Лживые боги - Грэм Макнилл

Отряд Седирэ присоединился к четверке морнивальцев, и все вместе они углубились в недра корабля, отыскивая путь по характерным признакам боя, оставшимся на стенах, — следам от болтерных выстрелов и царапинам от меча. Следы вели к капитанскому мостику.

— Локен, — зашептал Аксиманд. — Я боюсь того, что мы можем обнаружить впереди. Надо хорошенько приготовиться.

— Нет, — ответил Локен. — Я понимаю, о чем ты говоришь, но не хочу об этом думать. Я не могу.

— Мы должны быть готовы к худшему.

— Нет,— повторил Локен громче, чем хотел.— Мы бы знали, если бы...

— Если бы — что? — спросил Торгаддон.

— Если бы Воитель погиб, — наконец решился Локен.

Возникло напряженное молчание. Такую ужасную вероятность никто не хотел даже обдумывать.

— Локен прав, — сказал Абаддон. — Если бы Воитель был мертв, мы бы об этом знали. Вы и сами это понимаете. А ты, Маленький Хорус, почувствовал бы это первым.

— Надеюсь, ты прав, Эзекиль.

— Хватит расстраиваться раньше времени, — подхватил Торгаддон. — Какие могут быть разговоры о смерти, если мы до сих пор не обнаружили ни тела, ни даже волоска с головы Воителя. Мы все знаем: если бы Воитель погиб, небо упало бы нам на головы, не так ли?

Его слова несколько подняли их настроение, и воины продолжали путь по центральному проходу корабля через противовзрывной люк и по коридору с мерцающими фонарями, пока не подошли к бронированным дверям, ведущим на капитанский мостик.

Локен и Абаддон шагнули вперед, за ними последовали Аксиманд, Торгаддон и Седирэ.

Внутри было почти темно, лишь с разрушенной галереи пробивался неяркий свет.

Воитель сидел спиной к ним, его превосходные доспехи были заляпаны грязью и поцарапаны, а рядом лежала огромная раздутая туша.

Локен подошел ближе и не мог не поморщиться при виде неестественно распухшей человеческой головы, лежащей на коленях командира. В нагрудной пластине доспехов зияла глубокая прореха, а из колотой раны на плече все еще текла кровь.

— Сэр? — окликнул он Хоруса. — С вами все в порядке?

Воитель не отвечал, а лишь продолжал покачивать на коленях голову того, кто, как предположил Локен, был Эуганом Тембой. Лежащее тело казалось таким огромным и тяжелым, что Локен засомневался, могло ли самостоятельно передвигаться подобное чудовище.

Пораженные видом Воителя и мрачной обстановкой в капитанской рубке, притихшие морнивальцы присоединились к Локену. Они смущенно переглядывались друг с другом, не зная, что следует предпринять в такой необычной ситуации.

— Сэр? — заговорил Аксиманд, опускаясь на колени рядом с Воителем.

— Я потерял его, — сказал Хорус. — Я потерял их всех. Я должен был выслушать его, но не сделал этого, а теперь они все мертвы. Это слишком тяжело.

— Сэр, мы должны вывести вас отсюда. Ходячие трупы прекратили атаки, но мы не знаем, сколько продлится это затишье. Надо уйти из этого места и перегруппироваться.

Хорус медленно покачал головой:

— Они больше не нападут. Темба мертв, а кабель подачи вокс-сигнала я разрубил. Не могу сказать, как именно, но эти передачи были частью управления несчастными душами.

Абаддон отвел Локена в сторону.

— Надо увести его отсюда, — прошипел он. — Нельзя, чтобы кто-то еще увидел его в таком состоянии.

Локен знал, что Абаддон прав. Плачевный вид Воителя мог сломить дух любого воина Астартес. Хорус был для них непобедимым богом войны, легендарным великаном, которого ничто не могло сокрушить.

Показать его таким, как сейчас, значило нанести тяжелый удар по боевому духу всей Шестьдесят третьей экспедиции.

Они осторожно оттащили тушу Эугана Тембы от Воителя и подняли командира на ноги: Локен закинул руку Хоруса себе на плечо и тотчас ощутил на лице теплые капли — рана Воителя еще кровоточила.

Встав с обеих сторон, он и Абаддон повели командира к выходу с капитанского мостика.

— Подождите,— слабым хрипловатым голосом остановил их Хорус. — Я должен выйти на своих ногах.

Они неохотно отступили, и, несмотря на пепельную бледность лица и явно терзающую его боль, Воитель, слегка покачиваясь, шагнул к двери. У выхода он обернулся, бросил последний взгляд на тело Тембы.

— Заберите с собой тело Верулама Моя, сыны мои! — приказал он.— И давайте выбираться отсюда.

