Канашибари - Ангелина Максимова

class="p1">Кадзуо усмехнулся без капли веселости и, пожав плечами, отошел к одному из фонарей.

А я продолжила ждать, невольно отсчитывая секунды… Потух огонь в ещё одном фонаре.

— До окончания кайдана осталось тридцать минут.

Я видела, как била дрожь двух женщин, прижавшихся друг к другу у дальних фонарей. Они о чем-то тихо переговаривались, но разговор явно иссяк, и теперь участницы истории просто молчали. Я видела, как сильно был напряжен мужчина в костюме, не поднимающий глаз от земли. Как мелко дрожал и время от времени тихо ругался тощий парень.

Видела, какие взгляды бросала на нас девушка из команды «кэй», ходящая туда-сюда перед пространством «тюрьмы». Смесь жалости, чувства вины и злости. И как упорно на нас не смотрел второй «полицейский», тот, кого отобрали в команду Шоичи уже здесь.

И при этом я не могла не замечать полнейшего безразличия на лице Кадзуо. Безразличия, граничащего со скукой.

— Проклятье… — прошипел тощий парень. Я оглянулась и сама едва не выругалась. Неподалеку стоял Хасэгава.

Он промолчал, лишь кивнул, однако я заметила, как он прячет улыбку. Было бы чему радоваться… На свободе осталось всего трое «воров». Но они еще были свободны, а это значило, что у нас были шансы на победу.

Погас ещё один фонарь. Двадцать пять минут. Я невольно зажмурилась. Меня саму едва не трясло. Только присутствие такого количества людей удерживало меня от того, чтобы не впасть в отчаяние. Не начать кричать на «тюремщиков», не упасть на землю, обхватив себя руками. Или от чего-то ещё в этом роде.

Из западной галереи вышли двое «полицейских», державших с двух сторон мужчину в спортивном костюме. Я сжала кулаки и закусила губу.

Однако следом появились ещё двое «полицейских», которые крепко вцепились в руки Харады. Одним из пришедших был Шоичи.

Меня словно облили ледяной водой. Ещё двое. На свободе была только Эмири… А оставалось ещё больше двадцати минут.

Но почему эти двое «воров» до сих пор не в «тюрьме»?.. Меня пронзило неприятное предчувствие, и я подошла вплотную к невидимым стенам «тюрьмы», почувствовав, как воздух передо мной сгустился, отказываясь пропускать дальше, становясь твёрдым и холодным, как камень.

«Полицейские» выволокли пойманных участников и поставили на колени перед тюрьмой, а затем вытащили оружие, отрезая путь к свободе.

— Шестеро, — тихо произнёс Кадзуо, а я непонимающе глянула в его сторону. Затем быстро перевела взгляд обратно на «полицейских», и до меня дошёл смысл слов парня. Двое «надзирателей» и четверо пришедших «полицейских». Трое из их команды уже мертвы. Значит, нет только Минори, и никто, кроме неё, не ищет оставшуюся на свободе Эмири.

Однако облегчение быстро сменилось тревогой, когда Шоичи заговорил:

— Уверен, что убийца один из вас двоих. И до конца игры я хочу выяснить, кто именно. Ваша команда, конечно, и так вся сдохнет, но я хочу лично избавиться от того, из-за кого погибли трое моих людей.

— Я этого не делал, — закричал мужчина в спортивном костюме, чуть не подскочив. — Меня зовут Сакаи Норио! Я не убийца!

Шоичи перевёл взгляд на Хараду:

— А ты что скажешь? Решил признаться? Или не умеешь врать?

— Мне и не надо. Я никогда никого не убивал. Меня зовут Исии Акира.

Я сцепила зубы. Харада солгал, не моргнув и глазом. Конечно, несмотря на все, я не желала ему смерти. Но не хотела, чтобы ещё хоть кто-то пострадал из-за него. А сейчас в опасности был Сакаи Норио.

— И что же мне с вами делать? — усмехнувшись, протянул Шоичи.

— С чего ты вообще взял, что это кто-то из нас? Может, это кто-то из тех, что в тюрьме!

— И Огава, и Морита были сильными и очень умелыми. Морита был профессиональным дзюдоистом. Огава — мастером спорта по боксу. Оба отлично владели ножом. Не думаю, что девушки или тот человек в возрасте справились бы с ними. Этот парень слишком хилый. А второй торчит в тюрьме с самого начала кайдана.

— Нельзя недооценивать людей, — нервно произнёс Сакаи.

— Ты что-то чересчур напряженный. И глаза бегают. Может, твоя фамилия все таки не Сакаи, а Харада?

— Напряженный? — мужчина зло рассмеялся. — Даже не знаю почему, я вроде бы привык, что мне угрожают смертью.

— В любом случае, не понимаю, на что ты рассчитываешь, — с неприязнью в голосе, граничащей с презрением, произнёс «Исии». — Мы оба безоружны и не представляем угрозы. Убьёшь кого-то из нас — и будешь дисквалифицирован.

Шоичи с серьезным видом кивнул и начал вышагивать перед пленными, театрально жестикулируя.

— Знаю. Сначала я думал дать убийце возможность защищаться, чтобы у меня была возможность избавиться от него. Однако он же может отказаться от драки. Да и не много ли чести? — Шоичи зло усмехнулся. — Поэтому я решил по-другому. Я просто превращу последние минуты жизни Харады — одного из вас — в ад. Пока ваша команда не проиграет. А времени осталось… раз, два, три… Около двадцати минут. Этого и так слишком мало, так что давайте быстрее, пока я не начал разбираться с вами обоими. Мне без разницы, если пострадает невиновный. Главное, что своё получит этот Харада.

— Признайся, имей совесть! Я же знаю про себя, что ничего не совершал! Этот псих в любом случае убьёт нас обоих, так хотя бы не обрекай меня на это! — зло и одновременно испуганно закричал Сакаи, повернувшись к Хараде.

Почти болезненное сочувствие к попавшему в такую ситуацию Сакаи вспыхнуло у меня в груди.

Харада секунду молчал, а затем прошипел:

— Ты ещё смеешь говорить про совесть! Я не собираюсь страдать из-за тебя! И уж тем более признаваться в том, чего не совершал!

— Заткнитесь! — прорычал Шоичи.

Оба «вора» резко замолчали.

— Уверен, Сакаи говорит правду. А Харада — это тот второй, — тихо произнес Кадзуо, а я едва не вздрогнула от неожиданности. Наблюдая за происходящим, я даже не заметила, как парень приблизился ко мне. Как не заметила и того, что до крови впилась ногтями в ладони.

Я едва сдержала удивлённый взгляд. Как он догадался? И почему сказал об этом мне? Взгляд Кадзуо, направленный на Хараду, был как будто ледяным, от него веяло то ли презрением, то ли злостью.

— Подлость и предательство хуже убийства, — протянул Хасэгава. Я перевела на него взгляд. В голосе мужчины прозвенела сталь, а взгляд стал совсем иным — мрачным и презрительным. Ни тени улыбки. Лицо Хасэгавы настолько изменилось, что на мгновение я его даже не узнала.

Кадзуо тоже оглянулся на Хасэгаву, окинув того взглядом с ног до головы и остановившись сначала на руках,