проулок слегка подсвечивали окна – с завода многие возвращались рано. Кира, явно голодная, вслух мечтала о том, что она съест в «Маргаритке». Ванька подсчитывал, во сколько ему это обойдется, и недовольно сопел.

– Знаете, ребята, – Алина остановилась и потрясла телефоном, – мне тут сообщение пришло, домой надо.

– Ай, как жалко! – всплеснула руками Кира. – Я отдам твою порцию бедным.

Они засмеялись, и сквозь смех Алина услышала далекий женский крик. Ванька тоже услышал его и цыкнул на девчонок:

– Тише!

Крик летел с пустыря, расчищенного под новый дом. Алина часто срезала по этому пустырю, когда шла к автобусной остановке.

– Помогите-е-е! Убивают! А-а-а!

– Стойте здесь, – гаркнул Ванька. Он пошарил глазами по земле, схватил осколок кирпича и бросился на голос.

– Сам стой! – Кира подхватила палку, со свистом рассекла воздух и рванула следом.

– Люди-и-и! – кричали на пустыре. – Помоги– те-е-е!

Алина тоже побежала, но ноги слушались плохо, и она быстро отстала. В легких сипело, рот хватал воздух, но догнать своих все равно не получалось.

– Помогите, Хасс! Ха-а-асс!

Двор