Все лучшее, что не купишь за деньги - Жак Фреско

ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ ВЗАИМООТНОШЕНИЯ

Самый большой урок, который мы извлекаем, заключатся в том, что люди, не обремененные долгом, нестабильностью и страхом перед окружающими, становятся намного дружелюбнее. Никто не будет пытаться продать кому-то что-то, лишить ближнего его имущества и денег. В ресурсо-ориентированной экономике будет устранено основание для нездоровой человеческой агрессии. В дополнение к соответствующему питанию, одежде, крову, теплу, энергообеспечению, здравоохранению и образованию они также должны ощущать благожелательное к себе отношение, причастность к обществу, в котором живут, и чувство собственного достоинства. Наш новый социальный проект предлагает необходимую для этого среду.

Повышенная общительность разовьется, когда мы перерастем и устраним условия, ответственные за аберрантное поведение, благодаря более гуманной и релевантной системе ценностей. В мире без конкуренции через образование и интеллектуальное взаимодействие люди выберутся из болота мелкой эгоистичности, порождаемой постоянной борьбой за собственность, богатство и власть.

Освобожденный от бессмысленной тяжелой работы, долга, денежных и имущественных отношений, человек больше не будет волноваться о проблемах, которые отнимают большую часть наших сил: ипотеке, затратах на здравоохранение, страховании на случай пожара, экономических спадах, депрессии и налогах. С устранением этих трудностей и условий, порождающих чувства зависти, жадности и конкуренции, наша жизнь стала бы более полноценной, более гуманной, с меньшим количеством противоречий и конфликтов.

ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ ЭМОЦИИ

Многие человеческие эмоции отражают неадекватность окружающей нас среды, нашу незащищенность и дефицит. Эмоции и методы их выражения в большой степени определяются культурой. В данном случае речь не идет об эмоциях как о результате физиологических реакций, таких как физическая боль, громкие шумы или яркий свет. Под эмоциями мы подразумеваем модели поведения, которые не способны решить проблемы. Менее научный, но более красочный способ описать эмоцию в этом смысле заключается в следующем: это напоминает режим работы двигателя автомобиля вхолостую на предельных оборотах при красном сигнале светофора, поскольку энергии вырабатывается много, но результат при этом нулевой.

Фактически, многие эмоции связаны с разработкой стратегий, направленных на достижение эгоистичных целей: поощрение национализма, сбыта товаров, соблазнения, лести и других форм манипулирования. Они используются, чтобы управлять действиями других.

Если автомобиль заносит на скользкой дороге, и он попадает в аварию, кто-то сделает все от себя зависящее, чтобы облегчить положение пострадавших, возможно, будет держать их за руку до прибытия врача. Мы сочтем такого человека заботливым и ответственным. Но мы редко замечаем и ценим инженера, нанесшего противоскользящее покрытие на дорожное полотно, таким образом устранившего первопричину несчастного случая. Эта разновидность проявления заботы о ближнем иллюстрирует эмоцию, транслированную в осуществимое решение, позволяющее устранить проблему.

Заботливое общество будущего уничтожит условия, порождающие жадность, зависть, ненависть, месть и другие нежелательные человеческие эмоции. Оно использует технологии, чтобы снизить значимость некоторых эмоций, избавляясь от проблем, которые их вызывают. При ресурсо-ориентированной экономике люди не будут бояться потерять работу, оказаться необеспеченными в старости и будут иметь доступ к тому, что было им недоступно при кредитно-денежной системе, любовь будет не просто словом, но образом жизни. Когда люди научатся жить в гармонии с природой и друг с другом, духовность будет образом жизни, а не пустой болтовней. В более совершенном и гуманном обществе обузданные эмоции будут выражаться в соответствующих моделях поведения и образе действия.

Когда эмоции будут переведены в положительные конструктивные образцы действий, когда они выйдут за границы ныне существующей культуры войн, бедности и голода, которые эти эмоции вызывают, тогда они действительно станут полезными. Они будут использованы для преодоления ограничений, наложенных на нас настоящим, и начнут выражать реальные дела, а не просто обычную бездумную реакцию на стимулы, они станут гораздо полезнее людям.

