Дуэт в интерьере или Он, Она и Все Остальные - Макс Мах

Зои

Кьяра вернулась домой, не дожидаясь окончания каникул. Оказалось, что ей просто нечего делать в Аппе. Праздничные дни она провела на больничной койке, пропустив, таким образом, все веселье. Команда вернулась домой еще в день их игры, а новые друзья разъехались, когда стало ясно, что с ней все в порядке, тем более что они все вскоре должны были встретиться в Майене. С нее стребовали твердое обещание погостить по очереди во всех трех семьях и наобещали кучу чудес. Однако на данный момент она была в Аппе одна и делать ей здесь было абсолютно нечего. Кьяра выписалась из больницы, погуляла полдня по городу, в тайне надеясь, что встретит Мадса, но, разумеется, не встретила. Мадс исчез, словно его никогда и не было, но, наверное, так все и обстояло. Того Мадса, которого она себе сочинила, в реальности не существовало, а тот парень, который назвался этим явно неродным ему именем, был совсем другим человеком. Оттого, наверное, он с ней не остался, а сбежал, едва знакомство, обещавшее недолгие, но приятные и ни к чему не обязывающие отношения, прервалось на самом интересном месте. Удивительно другое. У самой Кьяры исчезновение Мадса оставило в душе какое-то странное, прежде незнакомое ей чувство. Разочарование? Сожаление? Фрустрация?[1] Однако ее досада, как поняла Кьяра ближе к вечеру, была связана именно с «растворившимся в ночи» кавалером, а не с тем, что из-за происшествия на водопадах нарушились ее планы на короткий роман без обязательств и предположительно годный секс к обоюдному удовольствию.

В общем, побродив туда-сюда, подумав о том о сем, и разобравшись вчерне в своих «переживаниях» и «разочарованиях», она села на поезд и уехала домой. В Карнаке ей, предсказуемо, стало лучше. Все-таки дома и стены помогают, а у нее, кроме стен, были заботливые и понимающие отец и мать, и полно гимназических и университетских друзей. Так что, какое-то время, дней, наверное, десять она ходила с вечеринки на вечеринку, в кино и на каток, и, разумеется, на посиделки с подругами. Однако между тем и этим она тщательно продумала сложившуюся ситуацию и свои обстоятельства в связи со сменой статуса. Выработала линию поведения и приняла все важные решения, которые просто обязана была принять. И только после этого Кьяра рассказала родителям о том, что произошло в Аппе и о последствиях своего геройства. Родители, понятное дело, были ее рассказом обеспокоены, но, как она и предполагала, не удивлены. О том, что она маг, они знали. Видели ее фокусы, замечали ее «странности» и умели правильно все это понять. Маг? И что из этого? Сильный? Возможно, но не обязательно. Не хочет рассказывать? Что ж, не она первая. Эффект известный. Некоторые люди свей магии боятся или стесняются. Другие не хотят смущать или пугать окружающих и, в особенности, семью. Так что, все непросто, но усложнять тоже не надо. Родители Кьяры были людьми образованными, неглупыми и заботливыми. Поэтому, даже зная, о ее особых способностях, внимания на этом факте не концентрировали, но давали понять, что всегда готовы помочь. И в этот раз все происходило точно так же, как это случалось в прошлом. Ее внимательно, но главное, доброжелательно выслушали, задали уточняющие вопросы, - на самом деле, много вопросов, - внимательно изучили бумаги, врученные ей посланницей Черного Кабинета, и, обсудив варианты развития событий, пришли к выводу, что ничего страшного не случилось, хотя и радоваться тоже нечему. Быть магом незазорно, а сильным – даже выгодно. Однако общество, в которое она попадет, поступив в Академию, известно своим снобизмом и фанаберией, завистью, легко переходящей в ненависть, двуличием и, что еще хуже, коварством. Впрочем, поскольку избежать переезда в столицу, она не сможет, следует принимать вещи такими, как они есть, и по возможности использовать ситуацию к своей выгоде.

- Искать выгоду не стыдно, - объяснил ей свою позицию отец, - не приемлемо сосредотачивать на выгоде все свои жизненные интересы, но ты это знаешь сама. Что же касается всей этой ситуации в целом, давайте исходить из предположения, что ты получила удивительный шанс вернуть фон Аренбергам былое величие. Когда-то бароны фон Аренберг были не просто знатным родом, мы обладали властью и влиянием. У нас были обширные владения и собственный замок в Гелдерланде… Его развалины существуют по сей день.

- Я знаю, - кивнула Кьяра. – Я туда ездила. Наверное, когда-то он производил сильное впечатление.

- Не сбивай отца с мысли, - улыбнулась ей мать. – Он сам собьется.

- Буллинг[2] не приемлем! – вернул улыбку отец. – И кстати сказать, преследуется по закону.

- Только доказать обычно сложно, - включилась в игру Кьяра. – Но давай вернемся к нашему величию.

- Ты зря иронизируешь, - покачал отец головой. - Я говорю об этом лишь потому, что ты можешь все это получить снова. Нам с матерью все это уже не интересно, но ты не нувориш, и титул твой не вновь обретенный. Ты при известном упорстве можешь стать своей в среде высшей имперской аристократии. Это не самоцель, дочь, но отличная награда за упорство и труд.

С этим Кьяра могла согласиться, тем более что она не забыла ни своего подлинного имени, ни того, какой титул принадлежит ей по праву рождения. Попав в среду высшей аристократии, она, возможно, сможет разобраться в том, что заставило ее когда-то бежать из родного дома. И кто ворожил пятилетней девочке, сделав ее на время умнее и опытнее, чем это могло быть на самом деле. Воспоминания детства со временем не стерлись. Они всегда были с ней, что тоже кстати отнюдь не тривиально. Но сейчас речь шла не о том, что может, например, сохранить память семимесячного ребенка, а чего он или она помнить не может, хотя и помнит вопреки теории и «неопровержимым фактам», накопленным за век развития детской психологии. Ее мысли вертелись вокруг обстоятельств того давнего побега, и неопровержимым фактом являлось то, что Кьяра помнила и голос, звучавший у нее в голове, и то насколько «взрослой» она была в те дни и какой непростой магией она тогда оперировала.

«Что ж, -