На крючке (ЛП) - Макинтайер Эмили

Ее бешеные движения замирают, розовый цвет заливает ее щеки.

— О, — шепчет она.

Я наклоняюсь, прижимаясь губами к ее губам.

— Да. О.

Ее тело тает в моем, она смотрит на меня сквозь ресницы.

— Мне нужно идти. Я обещала брату, что отвезу его в новую школу сегодня.

Брат.

Я, конечно, знал о нем, но мне кажется, что Венди не понимает этого, поэтому я поднимаю брови в, как я надеюсь, удивленном выражении, слегка наклонив голову.

— Брат?

— Да, — она смеется, качая головой. — Иногда легко забыть, что на самом деле мы плохо знаем друг друга.

Мои руки обвиваются вокруг ее талии, притягивая ее к своей груди.

— Мне кажется, что прошлой ночью мы узнали друг друга достаточно хорошо, — мои зубы покусывают ее ухо.

Она хихикает.

— Ты понимаешь, о чем я говорю, — она поворачивается в моих руках и смотрит на меня сверху. — У тебя есть братья или сестры?

Ледяные струйки текут по моим венам, замораживая любое затянувшееся тепло.

— Боюсь, семьи нет. Только я.

Ее взгляд перескакивает с моих глаз на губы и обратно.

— О, прости.

Я отмахиваюсь от ее беспокойства.

— Не стоит, дорогая. Семья все равно не справилась бы с таким, как я.

Ее рот опускается, но она не настаивает. Я благодарен ей за это, не желая придумывать замысловатую историю о том, как я любил и потерял, хотя на самом деле это ее семья забрала мою.

— Моему брату шестнадцать, и сегодня он переходит в новую школу, — говорит она.

— В какую школу?

Ее лицо искажается.

— В какой-то интернат за городом. Он говорит, что его все устраивает, но… — она вздыхает, проводя рукой по волосам. — У него был не самый лучший опыт общения с другими детьми. И я не хочу, чтобы он застрял в месте, где он не сможет уйти от издевательств.

Ее глаза становятся стеклянными, и я протягиваю руку, утирая слезу.

— Прости меня. Я так много плачу рядом с тобой, — она вытирает щеки. — Обещаю, я не всегда такая.

— Не извиняйся. Я хочу быть тем, к кому ты обращаешься, когда жизнь становится трудной.

Ее глаза приобретают любопытный блеск, и она наклоняется и нежно целует меня. Маленькие, простые поцелуи, но они все равно заставляют мой живот сжаться.

— Хорошо.

— Хочешь, чтобы я пошел с тобой?

Слова вылетают изо рта прежде, чем я успеваю их обдумать, и я сдерживаю гримасу, которая хочет появиться на моем лице. Почему я вообще это предложил?

Ее глаза загораются, как будто сегодня День Независимости США, ее пальцы хватаются за ткань моей рубашки.

— Серьезно? Я… — она сглатывает. — Это было бы очень мило. К тому же, тогда ты познакомишься с Джоном.

Я заставляю себя улыбнуться, мысленно ругая себя за предложение того, на что у меня в действительности нет времени. Но я не могу отступить сейчас, и если это даст ей хоть толику дополнительной поддержки и комфорта — того, чего так явно не дает ее отец, — я сделаю это.

Я стою посреди дома Питера Майклза.

Венди ушла наверх переодеться, надев мою одежду на обратном пути, поскольку я разорвал ее платье на две части.

И она оставила меня одного.

Потому что она мне доверяет.

Я хожу по гостиной, ярость бурлит в моих венах, когда я вижу улыбающиеся лица в рамках с фотографиями — счастливая семья, создававшая воспоминания, пока я жил в кошмарах.

Двигаясь по длинному коридору, я заглядываю в несколько разных комнат, пока наконец не прихожу в офис.

Мой желудок сжимается, когда я вхожу внутрь, а сердце забилось в горле. В комнате тепло, много кедра и дуба, но она кажется неиспользованной. Пустой. Сомневаюсь, что он часто здесь бывает.

Тем не менее, иметь такой неиспользованный доступ — это… захватывающе.

— Кто ты, блядь, такой?