Возможно, когда-нибудь в будущем, когда на Земле воцарится мир, а изобильные ресурсы будут доступны всем, многие эмоции, которые столетиями сбивали нас с толку, значительно ослабнут. Гнев, отчаяние, мстительность, зависть и депрессия, возможно, исчезнут вообще благодаря воздействию нашей переосмысленной культуры и возрожденной окружающей среды.

Глава 13. ТЕХНОФОБИЯ В ЭПОХУ КОМПЬЮТЕРОВ

Эта книга предлагает объединить научную точность и творческое воображение, которые могут привести нас в эпоху, когда интеллект будет ассоциироваться уже не только с людьми. Несмотря на боязнь обратного, потенциальные проблемы существуют не между людьми и машинами, а, скорее, связаны с ограниченностью человеческого интеллекта во времена стремительного технического прогресса.

Многие опасаются быстрого технологического развития, особенно автоматизированных и кибернетизированных механизмов, приходящих на смену людям, — если не открыто, то уж точно до определенной степени, ибо считают, что машины могут лишить их средств к существованию. Многие из этих страхов кажутся оправданными в силу быстрого роста производственных технологий, задействующих значительно меньше рабочих. Судя по всему, эта тенденция нарастает и способствует страхам людей перед тем, что их заменят превосходящими системами, не требующими человеческого участия.

Основные принципы операционной деятельности в кредитно-денежной экономике усугубляют проблему, поскольку для нее прибыль представляет больший интерес, нежели чем человек. Сегодня механизмы используются вовсе не для того, чтобы улучшить качество жизни рабочих за счет сокращения рабочего дня, увеличения продолжительности отдыха и повышения покупательной способности. Вместо этого отрасли промышленности используют автоматизацию, чтобы приносить прибыль избранному меньшинству, своим акционерам. Таким образом, большинство людей составит излишек персонала, более не представляющего ценность и подлежащего сокращению подобно тому, как сегодня списывают устаревшее оборудование. И в этом виновата не технология, а ее негуманное использование в целях частной наживы. Люди сами способствуют этому, закупая оборудование и продукты у компаний, не заботящихся о людях и окружающей среде.

Некоторые современные компьютерные разработчики испытывают необоснованные опасения относительно того, что машины в конечном счете возобладают над людьми, так как их проекты начинают демонстрировать человеческие характеристики. Это беспочвенный страх технофоба. Машинам все равно, производят ли они пять тысяч автомобилей в месяц или пятьсот. Они просто функционируют в соответствии с заданными параметрами. Они не жалуются на сбор урожая под палящим солнцем или непрерывную посадку семян. У них нет потовых желез или физической потребности во сне.

Именно потому что у них нет эмоций, они не способны на тайный сговор, направленный на порабощение людей. Технофобы же со своими необоснованными страхами по поводу того, что компьютеры и роботы поработят род человеческий и захватят мир, просто приписывают им человеческие качества. Машины, в отличие человека и животного, лишены чувств, которые являются следствием голода, жажды, сенсорной стимуляции, опыта и внутренней секреции. Если один компьютер разрушается в присутствии другого, это не вызывает гнева, негодования или жажды мести со стороны уцелевшего компьютера. Многие люди, особенно писатели-фантасты, проецируют эти черты на механизмы будущего. Даже если машины и моделируют эмоции, они не подлинные; они не испытывают никаких чувств ни к одной проблеме.

Страх того, что машины будут все в большей степени контролировать нашу жизнь, лишат нас естественных инстинктов и, в конце концов, наивысших ценностей — семьи и веры — ошибочны. Даже при том что машины могут обеспечить быструю транспортировку, готовое изобилие и искусственный интеллект, люди все еще питают эти страхи.

Некоторые из нас не доверяют компьютеризированному обществу и опасаются возможного отказа машин. Им кажется, что технологии превращают нас в роботов, ведя нас к однородности, потере индивидуальности и всего, что нам так дорого: свободы выбора и личной жизни. В защиту механизмов следует отметить, что, возможно, мы были бы более обеспечены, если бы действительно в своем поведении больше походили на машины. Безусловно, некоторые машины разработаны слабо или неудачно, но слабости человеческой натуры, несомненно, во многом превосходят иллюзорно-разрушительное воздействие машин.