Маггард прислонился к стальной переборке «Славы Терры», держа перед собой меч, покрытый кляксами темной жидкости. Петронелла едва сдерживала слезы при мысли, что они оказались так близки к гибели на этой унылой, забытой Императором луне.

Маггард толкнул ее в это укрытие за переборкой, и, оставаясь здесь, она почти ничего не видела, зато слышала звуки отчаянной битвы, развернувшейся неподалеку, — воинственные кличи, жужжание цепных мечей, вгрызавшихся в рыхлую плоть, громкие удары и вспышки рвущихся снарядов из орудий титанов.

Ее воображение без труда заполняло пробелы, и, несмотря на ужас, наполнивший все ее существо с головы до ног, Петронелла мысленно представляла героические поединки между величественными воинами Астартес и их гниющими кровожадными врагами.

Она только что пережила первое в своей жизни сражение. Осознание этого заставило ее судорожно перевести дух, но затем на нее снизошло странное спокойствие: исчезла дрожь в руках и ногах, и ей вдруг захотелось улыбаться и смеяться. Петронелла вытерла глаза рукой, размазав по щекам краску, как боевой камуфляж древних племен.

Глядя на Маггарда, она теперь видела в нем отважного воина, каким он и был на самом деле, — дикого, кровожадного и величественного. Она отважилась подняться на ноги и выглянула из укрытия на поле битвы.

Картина была похожа на один из пейзажей Келанта Роджета, и от потрясающего вида перехватывало дыхание. Туман и дымка поднялись, и солнце уже заливало все вокруг своим ржаво-красным светом. Три колоссальных титана Легио Мортис стояли на страже вокруг отрядов Астартес, а воины, вооруженные огнеметами, превращали груды убитых чудовищ в костры голубовато-зеленого пламени.

В голове Петронеллы уже рождались метафоры и эпитеты для описания этой сцены: воины Императора несут его свет в темные уголки Галактики; или: Астартес — ангелы смерти, несущие возмездие нечестивцам...

Фразы несли в себе должный эпический пафос, но она сознавала, что им недостает фундаментальной истины, без которой повествование будет больше похоже на пропагандистские лозунги, чем на летопись.

Так вот что представляет собой Великий Крестовый Поход! Ужас, не покидавший Петронеллу последние несколько часов, был смыт волной восхищения воинами Астартес, всеми мужчинами и женщинами Шестьдесят третьей экспедиции.

Заслышав позади чьи-то тяжелые шаги, она обернулась. К ним шагали четверо офицеров из братства Морниваль, а на их плечах покоилось тело в тяжелых доспехах. Выражение легкомысленного веселья, с которым они предстали перед ней в первую встречу, бесследно исчезло с их лиц, даже весельчак Торгаддон был серьезен и печален.

Вслед за ними шел закутанный в плащ Воитель, и его измученный вид вызвал у Петронеллы неподдельный ужас. Его доспехи были помяты и испачканы, а на руке и лице виднелись пятна крови.

— Что произошло? — спросила она проходившего мимо капитана Локена. — И чье это тело?

— Помолчите, — резко ответил он. — И скройтесь.

— Нет, — сказал Воитель. — Она мой личный летописец, и, если это хоть что-нибудь значит, она должна видеть не только лучшие, но и худшие моменты нашей жизни.

— Сэр... — попытался возразить Абаддон, но Хорус не дал ему говорить:

— Эзекиль, не будем об этом спорить. Она идет с нами.

От такого исключительного признания ее сердце подпрыгнуло в груди, и Петронелла вместе с группой Воителя стала спускаться со склона на землю.

— Это тело Верулама Моя, капитана моей Девятнадцатой роты, — с горечью сказал Воитель. — Он пал при выполнении воинского долга, и его подвиг будет должным образом отмечен.

— Примите мои глубочайшие соболезнования, мой господин, — произнесла Петронелла, невольно страдая при виде печали Воителя. — Так это был Темба? — спросила она, доставая электронный блокнот и мнемо-перо. — Это он убил капитана Моя?

Хорус кивнул, не имея сил ответить.

— А Темба мертв? Вы убили его?

— Эуган Темба погиб, — отвечал Хорус. — Я думаю, он умер давным-давно. Не могу сказать, кого я там убил, но это определенно был не он.

— Я не понимаю...

— Не уверен, что я сам это понял, — сказал Хорус, пошатнувшись у подножия осыпи.

Петронелла протянула руку, чтобы поддержать его, но тотчас поняла, насколько абсурдной была ее попытка. Отдернув руку, она увидела, что пальцы покраснели от крови. Рана на плече Воителя все еще кровоточила.

— Я оборвал жизнь Эугана Тембы, но будь я проклят, если после этого не оплакал его кончину.

— Но разве он не был врагом?

— У меня не возникает проблем с врагами, леди Вивар, — сказал Хорус. — О них я могу позаботиться в открытом бою. Мои так называемые союзники — вот кто не дает мне спать по ночам.