Многообещающее Рождество - Хелен Брукс

— Я люблю тебя, Кей, — мрачно произнес он.

Она смотрела на него, и где-то в глубине ее сознания промелькнула мысль, что, даже признаваясь в любви, Митчелл не может не отличаться от других мужчин. Он говорит так, будто выносит ей смертный приговор, а не предлагает то, чего она хочет больше всего на свете.

— Я знаю, ты еще не чувствуешь того же, что я, и мне это понятно. — (Кей замерла, не смея поверить, что ее надежды сбываются.) — Но при нашей первой встрече мы договорились: если ситуация у кого-нибудь из нас изменится, он должен сказать об этом другому. Вот я и говорю. Я сыт по горло осторожностью и сдержанностью, и этот последний эпизод с теми ублю… — Митчелл прервал себя и сделал глубокий вдох, — с теми взломщиками оказался последней каплей. Я должен иметь право душить таких подонков, потому что они осмелились приблизиться к женщине, которую я люблю, — гневно закончил он.

Кей вглядывалась в его потемневшее лицо и думала о том, что она никогда не любила его так сильно, как в этот момент.

— Я хочу, Кей, чтобы у нас было общее будущее, — вновь заговорил Митчелл после небольшой паузы. — Хочу… я хочу многого. Но я не буду торопить тебя, я буду придерживаться этого… — И вдруг, как будто в опровержение своих слов, он взорвался: — Да скажи же что-нибудь, черт подери!

Кей с трудом старалась сдержать слезы.

— Ты… ты уверен? Я хочу сказать, ты правда уверен? Ведь у меня девочки…

— Никогда в жизни я не был так уверен. — Митчелл пристально посмотрел на Кей, и выражение его лица изменилось, когда он заметил, что у нее дрожат губы. — Я хочу, чтобы ты навсегда вошла в мою жизнь, чтобы кольцо на твоем пальце отпугивало хищных волков и говорило им, что ты — моя. Это шовинизм?

— Вероятно. — Слезы брызнули у Кей из глаз, но робкая улыбка задрожала у нее на лице.

Митчелл неуверенно протянул руку и прикоснулся к слезинке, повисшей у нее на реснице.

— Это значит, что ты немножко любишь меня? — потрясенно спросил он.

Он выглядел таким красивым и сильным, что Кей изумленно спросила себя, чем она заслужила любовь такого мужчины. Потому что это была любовь, она сияла в глубине его глаз. Сердце Кей наполнилось такой радостью, что у нее перехватило дыхание.

— Я любила тебя всю жизнь, — прошептала она, — задолго до того, как мы встретились. Когда я увидела тебя в первый раз, что-то перевернулось у меня внутри, и это напугало меня до смерти. Несмотря на все, что я себе говорила, это чувство росло, и мне пришлось признаться, что это любовь. Любовь навеки. Но ты не хотел меня так…

— Любовь моя, любовь моя, — глухо повторял Митчелл. Он обнял Кей и, прижав к груди, зарылся лицом в ее волосы.

— Я старалась не влюбляться, очень старалась, но это произошло с первого взгляда, — призналась она, прижимаясь к нему. — А у тебя было так много женщин, красивых женщин…

— Я не любил ни одной из них, — возразил он. — По правде говоря, до встречи с тобой я не хотел признать, что, кроме сексуального влечения, между мужчиной и женщиной может быть что-нибудь еще. Да этого и не требовалось. Пока не появилась ты, и…

Митчелл нерешительно замолчал, и Кей, подняв голову, поцеловала его в уголок рта.

— Что? Скажи мне.

— Я всегда говорил себе, что к концу жизни отец не любил мать, что она выжгла его любовь, — сипло сказал он, как будто выталкивая слова из каких-то мрачных глубин. — Я говорил себе: он не уходит от нее, чтобы сохранить семью, и мне казалось, что он не прав. Но в глубине души я знал истину, и она не оставляет меня с тех пор, как произошел тот несчастный случай… Он любил ее, Кей. Он пошел бы на все, лишь бы быть с ней, цеплялся за нее. И тогда я сказал себе, что никакая женщина не будет иметь надо мной такую власть. Одна мысль об этом наполняла меня отвращением, омерзением и, главное, слепым страхом. — Митчелл посмотрел на Кей. Губы у него подергивались. — Здорово, да? Должен признаться, у меня в голове страшная путаница.

— Я помогу тебе разобраться. — Она улыбнулась и обняла его за шею. — Обещаю. Вдвоем нам все по плечу. — Кей тихо плакала от счастья. — Мы победим всех на свете.

— Мне нужна только ты, — возразил Митчелл. — Когда ты рассказала, как тебя предали, как ты боролась и даже устроила жизнь брата, я не мог поверить, что такая крошка обладает такой энергией и силой воли. Ну, в последнем я быстро убедился, — насмешливо сказал он. — Но меня ждали другие сюрпризы. Я познакомился с твоими дочерьми. Дочерьми! А ты иногда выглядишь как девочка с косичками.

Он снова притянул к себе Кей и, осушив поцелуями слезы, страстно приник к ее губам. Точно электрический разряд пробежал у нее по телу. Митчелл тяжело дышал, когда наконец поднял голову и отпустил ее.

— А близнецы, Митчелл? Ты не возражаешь, если они придут вместе со мной? — прошептала она, чувствуя, что знает ответ, но горя желанием услышать его.

— Возражаю? — Он снова поцеловал ее. — Любимая, как я могу возражать? Они удивительные, чудесные. Две Кей в миниатюре, два удивительных маленьких клона одной прекрасной женщины.

— Они уже любят тебя. — Кей подняла руку и нежно провела пальцами по его губам. — Дети иногда намного проницательнее взрослых. Они распознали настоящего Митчелла еще до того, как ты дал мне увидеть его.

— Мне кажется, что твоя мать тоже за меня, — удовлетворенно сказал Митчелл и усмехнулся. — Я с самого начала почувствовал в ней сторонницу.

— Ну еще бы! — Она весело взглянула на него:

— Выходи за меня замуж, Кей.

От мягкого с придыханием голоса она, как птица, воспарила в небеса.

— Хорошо, — дрожащим голосом произнесла она, — но давай немного подождем. Сначала необходимо, чтобы близнецы привыкли к этой мысли, и нужно некоторое время…

Кей не знала, как выразиться, и Митчелл с понимающим видом договорил за нее:

— Чтобы мы сами привыкли к ней?

Он почувствовал, что она все еще чуть сомневается, окажется ли ему по силам семейная жизнь.

— Я люблю тебя всем сердцем, Митчелл, — сказала Кей, притягивая к себе его голову.

Просто чтобы он знал это.

Глава одиннадцатая

— Как я выгляжу, Кей? Ты уверена, что этот цвет мне к лицу?

— Мама, ты выглядишь просто потрясающе! Когда ты пойдешь по проходу в церкви, Генри зашатается! — успокоила Кей мать, глядя на ее взволнованное, раскрасневшееся лицо.

Она не кривила душой, потому что Линоре удивительно шел кремовый костюм и нарядная свадебная шляпа с бледно-голубыми перьями, которые изящно свисали с широких полей.

— Машина еще не пришла?

Линора волновалась, но какая невеста не волнуется в день свадьбы? Кей нежно прикоснулась к лицу матери.