Командир сильных духом - Борис Зюков

Запасы тола в отряде быстро истощались, его явно не хватало. Однажды разведчики обнаружили штабеля брошенных немецких снарядов. Медведев поручил Маликову и Шахраю попытаться их использовать в качестве взрывчатки. Маликов быстро сумел наладить весьма опасное производство, которое партизаны окрестили "фабрикой Маликова".

Человеку малосведущему в этом деле могло показаться, что партизан, занимавшийся выплавкой тола, попросту отлынивал от службы. Сидит у костра, помешивает самодельной кочергой головешки под огромным котлом и покуривает. Те, кто знал, что варится в котле, считали, что опаснее и труднее работы вообще нельзя придумать: после такой работы у людей седели волосы.

Добытчик тола должен был внимательно следить за тем, чтобы вода в котле нагревалась постепенно, чтобы костер был не большим, не жарким, чтобы огонь не лизал пузатые стенки котла, не покрытые водой, и не доставал своим языком тела снаряда. В противном случае...

Николай Струтинский замечательно подражал голосам лесных обитателей. Как он рассказывал, в панской Польше его подростком взял к себе на службу богатый помещик в качестве "казачка". Помещик этот был страстным охотником и постоянно брал с собой Колю - парнишка таскал за хозяином тяжелую сумку с патронами и ружье. Вот тут он и узнал лесные голоса, вскоре научился их различать и, обладая тонким слухом, искусно подражать им.

В отряде искусство Струтинского быстро нашло применение. Разведчиков, дежуривших на "маяке" и приходивших в отряд, Струтинский тоже научил подражать птичьим голосам, и, подходя к "маяку", разведчики подавали условный сигнал и получали соответствующий отклик.

После длительного и тяжелого перехода отряда из-под станции Толстый Лес в Рудню-Бобровскую обувь у многих партизан пришла в полную негодность. Надвигалась зима. Обувная проблема казалась неразрешимой...

Однажды боец Петр Королев попросил у своего командира взвода отпустить его на полчаса в лес.

- Зачем? - спросил тот.

- Липу драть, - ответил боец, - на лапти.

Командир в недоумении пожал плечами, но отпустил Королева. Через полчаса тот действительно вернулся с полосами лыка. Он устроился на пеньке, свил два сборника, вырезал из дерева колодку.

Уроженец Рязанской области, он хорошо владел этим старинным ремеслом. Собравшиеся зрители поражались, как ловко Королев плетет. Через час он уже примеривал готовые лапти. Командир взвода повертел их в руках и, не говоря ни слова, удалился. Вскоре он вернулся и сказал:

- Твоя работа, товарищ Королев, одобрена. Комиссар Стехов просил сплести ему пару лаптей. Одновременно дал приказание всем командирам взводов выделить по два человека и направить к тебе на обучение.

Через пару дней многие партизаны ходили уже в новеньких лаптях. Так на первое время была разрешена проблема обуви.

Постепенно в хозчасти образовалась целая портновская мастерская недостатка в квалифицированных портных не было. В ней шили всё - начиная от тонкого шелкового белья из распоротых парашютов и кончая фуражками воинского образца.

А первоклассный львовский портной, который находился некоторое время в гетто и шил фашистским офицерам мундиры, а затем бежавший в медведевский отряд, сшил по всем правилам немецкий мундир для Кузнецова.

Наладилось и производство колбасы, и, надо отдать справедливость, по вкусу она превосходила лучшие фабричные колбасные изделия того времени. Конечно, не ради роскоши и прихоти занялись этим делом в отряде. Разведчики уходили из отряда на неделю, на две. По нескольку человек постоянно дежурили на "маяке". Им надо было питаться, а заходить в села за продуктами не разрешалось. Необходимо было им дать что-то с собой, кроме хлеба. Вареное мясо быстро портилось, и люди жили впроголодь. Производство колбасы явилось блестящим выходом из создавшегося положения. Специалисты колбасные мастера - нашлись.

Сидор Артемьевич Ковпак, приехавший в гости к Медведеву, был удивлен, увидев на столе копченый окорок, сосиски и колбасы. А узнав, что медведевцы все это делают сами, тотчас прислал несколько своих партизан для обучения.

Вообще вопросам питания командование отряда придавало большое значение. Боеспособность партизан находилась в прямой зависимости от здорового, по возможности, сытного питания. На должность повара в отряде мог попасть далеко не всякий - он должен был уметь готовить вкусную и разнообразную пищу, по большей части из скудных продуктов.

Особой заботой пользовались раненые и больные желудочными болезнями. Таких было немало среди бывших военнопленных, бежавших из фашистских лагерей, - там гитлеровцы кормили людей гнилыми отбросами. В отряде для них организовали специальную диетическую кухню, куда отдавали лучшие продукты из тех, что удавалось достать.

Хлеб пекли сами. Мука, конечно, попадалась редко. Поэтому мололи зерно на ручных жерновах, которые возили с собой. Крутили жернова, как правило, проштрафившиеся партизаны: это была физически очень тяжелая, но общеполезная работа. Так выглядела наша гауптвахта. Товарищи над ними незлобно подшучивали, да и сами получившие взыскание к своему положению относились обычно с юмором. Что и говорить - хлеб в отряде был трудовым и трудным в полном смысле этих слов.

В свободное от дел время, а такового почти не было, талантливый художник Гриша Пономаренко делал беглые зарисовки нашего житья-бытья, а Боря Черный - фотографии. Впоследствии Пономаренко написал ряд волнующих полотен, удивительно точно передающих дух той далекой, легендарной поры нашей молодости и лесного братства.

Самым сложным в партизанском быте оказалось соблюдение личной гигиены. Летом мылись в ручьях и реках. Зимой ограждали небольшую площадку хвойными ветвями, в середине зажигали два костра, на которых в железных бочках грелась вода. Мылись между кострами - вот и вся нехитрая партизанская баня.

Соблюдался строжайший уход за ногами. "В ногах вся сила партизана, без них он не боец". А при постоянных длительных маршах огромную угрозу сулили потертости. Единственное средство их избежать - как можно чаще мыть ноги. За этим строго следили и нерадивых наказывали.

Располагаться в селах партизаны избегали из-за боязни всевозможных эпидемий. А жизнь в лесу зимой комфорта не создавала. Посреди утепленного конусообразного шалаша, с отверстием для дыма вверху, горел костер, который все время поддерживали дневальные. Спали ногами к костру, головой - к стенке чума. Подошвы подгорали. Волосы, если шапка сваливалась с головы во время сна, иногда примерзали к жердям, образующим стены помещения. За считанные часы сна по нескольку раз приходилось вставать: греть голову и остужать ноги.