Новый интерфейс - Константин Якименко

Переговоры закончились провалом — торговец не дал им партию и вообще отказался вести с ними дела, недвусмысленно намекнув, что при случае шепнет пару слов кое-кому на сторону. Курган был в ярости. Впрочем, недолго — потому что на следующее утро шантажист был найден мертвым в своей постели. Hикакого криминала: всего лишь разрыв сердца; правда, странно то, что раньше покойник ничем подобным не страдал, но чего только в этой жизни не случается? Гремлин видел фотографию трупа — после смерти его глаза остались открытыми. Более того, они были расширены до невозможности, и в них читался такой ужас, который нельзя было описать никакими словами. Он глядел на эту фотографию, и вспоминал другой взгляд — Кристы, каким он был во время неудачных переговоров.

С тех пор Гремлин решил, что никогда не сделает ничего такого, что могло бы поставить его в положение врага их предводительницы. Гораздо лучше казалось ему отбыть несколько лет на исправительных работах, если уж вопрос встанет таким образом, чем навлечь на себя ее гнев. В первом случае он всегда сумел бы найти способ, как выжить в колонии с минимальными потерями для здоровья. Во втором… он совсем не хотел, чтобы однажды поутру был обнаружен его труп с полными ужаса глазами. Пускай это все чистая мистика — но еще никогда мистика не казалась ему такой убедительной, как это было в случае с Кристой. Поэтому, скрепя сердце, Гремлин решил пока придерживаться того плана, который был разработан главаршей еще до взлета.

Идея организовать танцы пришла в голову тому самому парню, который до этого демонстрировал девушкам неземные красоты. Оказалось, что у механиков имеется вся необходимая аппаратура, чтобы достичь полноценного объемного звука, а у парня с собой нашлось достаточное количество записей, с которыми он ни за что не смог бы расстаться, отправляясь в колонию. Затем под надзором охраны грузчиком были раздвинуты контейнеры, чтобы собрать воедино все свободное пространство, и скоро музыка гремела вовсю. Она оказалась под стать тем странным пейзажам, что были у него на голографе (к тому же, некоторые из этих пейзажей он использовал в качестве световых эффектов): необычные, иногда удивительно красивые мелодии, сопровождающиеся казалось бы совершенно неуместным ритмом — то прямым, то вдруг ни с того ни с сего ломающимся где-то посреди песни. Впрочем, молодежь оценила такую музыку по достоинству, а те, кто был постарше, решили не отставать — публика на «Гусе» была хоть и разношерстной, но по большей части непритязательной.

Конечно, особ прекрасного пола оказалось на корабле меньше, чем сильного, но это не имело никакого значения — правил для такого танца не существовало, и каждый вытворял, что хотел. Сам заводила менял своих партнерш каждую минуту, обращаясь с ними весьма бесцеремонно — впрочем, они особенно и не возражали. Толстяк Дагмар вместе со своей Эльзой присоединился к общей компании, и его слегка заторможенные и неуклюжие движения, не вписывающиеся в быстрый темп, задаваемый ритмом, производили комическое впечатление. Механики-маргиналы выглядели наиболее странно. Один, как будто, изображал из себя североамериканского индейца, но с этим образом никак не сочеталась кепочка с надписью на русском языке: «Hе стой под стрелой!» Второй вырядился в старомодное длинное женское платье, хотя даже в таком виде принять его за женщину можно было бы только напившись до чертиков. Так называемый кок крутился из стороны в сторону, мешая всем подряд, периодически наступая кому-нибудь на ногу и тут же извиняясь так, что некоторым от таких извинений впору было покраснеть. Двое детей лет десяти, мальчик и девочка, отпрыски кого-то из отбывающих в колонию, танцевали чуть в сторонке от остальных, изображая из себя жениха и невесту. Здесь же был и охранник Агиррес, время от времени, особенно при очередной смене ритма, вытворяющий акробатические трюки. Японка Исико, хотя и старалась не увлекаться, на некоторое время тоже присоединилась к общему веселью, и Игнасио сделал попытку этим воспользоваться, но быстро получил от ворот поворот — она предпочла того мужчину, который недавно занимался метанием дротика на пару с Гремлином-Волтаром. (Да, как ни странно, таково было его настоящее имя, которое среди его знакомых почти никто вспоминал.)

Hа появление Гремлина никто не отреагировал — все, каждый по своему, были увлечены танцем. Он быстро просочился в середину и сразу почувствовал себя там как рыба в воде. Hа самом деле танцы являлись для него только средством, цель же была — следить за охранниками, чтобы найти удобный момент для их устранения. Впрочем, повеселиться он никогда был не прочь.

— Составишь мне компанию, крошка? — он выбрал наугад одну из спутниц парня-заводилы и, не дожидаясь ответа, схватил ее за руку и потянул за собой.

Девушке Гремлин понравился сразу, и он решил, что легкий флирт сейчас ему не повредит. Через минуту он уже знал, что ее зовут Мира и совсем недавно она окончила какой-то институт с труднопроизносимым названием, космической направленности. Обо всем остальном он догадался и сам, хотя некоторые подробности услышал и от нее в течение еще нескольких минут. Конечно, она мечтала побывать в космосе, на других планетах, и с разочарованием узнала, что по ее специальности этого, оказывается, совсем не требуется. Парт, тот самый парень (полное имя его звучало как Партикль), уговорил ее лететь на «Гусе», потому что это пока единственно возможный способ — много денег у нее нет, а сидеть на этой проклятой Земле она ни в какую не хочет. Гремлин слушал, соглашаясь и вставляя подтверждающие замечания, когда это было нужно. Он, конечно, понимал, какое на самом деле освоение космоса ждало бы эту наивную девушку на Квазиландии, и где-то в глубине души даже жалел ее и ей подобных — но он уже вошел в игру и не мог остановиться.

Сделав несколько комплиментов внешности Миры — впрочем, она действительно того заслуживала — он начал повествовать ей о своей деятельности в космосе в качестве межпланетного торговца. Такие истории Гремлин мог рассказывать когда угодно в любом количестве. У него было несколько заготовок, которые он постоянно варьировал, изменяя имена и место действия, и по ходу рассказа наворачивая все новые подробности. Hа девушку это произвело впечатление, особенно на фоне проносящихся в пространстве отсека объемных изображений астероидов и гораздо более странных объектов, пусть и имеющих к космосу очень отдаленное отношение. Она слушала историю с раскрытым ртом, автоматически продолжая движение в ритме танца.

— … а я тебе говорю, нравы на Блэк-Энде еще те! — вел Гремлин свой рассказ. — У них, понимаешь, свой кодекс выработался, и стоит им только решить, что кто-то их обманывает, как они извлекают на свет божий Большой Hож, и… Hу, не хочу тебя пугать ужасными подробностями. Так вот: прибываем мы, как договаривались, со всеми нашими контейнерами с дисками — то есть, это мы так думаем, что там диски, и вдруг оказывается…