Я поворачиваюсь и сталкиваюсь лицом к лицу с высоким долговязым парнем в очках с тонкой оправой и в бордовом поло с русалкой на лицевой стороне.

Я бы узнал этот логотип где угодно. Рокфордская частная школа.

В моем мозгу проносится воспоминание о том, как я впервые увидел его на лицевой стороне брошюры, лежавшей на столе моего дяди. Тогда мне было четырнадцать лет, и когда я перелистывал страницы, предвкушение переполняло меня до краев, я думал, неужели мой дядя наконец устал издеваться надо мной. Напоминать мне о том, как он ненавидел моего отца, проповедовать в моих ушах, что я должен заплатить за его грехи.

Я засунул брошюру в карман и направился прямо к Ру.

— Как ты думаешь, дядя отправит меня туда? — я не могу удержаться от того, чтобы не произнести эти слова с надеждой в голосе.

Ру хмыкает, попыхивая сигарой.

— Зачем ты хочешь отправиться в Марунерс-Рок?

— Куда?

Он указывает на брошюру.

— Рокфордская частная школа. Это школа-интернат, расположенная на Марунерс-Рок — острове у побережья. Туда нужно добираться на лодке, и у них репутация за… — он колеблется.

Мои глаза сужаются.

— За что?

— За исправление трудных подростков, малыш. А их методы, как известно, не отличаются дружелюбием.

Мой желудок вздрагивает, но я сжимаю челюсть.

— Ну, я все равно хочу поехать.

Ру смеется и смотрит на меня с ухмылкой.

— Да? Думаешь, тебе не помешает несколько хороших побоев, чтобы выбить из тебя британца?

Раздражение на его отмашку смешивается со стыдом, который живет в ткани моей души, пока не вырывается наружу.

— У меня бывало и хуже, и гораздо дольше, — я встаю и иду к Ру, мой костюм слегка болтается на моей четырнадцатилетней фигуре. — Я готов на все, лишь бы убежать от него, — мой голос низкий.

Ухмылка Ру спадает, его стул скрипит, когда он наклоняется вперед, встречаясь с моими глазами.

— Что, блять, он с тобой делает, малыш?

Я так и не поступил в Рокфордскую частную школу. В тот день я призналась Ру в некоторых из своих самых темных секретов, от отчаяния у меня развязался язык, я надеялся, что кто-то будет действовать в мою пользу. Что кто-то наконец увидит меня и поймет.

И он понял.

Я не уверен в деталях, но после той ночи худшее из того, что было, прекратилось. Избиения конечно, продолжались, пока я не стал достаточно взрослым и сильным, чтобы давать отпор, но дядя больше никогда не пробирался в мою комнату. 

И хотя Ру с тех пор не сказал ни слова, я знаю, что он был причиной этого.

Улыбаясь, я заставляю себя вернуться к настоящему, засовываю руки в карманы и раскачиваюсь на каблуках.

— Ты, должно быть, Джон.

Удивление вспыхивает в моей груди от того, насколько он отличается от Венди.

Его подбородок выпячивается наружу.

— А кто спрашивает?

Я улыбаюсь. Я думаю, мне очень понравится этот парень.

— Я Джеймс, друг твоей сестры. Она попросила меня побыть здесь.

Его глаза сужаются, прежде чем он, наконец, кивает, подходит ко мне и протягивает руку.

— Хорошо. Ей нужен друг.

Моя ладонь соприкасается с его, и я начинаю восхищаться мальчиком, его преданность сестре вызывает у меня уважение. Он ни на секунду не теряет зрительного контакта, а его хватка крепкая и уверенная.

— Оу, — доносится голос Венди из входа в офис. — Вы, ребята, встретились. Отлично, — она оглядывается вокруг. — Что вы двое здесь делаете?

Я открываю рот, чтобы ответить, но прежде чем я успеваю, вмешивается Джон.

— Я просто показывал ему дом, — говорит он.

Мои брови удивленно приподнимаются.

Она усмехается.

— Это мило. Ты готов ехать?

Его глаза тускнеют, палец подталкивает очки к лицу.

— Да. Поехали.

Пока мы идем к моей Audi, мой телефон вибрирует в кармане. Я достаю его, смотрю на определитель номера, на экране мелькает имя Ру.